Мортен А Стрёкснес - Времена моря, или Как мы ловили вот такенную акулу с вот такусенькой надувной лодки

Эти двое, так же, как и мы, вышли как бы порыбачить, на самом же деле – больше полюбоваться морем в прекрасную летнюю ночь. Десять минут глядели они, как мы приближаемся к ним. Сперва, должно быть, волновались, потом занервничали, потом испугались, запаниковали – все больше и больше, беспокойно переглядываясь и спрашивая друг друга, когда же мы наконец отвернем. Наверняка даже пытались подбодрить друг друга словами: ну, не могли же они не заметить нас – не слепые же они!

Столкнись тогда наша пластмассовая плоскодонка с их пластиковой лодочкой посреди фьорда, в полный штиль и при стопроцентной видимости, это крушение стало бы самым дурацким на всем норвежском побережье за тридцать-сорок лет. Причем все четверо могли погибнуть. Морским следователям пришлось бы выдвинуть версию, что мы нарочно атаковали чужую лодку. Насмеявшись досыта, спрашиваю Хуго:

– А какова вообще доля вероятности такого столкновения? Нулевая или около того, да?

– Ты неправильно рассуждаешь, – возражает Хуго. – Во-первых, они лежали у нас на курсе, а фарватер здесь очень узкий и вокруг сплошные мели. Поскольку мы не заметили их лодки, опасность наткнуться на нее была не то что мала… Огромна.

Хуго успел заметить двух рыбаков, когда до них оставалось каких-то несколько метров: несчастные метались за моей головой, как какие-нибудь персонажи суматошного кукольного представления, а потом внезапно перестали суетиться – один из них начал заводить мотор.

На другой день мы повстречали обоих рыбаков на концерте в доме культуры Стейгархем. Один сердито подступил к Хуго и спросил: какого лешего? вы что творите? мы уже думали в море сигануть. А у нас и спасательных жилетов-то не было.

– У нас были, – ответил Хуго. – Жилеты положено иметь на борту по правилам безопасности, – добавил он невозмутимо.

РИБ полным ходом приближается к Скровскому маяку и, загодя обогнув его, продолжает путь вокруг острова.

Стремительные течения, как обычно, пытаются унести нас далеко в море. Хуго заводит мотор, и мы идем ближе к берегу – наловить рыбки на ужин. Между делом я узнаю от него несколько новых слов из местного рыбацкого лексикона. Хуго указывает на берег, там из воды чуть виднеется узкая полоска земли, бегущая от него в нашу сторону. Это снаг – подводная коса, поясняет Хуго. Многие рыбаки и сегодня обладают богатым запасом местных слов, которые описывают не только особенности донного рельефа, но и гало вокруг луны, весьма немаловажное в этой связи.

Берег, уходя под воду, очевидно, сохраняет тот же рельеф. Это было бы еще заметней, если бы мы осушили море. Но куда бы мы дели всю выкачанную воду? На ум мне приходит древнегреческая легенда. Если мне не изменяет память, один царь на старости лет поспорил с кем-то. В случае проигрыша царь обещал осушить море. Когда же он проспорил и победитель пришел к царю с вопросом, не пора ли тому приступать к осушению моря, хитрый царь ответил, что ему-де и самому не терпится начать, но приходится ждать, пока счастливчик, победивший в споре, не перекроет все устья рек и ручьев, втекающих в море – ведь их-то осушение спором не предусматривалось [89] Несколько неточный пересказ басни Эзопа “Море и реки” (сюжет “Выпей море”). – Прим. переводчика. .

По обе стороны снага полно рыбы – через пару минут мы уже возвращаемся домой с уловом некрупной сайды на ужин.

В такую погоду Вест-фьорд кому угодно может показаться приютом девственной чистоты. Отнюдь. Не спасает ни выход к океану, ни могучие течения, выносящие отсюда львиную долю сора – там и сям мы замечаем пластмассовые предметы, качающиеся на воде залива. Какие-то из них выброшены местными, какие-то принесло с дальних берегов. Мировой океан – единый организм.

Двадцать лет тому назад в Тихом океане зимняя буря потрепала контейнеровоз, следовавший из Китая в США. Несколько контейнеров опрокинулось, разбилось и попадало в воду. С тех пор по всему земному шару течениями разнесло 28 800 пластмассовых игрушек для ванны – синих черепашек, зеленых лягушек и желтых утят. Один писатель проследовал маршрутами пластиковых утят, отыскивая их по всему миру и заодно получая ценную информацию о морских течениях. Кроме того, вернувшись к их “истоку”, подробно изучил китайское производство игрушек. Свою книгу он озаглавил “Моби-Кряк” ( Moby-Duck ) [90] Источник на английском языке: Донован Хон. “Моби-Кряк” / Donovan Hohn. Moby-Duck – the True Story of 28 800 Bath Toys Lost at Sea. Viking, 2011. .

Игрушечные утята не тонут в море, как и почти всякая другая пластмасса – во всяком случае не раньше, чем распадутся на микроскопические частицы. Пластмассы и содержащиеся в них ядовитые вещества разлагаются тысячелетиями. Часть их попадает в окружающую среду с грязной водой, которую мы сливаем из стиральных машин после стирки синтетики. Возле морских водоворотов, где морские течения кружат по спирали, они наносят целые острова из пластмассы. Один такой пластмассовый остров, безобразное дитя мальмстремов в Тихом океане, занимает площадь в половину Техаса. Другой, похожий, растет на Крайнем Севере – в Баренцевом море. Пластик находят даже внутри крабов, ползающих по дну холодного и далекого Баренцева моря. А разложившись на микрочастицы, пластик засоряет планктон либо оседает на дно, где попадает в организм его обитателей.

Как видим, история о желтых утятах, плавающих в океане, словно в огромной ванне, не так уж прикольна. Изучая содержимое желудков морской птицы, ученые в девяти из десяти случаев находят в них пластмассу. Птичий желудок не может переварить пластик и не дает птице нормально питаться. Ежегодно по вине пластмассового мусора гибнет свыше миллиона морских птиц и более ста тысяч морских млекопитающих.

И у трески, плавающей с разинутым ртом, брюхо бывает до отказа набито пластиком. В Средиземном море к берегу порой прибивает молодых кашалотов. Причина их смерти часто остается загадкой. Но вот при вскрытии одного такого кашалота из живота его было извлечено семнадцать кило неразлагаемой пластмассы. Наиболее вероятной причиной его смерти стали толстые куски пластиковых укрытий, используемых для теплиц на юге Испании [91] The Guardian , выпуск от 8 марта 2013 г. .

Мы в Норвегии тоже хороши. Рыбные предприятия сбрасывают во фьорды столько отравы, сколько пожелают. Траулеры железными черпаками утюжат морское дно, оставляя за собой голую пустыню. Еще недавно мы думали, что коралловые рифы – это где-то в тропиках, в основном на теплом мелководье. А ведь у скандинавских берегов видимо-невидимо коралловых полипов, здравствующих в наших холодных водах.

На самом краю Лофотена, у Рёста, расположен крупнейший глубоководный риф из обнаруженных на сегодняшний день. Имеющий почти сорок километров в длину и три километра в ширину, он обнаружен в сильнопересеченной местности близ Эггакантена, на глубине свыше трехсот метров. Кораллы – самые долгоживущие организмы на Земле, а те, которые образуют риф у Рёста (вид Lophelia ), живут до восьми с половиной тысяч лет: то есть они намного старше самой Земли (согласно нашим представлениям, бытовавшим всего несколько веков тому назад). В коралловых лесах, среди красных и розовых стволов, в зарослях древовидных Paragorgia arborea , вырастающих до пяти метров в высоту, живет, кормится и спасается множество рыб и донных обитателей. И тут является траулер и, орудуя железной клетью, в считанные секунды уничтожает кораллы. Мешки распирает от добычи, но этот метод работает только раз.