Давид Фонкинос - Две сестры

Вечерний разговор был просто захватывающим; Матильде вообще всегда нравилось беседовать с зятем; ей очень импонировала его увлеченность своей профессией. Такое встречалось все реже и реже: человечество относилось к своей истории с возрастающим равнодушием: переизбыток информации во всех областях жизни убивал в людях энтузиазм, способность восторгаться достижениями прогресса. Особенно явно это демонстрировали дети: они воспринимали мультфильм как должное, смотрели его с пресыщенным видом – более того, могли в самом интересном месте отвернуться от экрана и заняться чем-то другим, не возводя в культ это зрелище. Прежние ребятишки весь день с нетерпением ждали, когда им включат телевизор и покажут «мультик». А нынче бесконтрольный доступ к любой технике привел к катастрофической деградации любознательности, жажды нового. Подобные энтузиасты стали редки, как рыцари былых времен, за ними буквально охотились. И Фредерик принадлежал к их числу.

Матильде хотелось отблагодарить сестру и зятя за все, что они для нее делали. Конечно, она много времени посвящала Лили, и это помогало им хоть немного передохнуть. Но все же она решила сделать им подарок. Придумать, какой именно, было несложно. Они оба обожали классическую музыку. Агата много лет играла на пианино. Но играла, как казалось Матильде, чисто механически, без всякого вдохновения; с тем же успехом она могла бы заниматься дзюдо. К восемнадцати годам она и вовсе забросила игру, но все же научилась разбираться в музыке, и это, помимо других точек соприкосновения, сблизило ее с Фредериком. Который, в частности, обожал Шуберта. Матильда разузнала, что в Театре Елисейских Полей будут исполнять его произведение «Смерть и Девушка» [22] Имеется в виду квартет ре минор № 14 Франца Шуберта, написанный в 1824 г. , и купила им билеты.

– Ох, ну зачем ты тратилась! – воскликнул Фредерик.

– Как чудесно! – восхитилась Агата, открыв конверт с билетами. – «Смерть и Девушка»! Вот спасибо!

– Да, лучше и не придумаешь.

– А я, конечно, посижу с Лили.

– Спасибо тебе! – повторила Агата, целуя сестру.

И тут она бросила взгляд на дату концерта, указанную в билетах: четверг, 24 ноября.

– Ой, я же не смогу пойти в этот день!

– Это еще почему? – удивился Фредерик.

– У нас в банке праздничный вечер. Соберутся все наши клиенты. Господи, какая жалость!..

Матильда стала извиняться за свой промах. Агата, подумав, предложила:

– Вот что, идите-ка на концерт вы вдвоем. А для Лили вызовем бебиситтер.

Матильда с Фредериком заспорили, но было ясно, что это наилучшее решение, иначе билеты пропадут. Дождавшись, когда все заснут, Агата встала с постели и пошла проверить записи в своем ежедневнике. Да, на 24 ноября действительно был намечен прием в банке. Матильда уже порылась в ее вещах, значит она могла наткнуться и на эту информацию. Неужели она намеренно взяла билеты именно на этот день? Нет, не может быть. Матильда так не поступила бы. Хотя… иногда она вела себя так непредсказуемо… Агата не знала, что и думать; в конце концов она предпочла убедить себя, что это просто случайное стечение обстоятельств.

Дни тянулись монотонной чередой рутинных дел для всех троих. Но вот наконец наступил день концерта. Впервые за долгое время Матильда накрасилась, и Фредерик с удивлением обнаружил, что его свояченица очень красивая женщина.

Они оба пришли в восторг от чудесной музыки. Матильда вышла из зала со слезами на глазах. После ухода Этьена она жила словно под анестезией, полностью отключившись от внешнего мира. И вот теперь к ней внезапно вернулась способность восхищаться красотой: Шуберт и сегодняшний квартет разбудили в ней былые эмоции. Возможно, то была лишь минутная иллюзия, вызванная прекрасной музыкой, но Матильда чувствовала себя очарованной и даже чуточку счастливой.

Как приятно было им обоим хоть ненадолго вырваться из серой повседневности и лучше узнать друг друга! До сих пор Фредерик видел в Матильде лишь женщину в депрессивном состоянии, о которой нужно заботиться. А Матильда считала своего зятя одним из тех людей, кто витает в облаках и вызывает желание встряхнуть их, чтобы привести в чувство. Выйдя из квартиры, каждый из них вышел из своего образа, – они оба вдруг обнаружили, что умеют и тонко чувствовать, и быть остроумными. Одно только смущало Фредерика – сходство Матильды с сестрой. Он непрерывно проводил параллель между их лицами, жестами, интонациями. И образ Агаты – той, прежней Агаты – словно растворялся в образе Матильды. Шагая этим вечером рядом со свояченицей, Фредерик боролся с ощущением, что снова впервые встретился со своей будущей женой.

До сих пор Фредерик никогда по-настоящему не сравнивал сестер. Ему казалось, что Матильда полнее, чем Агата, – вернее было бы сказать, что она обладала более соблазнительными формами. Накрашенная и элегантно одетая, она могла бы понравиться многим мужчинам. Ему очень хотелось расспросить ее о разрыве с Этьеном и о том, что она собирается делать в будущем. Но он никак не мог решиться на это, он был неспособен задавать такие вопросы, да и вообще не относился к тем, кто всегда чувствует себя обязанным вести беседу. Напротив, он любил помолчать, дать возможность себе и другим сосредоточиться на своих мыслях. Матильда в полной мере оценила эту его черту. Все остальные ждали от нее, чтобы она реагировала на случившееся, чтобы она была энергичной, чтобы она была такой или эдакой. А она попросту не знала, как ей дышать. И ощупью пыталась отыскать выход из депрессии. Этим вечером, шагая рядом с Фредериком, Матильда поняла, что ей нужнее всего именно молчание – самое надежное лекарство от душевной боли. Она не знала, сколько времени будет заживать ее душевная рана – дни, годы или века, – но в эту минуту вдруг почувствовала, что когда-нибудь ее сердце еще сможет вновь забиться для любви.

Вернувшись домой, они с удивлением увидели, что Агата полулежит на диване с чашкой травяного чая.

– Ты что так рано пришла? – спросил Фредерик.

– Да мне не хотелось возвращаться слишком поздно. Но вообще-то, уже полночь.

– Да неужели?! – воскликнул Фредерик с искренним изумлением. Они с Матильдой вышли из концертного зала в десять часов, и он никак не мог понять, что они делали эти два часа.

– Ну как, понравилось? – спросила Агата.

– Да, великолепно! Ты не представляешь, до чего мне было приятно выйти наконец на люди! – ответила Матильда.

– Ну что ж, тем лучше…

– А ты? Как прошел твой вечер?

– Очень мило. Повидалась сразу со всеми коллегами… – сказала Агата без всякого энтузиазма. По всей видимости, муж и сестра провели вечер гораздо лучше, чем она, и это усугубляло ее мрачное настроение.