Сергей Решетников - Не в деньгах счастье

Федор шел в банк в приподнятом настроении. Он думал, что наконец-то сможет купить нормальную квартиру для своих уже немолодых и больных мамы и папы. Вот уже заветная приемная «ВБН-банка». Вот кабинет управляющего.

— Здравствуйте, Марк Яковлевич! Фира Соломоновна звонила вам по поводу нашего дела.

И Федор передал банкиру свою визитную карточку.

— Я месяц назад сдавал все необходимые документы, чтобы эксперты банка оценили наш бизнес-план и проанализировали риски и так далее для предоставления нашей фирме длинного кредита в триста сорок два миллиона рублей.

Воцарилась многозначительная пауза. Было видно, что Марк Яковлевич о чем-то напряженно думает. Его уши покраснели, на лысине появилась испарина. Он нервно играл желваками. Потом его лицо перекосила гримаса ужаса. Управляющий банка начал выдавливать из себя, как зубную пасту из тюбика, скользкие слова.

— Что-то я не припомню. Так сказать, потому что… Если бы, таким образом, вроде того что…

— Извините, но я совершенно не понимаю смысла произнесенных вами слов. Может поясните?

— Я вас, мужчина, вижу в первый раз. Был бы очень вам признателен, если бы вы более не посещали наше серьезное финансовое учреждение.

Рожа Марка Яковлевича стала ярко красной, потом пунцовой, а затем он весь начал зеленеть от ушей до кончиков пальцев. Его трясло, как паралитика, рот перекошен. Наверное, он в добавок еще и описался.

— Что за херня, — начал размышлять Федор, еще неделю назад к нему было весьма деликатное и почтительное отношение служащих банка. И заместитель управляющего в разговоре был обходителен и вежлив. А тут… Надо срочно ехать к Валерию Михайловичу. Возникла непредвиденная ситуация.

Новенький японский мотоцикл «Yamaha Fazer 250» мчал Федора по скользкой дороге. Попутные красавицы-иномарки и пыхтящие трудяги-грузовики в считанные мгновения оставались позади летящего байка, как будто бы они стояли на месте. Федор летел на встречу с шефом, чтобы в деталях рассказать о случившемся сбое в «БВН-банке». Он был в недоумении. Почему-то у Харитона-Соленого в «ПУК-банке» нормалек, все в шоколаде, а с его подопечным финансовым объектом случились непонятки. Вдруг ни с того, ни с сего банк к клиенту повернулся жопой. Как это понимать? Мысли путались в голове. А где-то в подсознании начали всплывать «соленые» стихи.

Тем временем в переднее колесо байка с огромной силой врезалось острие железнодорожного путевого костыля. Какой-то гад бросил на проезжую часть этот ужасный стальной штырь. Кусок металла весом 383 грамма, несущий на автомобильной проезжей части смерть, сделал свое дело… Как ранее он надежно делал совсем другое: крепя рельс к деревянной шпале, давал жизнь железнодорожному пути для товарных и пассажирских поездов. А сейчас костыль распластал в клочья резиновую покрышку байка. Мотоцикл потерял управление. Боевой «конь» Федора в последние мгновения своей жизни предпринял неимоверные усилия, чтобы спасти своего всадника. Он не повернул налево и не врезался в стремительный встречный поток автотранспорта. Он резко рванул вправо, перескочив через придорожные препятствия. Перелетев через металлические трубы и бетонные балки, лежащие на обочине дороги, верный конь кубарем покатился по склону оврага. Всадник уже не мог удержаться в седле. Страшные силы инерции вместо движения вдоль и вперед по отношению к поверхности автомобильной трассы выбросили его вперед и вправо, отправив в неуправляемый свободный и возможно смертельный полет, вслед за своим преданным конем. Страшный удар о землю. Свет в сознании нашего героя начал мерцать. А потом его выключили совсем. Федор пытался подняться, как он это делал не раз на татами в боях по каратэ на первенстве России. Тогда это ему удавалась, он вставал. Федор шел вперед и побеждал. Но сейчас силы покинули его тело.

«Федя, вставай, ты же никогда не сдавался! У тебя же черный пояс по каратэ, ты же чемпион. Чего ты разлегся на грязной земле?» — хотел было он закричать самому себе. Но не было сил. Потом перед глазами начали проплывать видения.

Вот его целует любимая мамочка: «Феденька, сыночек, просыпайся, надо идти в садик». Вот он, маленький мальчик, защищает от старших пацанов-хулиганов своего братишку во дворе. Вот он на улице, заступаясь за девчонку-одноклассницу, бьет хулиганов — ее обидчиков. А вот его выгоняют из школы за драку, звучит гнусавый голос директорши: «Этому Демидову в тюрьме место, а не в советской школе!» А он в тот раз совсем не хулиганил. Он побил группу приблатненных гопников, которые возле его школы трясли деньги с учеников, запугивая и унижая слабых и малолетних. Затем ему привиделся следственный изолятор, и первый срок, и первый этап. Потом в его угасающем сознании зазвучали стихи.

Потом звуки затихли и сознание погасло.

Федора после дорожно-транспортного происшествия на скорой помощи привезли в травмпункт Третьей кировской больницы. Там нас уже хорошо знали. Многие пацаны после травм, полученных при разных обстоятельствах, попадали туда на излечение. Местные врачи были и есть самого высочайшего класса — волшебники, по-другому их назвать трудно.

Наш кореш в реанимации, а там и без гостей проблем хватает. Лечащий врач сказал: «Придете, когда Федор одыбается немного. Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы он продолжил нормальную жизнь и не стал инвалидом». Короче, к Федору нас с Валерием Михайловичем не пустили. И мы пошли в ресторан. Надо было расслабиться, да покубатурить про дальнейшие действия в рамках научного эксперимента.

— Так все клево начиналось, а тут прокол за проколом. Если, конечно, прокол колеса мотоцикла с последующей реанимацией нашего бойца можно было назвать производственным проколом, — загоревал Валерий Михайлович.

— Валера, надо бы больнице помочь, может там чего-то не хватает для лечения. Ну, лекарства какие-нибудь эффективные отсутствуют или еще чего, — обращаюсь я к другу.