Мортен А Стрёкснес - Времена моря, или Как мы ловили вот такенную акулу с вот такусенькой надувной лодки

“Но светлый луч пройдет сквозь тучи, / на Скрову укажет путь и надежду / и радость вдохнет”. Внезапно кто-то сильный одним рывком срывает занавеску. Открывая вид, а нам только того и надо. Слева по борту, в нескольких километрах от нас, будто мираж, являются нам колючие гранитные верхушки заснеженных островов. Мы и не думали, что нас может снести так далеко на запад, особенно если учесть, что именно оттуда дул ветер и шла волна. Следуй мы тем же курсом еще час, оказались бы в незнакомых местах где-нибудь у Хеннингвэра или еще глубже к западу, далеко от Скровы.

А теперь все, как прежде. Медленно ползем обратно, разъедаем шоколадку, запивая ее несколькими глотками воды, и помалкиваем – бывают в жизни моменты, когда комментарии излишни. Через двадцать минут заходим в скровскую бухту со стороны противоположной той, с которой вышли. Плоскодонка ломится от скрея. И ведь спаслись, не выкинув ни единой рыбки. Сойдя на сушу, в беседе даже не заикаемся о чудесном спасении, мол, повезло. Это ведь как посмотреть на удачу. Ведь на самом деле все прошло именно так, как мы и планировали. Мы планировали вернуться и вернулись, а это, собственно, и есть везение, с которым я не желал бы расставаться.

Воротиться с лофотенской путины не значит добраться до пирса и доползти до койки. Наловить – половина дела. Теперь пора заняться уловом. Водружаем на мостки разделочный стол, и коротко погодя во все стороны летит рыбья требуха. Хуго отточенными движениями самурая отсекает языки.

Тонкость приготовления “рошкерки” ( rotskjær ) состоит в том, что надо, полностью удалив хребет, подвесить треску за ее собственный хвост, который и будет удерживать две половинки филе без костей. Этот способ, хотя самый трудоемкий из всех, позволяет получить продукт наивысшего качества. Кто-то сушит треску, лишь выпотрошив требуху, но в этом случае есть риск, что края брюшка подвернутся. Еще Олаф Магнус писал о том, как высоко северяне ценят “рошкерку”, продавая ее дороже самых изысканных яств [76] Олаф Магнус, там же, книга 21, гл. 2, стр. 984. .

Пока Хуго потрошит рыбу, мне поручено обвязывать хвосты бечевкой, чтобы филе под собственным весом не оторвалось от них. Кроме того, надо еще не забыть про икру и печень. Ястыки с икрой укладываем слоями, пересыпая солью. Икра не должна быть перезрелой – когда рыба совсем собралась нереститься, икра становится похожей на жирное желе. Нам попалась лишь пара-другая таких рыбин. Как только ястыки просохнут и тузлук выберет из них всю лишнюю влагу, Хуго накоптит икры. Часть скрея кладем в рассол: когда просолится, насушим из него клипфиск.

Печень складываем в пластиковое ведро. Там она неделями и месяцами будет расслаиваться, пока из нее не вытечет чистый рыбий жир. Смешав жир с красителем, мы получим олифу, которой покроем стены Осъюрдгордена, нуждающиеся в покраске. На дне ведра останется шлам – жирный осадок, который, разлагаясь, воняет особенно отвратительно. Шлам пойдет на прикормку гренландской акулы. Хуго рассказывает, как в старину из спрессованного шлама делали плитки, которыми обкладывали водяные трубы в качестве утеплителя. Выделявшийся из плиток биогаз не давал трубам замерзнуть.

Жир из печени трески исключительно хорош для приготовления лаков и красок. Но олифа на жиру из акульей печени не имеет равных по классу. На Лофотенских островах сохранилось несколько домов, выкрашенных такой олифой пять десятилетий тому назад. За полвека олифа превратилась в броню – не отодрать, и никакая другая краска к ней не липнет. Чем перекрасить такой дом, легче поменять обшивку. Взять бы такую олифу из гренландской акулы да красить ею космические корабли, хотя бы вонь от них стояла на всю Вселенную, отпугивая от нашей планеты все прочие цивилизации.

Между делом вспоминаю заметку, которую вычитал утром в “Лофотпостен”. Этот день – день нашего спасения – с незапамятных времен именуется ни больше ни меньше – “Праздником великого бражничества”. Отчего, почему – неизвестно. Возможно, дата 25 марта была выбрана потому, что к этому времени рыбаки-первогодки наскребали достаточно капитала, чтобы “проставиться” – угостить выпивкой всю артель. По другой версии традиция уходит корнями в католические времена и связана с празднованием Благовещения – в тот день Архангел Гавриил явился Деве Марии и возвестил ей о будущем рождении по плоти от нее Иисуса Христа. Непонятно, правда, каким боком к этому празднику причастен алкоголь, но, как говорится, пути Господни неисповедимы. Как бы там ни было, а не залежалась ли у меня в комнате заветная бутылочка виски? Я купил ее на Оркнейских островах, поддавшись соблазну отведать «превосходнейшего “соленого” виски, какого во всей Шотландии не сыщешь».

Возвращается домой Метте – в волосах сосульки (в море искупалась). Увидев нас над рыбой, кивает с улыбкой. Она тоже всю жизнь прожила в рыбацкой среде. Меж вездесущей требухи, ястыков, печенки и рыбьих языков, рассованных по колодам и ведрам. Меж ледяных туш скрея, поблескивающих на вешалах в вечерней полутьме. В свой срок часть сушеной трески пойдет на лютефиск. Только не на ту третьесортную треску в щелочи, что продается в магазинах и боится вымачивания, совершенно растворяясь в воде.

Сушка рыбы – всегда лотерея: качество сушеной рыбы решительным образом зависит от погоды. Если установятся сильные морозы, рыба растрескается – станет “крошливой” (норв. fosfisk ). Переизбыток солнечного света не лучше, рыба пересушится. На счастье, лофотенская путина приходится на те два месяца в году, когда условия для сушки рыбы идеальны. Если бы скрей заходил в Лофотен позже, было бы слишком жарко и качество рыбы пострадало бы от мошкары, плесени и бактерий. Если раньше – низкие температуры замедлили бы процесс высыхания, а сама рыба портилась бы, вымерзая на зимнем ветру. Таким образом, успех заготовки трески, которую из года в год исправно сушат на Лофотенских островах, полностью зависит от стечения благополучных обстоятельств. То есть важно не только то, что рыба идет именно сюда (в обильные годы – в несметных количествах), но и то, что приходит она в идеальную для сушки пору.

Скрею, которого теперь развешиваем сушиться, мы желаем легкого, чуть влажного ветерка, побольше солнечного света (не жары) и двух градусов выше нуля: чтобы сох да доходил до кондиции в положенный срок – не медленно и не быстро. Краткий дождик треске нипочем, а вот долгий, проливной губителен для нее. Опытный норвежский рыбак сушит рыбу спинками к юго-западу, чтобы дождь не замочил изнанку брюшка. Однако воздух не должен быть и слишком сухим. В духоте и затхлости портится качество трески. К счастью, душная погода – редкость на Скрове.