Татьяна Василевская - Если бы

И вот сейчас назначив вместо себя одного из подчиненных Филимон направился легкой пружинящей походкой в сторону КПП, и глядя на его невозмутимое лицо никому бы и в голову не пришло, что он изо всех сил старается не побежать, причем сам не знает в какую сторону, то ли туда, где ждет жена его друга, то ли в прямо противоположную и бежать без оглядки, как можно дальше.

— Привет! — сказала она и, радостно улыбаясь, шагнула к нему.

— Привет. — Филимон готов был развернуться и убежать обратно и плевать как это будет выглядеть в глазах подчиненных, которые потихоньку бросали быстрые любопытные взгляды на полковника и его посетительницу. И плевать, что подумает она. На все плевать. И возможно он бы так и сделал, если бы ноги не отказались слушаться, если бы не вросли в пол как бетонные столбы.

— Я рада тебя видеть! — сказала она, не догадываясь о его душевных терзаниях. Он наконец-то излечился от нее. Он воздвиг стену из границ и расстояний, из забвения, а она, одним своим появлением, смела эту стену, разметав ее до основания. Вера! Вера! Наказание и проклятие. Недостижимая мечта и страшная мука в жизни мужчины стоящего напротив нее. Мужчины, который мог переломить хребет врагу, разбить ударом деревянную дверь, не дрогнув лишить жизни десяток противников на поле боя. Маленькая Вера, женщина, которой он боялся всю жизнь как огня, от которой бежал, пытаясь спастись. И всегда она его настигала, где бы он не спрятался.

— Я тоже рад тебя видеть. Прекрасно выглядишь. — сказал он совершенно спокойно, а внутри все рвалось и кричало.

— Я тебя не отвлекаю? Извини, наверное нужно было позвонить. — немного виновато сказала она.

— Да нет конечно, не отвлекаешь. — если бы она позвонила он бы объявил осадное положение, боевую тревогу, приказал бы забаррикадировать все подступы к базе, что бы не допустить сюда маленькую хрупкую женщину. Женщину, которую он любил половину своей дурацкой неприкаянной жизни.

— Как ты? — спросила она заглядывая ему в глаза. Одна из не многих, кто не боялся его глаз, единственная кого он сам боялся до дрожи, до умопомрачения. Филимон почувствовал как в горле встает ком и на глаза наворачиваются слезы. Ему захотелось наорать на нее, сделать что то страшное, что бы она ушла и больше никогда не возвращалась в его жизнь. Потому, что еще сильнее ему хотелось схватить ее в охапку, зарыться в мягкие волосы прижаться к ним щекой, губами. Он сжал кулак, так, что суставы заломило от боли. Что же ты делаешь со мной наказание мое? Мое счастье и горе.

— Нормально. Теперь вот здесь.

Вера смотрела на друга мужа и внезапно она почувствовала прилив нежности, благодарности, гордости к суровому сильному мужчине стоящему напротив нее. Она с радостью разделила бы с ним его поиски правды и мщение. В ее женском, не жестоком сердце, не родилось бы ни капли жалости к тем кого он настигал и карал. Она прошла бы с ним через это что бы увидеть муки и страх виновных. Что бы насладиться этим зрелищем и запомнить его.

— Я здесь была недалеко. Смотрела как продвигается ремонт дома. Случайно увидела указатель и вспомнила, что у Сеньки на твоей визитке этот адрес. — она нежно улыбалась ему, старому другу, близкому человеку, мстителю и герою. А герой и мститель испытывал муки ада. Он бы предпочел оказаться сейчас где-нибудь на передовой, где стреляют и взрываются мины. Там намного легче, намного безопаснее. Но он был здесь. Мстители и герои не должны быть трусами, не имеют права быть ими, и он смотрел на нее улыбаясь, чувствуя как разрывается сердце и не проходит воздух в легкие.

— Сенька тебе говорил, что Вовка женится. Я хотела пригласить тебя на свадьбу. — она улыбнулась.- Будешь моим спутником?

Филимон чуть не расхохотался ей в лицо. Ему хотелось закричать: «Вера! Что ты делаешь? Оставь меня, уйди из моей жизни. Боль моя, мука моя, проклятие и наказание. Ты всю душу мне вынула за эти годы. Скажи, что мне сделать, что бы ты исчезла. Хочешь я нарежу ремней из собственной кожи и не поморщусь? Только оставь меня. Уйди навсегда. Умоляю.»

— Дима! С тобой все нормально? — она встревоженно смотрела на застывшего Филимона, казалось, что он не слышит, что она говорит и вообще, что он мысленно не здесь. Он улыбнулся.

— Все нормально. Конечно я пойду с тобой.

Войдя в здание ЗАГСА молодожены и гости направились в сторону парадных дверей ведущих в зал бракосочетания.

Вован ухватил Инну за руку. Его глаза лихорадочно блестели а сам он весь был какой-то дерганный. Синдром закоренелого холостяка, который решил жениться, но до чертиков боится сам не зная чего.

— Ты же понимаешь, что я все еще могу сбежать? — крепче вцепляясь в руку невесты спросил он. — Я там на улице заметил пожарную лестницу. Она как раз под тем окном, что напротив нас. Так, что держи меня крепче, иначе я могу не выдержать и смотаться.

Инна улыбнулась.

— Никуда ты не смотаешься. А смотаешься, так потом сам же и вернешься.

— Так я могу идти? — с надеждой глядя на нее спросил Вован, сжав ее руку так, что она поморщилась от боли.

— Ты мне руку сломаешь. — Инна выдернула свою ладонь. — Сам дойдешь, не маленький.

— Инна!

— Ну, что? Горе ты мое.

Вован смотрел на нее с совершенно несчастным выражением лица.

— Ты даже не представляешь как мне страшно!

— Это мне страшно. — ответила невеста. -Выходить замуж в моем возрасте, будучи беременной от детсадовца-переростка, вот это страшно. А ты можешь идти к своей пожарной лестнице.

Вован застыл.

— Ты? Правда?! — очень тихо спросил он.

— Да.

Жених подхватил ее на руки и закружил по залу.

— Я буду отцом!!! — заорал он так, что гости пришедшие с другими парами испуганно шарахнулись в стороны.

В ресторане было шумно и многолюдно. Гости пили ели веселились. Жених заботливо порхал над невестой как шмель над цветком, стараясь уберечь ее даже от дуновения ветерка. Закончилось это тем, что счастливая невеста взяла своего новоиспеченного мужа за ворот белоснежной накрахмаленной рубашки и нежно шепнула ему на ушко, что если он сейчас же не прекратит, то она завтра же подаст на развод.

Алина Николаевна с умилением смотрела на счастливую, красивую пару и время от времени промокала глаза огромным носовым платком. Новость, что она станет наконец-то бабушкой привела ее в неописуемый восторг, и она жалела только об одном, что Родион Петрович не дожил до этого счастливого дня. Посреди танцпола, тесно прижавшись друг к другу, танцевали юные влюбленные Сеня и его девушка Дина. Время от времени Сеня целовал ее в конопатый нос, а иногда, когда думал, что никто на них не смотрит, в губы. Рядом с ними танцевали не влюбленные, но очень довольные и веселые Алеша и Лиза.

Вера сидела рядом с Филимоном на небольшом диванчике. Из открытого окна приятно обдувал ветерок. Филимону казалось, что он проглотил кол и теперь не может ни пошевелиться, ни вздохнуть. Зачем он только согласился прийти, идиот несчастный? Пытка длилась уже третий час. Сначала они сидели рядом за столом и Филимон, сжав зубы, наблюдал как вьется вокруг Веры, друг и сотрудник Вована, Гришка Распутин, расточая ей комплименты, одаривая ее при этом восхищенными взглядами и чуть ли не предлагая руку и сердце. Вера в ответ на Гришкины ухаживания хохотала, а он лихо встряхивал черными кудрями и улыбался во все тридцать два зуба. Потом прыткий поклонник увлек ее танцевать танго, и они так зажгли, что все присутствующие пришли в полный восторг. А Филимон испытывал почти непреодолимое желание свернуть шею импульсивному любвеобильному Гришке. И от этого своего желания чувствовал себя еще большим идиотом. Потом Вера предложила Филимону перебраться поближе к окну, на этот чертов диванчик и сидела теперь совсем близко, почти касаясь его. Он ненавидит свадьбы. По крайней мере свадьбы где присутствует она. Филимон решил, что посидит еще час, уж час-то он как-нибудь выдержит, а потом сошлется на службу и сбежит отсюда к чертовой матери. Слава богу, что через две недели его отряд отправляют в Сирию. Там он будет себя чувствовать в куда большей безопасности. Потому, что там всего на всего война, а здесь она, женщина не выносимая для него, причиняющая ему страшную боль.