Сергей Решетников - Не в деньгах счастье

— Не, Валера, я, пожалуй, пойду. Ты разведенный, а меня дома ждут. Доченька переживать будет, и жена.

— Да ладно тебе. Сантименты в сторону. Посмотри, какие дамы у нас с тобой. Просто загляденье.

— Нет, извини, Валера. Я пойду, а ты с двумя девчонками покувыркайся. Это вдохновляет и бодрит.

Я ушел. А наши искатели приключений, поплескавшись в душе втроем под хрустальными струйками ангарской воды, разошлись по разным комнатам. Валера с Наташей в одну, а Ирина в гордом одиночестве — в другую комнату гостиничного номера полулюкс.

— Любимый мой, я так ждала и мечтала о нашей встрече. Я не могла поверить, что наконец-то увижусь с тобой.

Наташа целовала глаза, губы, богатырские плечи Валерия и плакала от счастья. Валерий расчувствовался. Он давненько не ощущал от женщины столько тепла и нежности, как сегодня. Он растаял в объятиях молодой красавицы. Он был на седьмом небе. Он никогда не слышал столько добрых и взволнованных слов в свой адрес. Наш герой в эту ночь был по-настоящему счастлив.

Валерий после бурной ночи проснулся под самое утро. Одеяло валялось на полу. Оно не выдержало ураганных ласк наших случайных партнеров. Обнаженная Наташка прижалась к Валерию, как будто бы она хотела согреться, а может, просто не хотела отпускать своего нежданно приобретенного партнера даже во сне. Первые лучики солнца пробежали по ее черным волосам, расплескавшимся по груди. Потом они скользнули вниз, вырывая из полумрака очертания красивой фигуры молоденькой девушки. Валерий залюбовался. Увиденное стало смутно напоминать ему какие-то картины из прошлого. Он напрягался, но так ничего и не смог вспомнить. Тем временем Наташа тоже начала просыпаться. Она сладко потянулась. На ее милом личике начала проявляться бессознательная робкая улыбка.

Валерий не выдержал. От нахлынувших нежных чувств, он начал целовать глаза и губы молоденькой красавицы. Обычно сдержанный, он вдруг начал произносить теплые слова, и им не было конца.

— Солнышко мое ненаглядное, красавица моя необыкновенная, ты уже проснулась, но почему глазки твои синие, как море, не открываются.

— Просто я не могу поверить в свое счастье. Я самая, самая, самая счастливая девушка на свете. Меня никогда ранее такими волшебными словами не будил мой папа. Никогда, никогда.

— А кто твой папа? Скажи, солнышко.

— Мой папа — это ты, ты, ты, папочка!

— Что ты такое говоришь, этого не может быть.

— Ты в молодости дружил с моей мамой.

— А как ее звать, скажи мне, пожалуйста.

— Нина Александровна Вознесенская.

— Да, я знал и дружил раньше с Ниной.

— Вот видишь. А ты говорил — невозможно.

— Она ничего не говорила мне о беременности.

— Просто она очень гордая и независимая.

— Наташа, я никогда и ничего не ведал о тебе.

— Я знаю. Ты ни в чем не виноват. Такова жизнь.

— Ты меня убиваешь. Это гром среди ясного неба!

— Я не хотела причинять тебе боль, папа.

— Как все-таки вы похожи с твоей мамой.

— Она была очень красивой, но болезнь, рак…

— Наташа, я чувствую себя самой последней сволочью. Я зачал дочь, не уделив ни капли внимания ее беременной матери, я ушел в свободное плавание. Не принимая никакого участия в воспитании своего ребенка, я еще и переспал с собственной дочерью. Это же самой природой человека совершенно недопустимо! Как мне больно от осознания своего тяжкого греха. Лучше умереть, чем дальше жить с этим…

Сознание Валерия затуманилось. В висках стали стучать молоточки. Потом свет погас, и наш герой потерял сознание.

В угасающем сознании Валерия вдруг зазвучал женский голос, который возносил молитву к Господу.

Помяни, Господи, аще возможно есть, душу Валерия, отшедшего от жизни сей в отступлении от Святой Твоей Православной Церкви! Неизследимы судьбы Твои. Не постави мне во грех сей молитвы моей. Но да будет святая воля Твоя!

— Эй, вы че поете-то, это же молитва о некрещеном или неправославном человеке! А меня бабушка в тайне от мамы крестила в младенческом возрасте. Не, такая молитва не катит…

Там, где-то вверху, послышался характерный скрипящий звук. Как будто звукосниматель проигрывателя перескочил на другую дорожку грампластинки.

Святый Ангеле хранителю, данный усопшему рабу Божию Валерию! Не преставай охраняти душу его от злых страшных оных бесов; буди ему пестуном и утешителем и тамо, в оном невидимом мире духов; приими ю под криле своя и преведи ю невозбранно чрез врата воздушных истязателей; предстани ходатаем и молитвенником за ню у Бога, — моли Его Преблагаго, да не низведена будет в место мрака, но да вчинит ю, идеже пребывает Свет невечерний.

— Да вы че к Ангелу-то Хранителю свою песню обращаете? Че через посредников-то действуете? Надо бы напрямую к Господу обратиться. Он может быть и услышит…

Помяни, Господи Боже наш, в вере и надежди живота вечнаго новопреставленного раба Твоего Валерия, имярек, и яко благ и человеколюбец, отпущаяй грехи и потребляяй неправды, ослаби, остави и прости вся вольная его согрешения и невольная, возставляя его во святое второе пришествие Твое в причастие вечных Твоих благ, ихже ради в Тя Единаго верова, истиннаго Бога и Человеколюбца. Яко Ты еси воскресение и живот, и покой рабу Твоему, имярек, Христе Боже наш. И Тебе славу возсылаем, со безначальным Твоим Отцем и с Пресвятым Духом, ныне и присно и во веки веков, аминь.

И действительно, наверху распеваемая мелодия молитвы была услышана. Пластинка перестала крутиться. Но вместо ее шуршащего звукового ряда отчетливо послышался голос отца Дионисия из прихода храма Михаила Архангела, что расположен на окраине Иркутского микрорайона Ново-Ленино.

— Грешен ты, Валерий Михайлович, перед святой церковью, пред Господом нашим. Грех твой тяжек, — звучит голос старца. И далее снова звучат слова молитвы.

Боже, Спаситель наш! Ты через пророка Твоего Нафана даровал покаявшемуся Давиду прощение его согрешений, принял Ты и покаянную молитву Манассии. И ныне приими по свойственному Тебе человеколюбию раба Твоего Валерия, кающегося в содеянных им прегрешениях и просящего прощения своих неправд и беззаконий. Ибо Ты, Господи, сказал: «Не хочу смерти грешника, но хочу, чтобы он обратился ко Мне с покаянием и жив был» (для вечной жизни), так как Ты и нам заповедал семьдесят раз седмерицею прощать ближнему своему его грехи против нас. И как Твое Божественное величие ни с чем несравнимо, так и милость Твоя безмерна. Ибо если Ты, Господи, будешь замечать беззакония, Господи, кто устоит? Так как Ты Бог кающихся и Тебе славу воссылаем, Отцу и Сыну, и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

— Батюшка Дионисий, так это же исповедальная молитва! Я что, живой еще? Да, да, я живой. Я могу рассуждать.