Анатолий Мухин - Диалог и другие истории

Серая дворняга уже несколько дней не появлялась дома. Гулял. Искал своих уличных друзей. Эдуард замечал, что Роджер, его верный пёс, периодически недоедает из миски, но выбрасывать не даёт, а показывает, что там, на улице, есть ещё голодные псы. Потому Эдуард стал собирать часть его еды в пакетик и выставлять на крыльцо. Раз в две-три недели Роджер забирал пакетик и уходил на несколько дней. В его отсутствие Эдуард оставлял немного приоткрытой калитку его участка в три сотки и дверь в терраску, чтобы пёс всегда мог зайти домой.

— Ну что, нагулялся, чертяга? — спросил Эдуард улыбающегося пса. — Холода наступили, снег, вон какой — тебе по грудь. А ты всё бегаешь! Поди не молод уже. Хотя чёрт тебя знает. Ну ладно, ладно. Сейчас поколю дров и будем есть. Да? Ну и отлично.

Хоть участок Эдуарда был маленьким, а дом, точнее часть дома, ещё меньше, он всё устроил так, чтобы ему было комфортно. Правда сугробы скрывали всю красоту, которую так аккуратно наводил Эдуард. Две небольшие грядки с кабачками и картофелем, клумба разных цветов, столик, за которым летом он пьёт кофе утром и вино вечером. Всё на своём месте.

Удобств в доме не было, потому зимой поход в туалет превращался в целую эпопею. Небольшая постройка находилась в углу участка рядом с полуразваленным сараем. Чтобы добраться туда сквозь сугробы приходилось каждый раз надевать телогрейку и валенки размером больше, оставшиеся ещё от отца.

Он решил совместить приятное с полезным и после исполнения потребностей организма, направился в сарай за старым топором. На зиму дров он никогда не готовил, а купить готовые у Эдуарда не было возможности. Все деньги, которые отправлял ему родной брат он тратил на еду и вино.

И если от еды он готов был отказаться, при необходимости, то от вина — никогда.

Для кого-то вино — это эстетическое дополнение к ужину, для кого-то источник вдохновения. Для Эдуарда — это обезболивающее. Качественное, всегда работающее безотказно.

С годами Эдуард научился выживать на смехотворную сумму денег, при этом не особо отказывая себе в скромных потребностях. Две пачки сигарет «Полк» хватало на неделю, пять-шесть пакетов вина по три литра уходило за полторы. Ну, и еда. Что-то дешёвое, лёгкое в приготовлении. Летом было проще — выручал огород, а вот зимой приходилось выбирать. И часто выбор приходился на сторону вина.

Кашель от поганых сигарет совсем обессилел Эдуарда. С каждым взмахом топора, когда он набирал воздух в грудь, что-то мешало. Это что-то хотелось навсегда выкашлять из своего тела, но не получалось.

Слабость предательски нахлынула. Он посмотрел на оставшиеся два палена и решил отложить их до завтра. На сегодня дров растопить печь достаточно. Тем более, что вино поможет согреться.

Пёс вилял хвостом и крутился вокруг хозяина. Он смотрел на него голодными глазами в ожидании кусочка лакомства. Со вчерашнего ужина остался кусок мяса, весьма плохо прожаренный и половина пакета красного вина. На этикетку Эдуард уже давно не смотрел. Главное — это стоимость.

— Ну держи, держи, мой хороший. — прохрипел Эдуард и отдал собаке половину своего куска мяса. — Хороший мальчик. Ешь.

Пёс сразу ринулся на мясо, а его хозяин налил себе полный гранёный стакан.

Не смотря на огромное количество дел, Эдуард никуда не торопился. Жизнь в деревне и праздный образ жизни приучили его к этому. Нужно было расчистить дорожку от дома к туалету и сараю, сварить себе суп, какой-нибудь простенький с луком и картошкой, сходить на станцию за продуктами.

Не хотелось.

Он залпом выпил бокал и сразу налил ещё, до краёв. Эдуард осмотрел небольшую комнату, которая давно уже требовала ремонта и обнаружил пульт от телевизора. Закинув пару поленьев в печь, он надел потёртый коричневый свитер, который когда-то привёз из Парижа и улёгся на диван. Его маленький чёрно-белый телевизор показывал ведущего в дорогом костюме, который невнятно рассказывал что-то о новостях в мире и курсе доллара. Веки становились всё тяжелей, тело полностью расслабилось и стало очень тепло. За окном уже стемнело.

— Твою мать, ты совсем охерел?!

Сквозь сон Эдуард слышал крик и лай пса.

— Просыпайся! Алё-о-о-о! Эд! Эд!!!

Он открыл глаза и сквозь сонную пелену увидел мужчину лет сорока пяти в красной зимней куртке. Шум оказался криком.

— Ты совсем охерел, я тебя спрашиваю?!

— Да что?! — спросил Эдуард. — Тебе-то что тут нужно?

— Смотри, Эд, — мужчина держал в руке старый мобильный телефон. — это — телефон! Он нужен для того, чтобы люди могли общаться на расстоянии. Он издаёт мерзкий звук, что означает, что тебе кто-то звонит. Ты нажимаешь вот эту кнопку и отвечаешь на звонок. Люди звонят по разным причинам. Рассказать о новостях, узнать как дела, а ещё проверить жив ли, блядь, родной брат.

Мужчина перевёл дыхание.

— Мудила! — подытожил он.

— Серёж, да не ори ты. Я уснул просто.

— Вижу. — Сергей показал на лежавший у дивана пустой стакан. — Работал наверное много сегодня, потому вырубился засветло. Я тебе три часа пытаюсь дозвониться, думал всё. Помер. Или ещё что хуже — спалил тут всё к чертям собачьим. И себя и соседей заодно. А соседи кстати где?! Трубку никто не берёт. Деревня, блядь.

— Ты зато — город.

— Город. Я все пробки собрал, пока ехал. И единственная мысль, которая у меня в голове всю дорогу торчала — это жив ты или нет.

— Жив.

— Молодец. Собирайся.

— Куда?!

— К нам поедем. Я с Диной договорился, она тебе в зале постелет. Поживёшь у нас до весны.

Эдуард облокотился на пружинную спинку старого дивана.

— Не, Серёж. Не поеду.

— А это не вопрос был. И не предложение. Это факт. У меня нет времени к тебе мотаться постоянно. И волноваться постоянно за тебя у меня нет времени.

Пёс встал около Эдуарда и тихо зарычал на Сергея.

— Ну хочешь — дворнягу твою с собой возьмём. Но здесь оставаться нельзя. Нельзя, Эд.

— Серёж. Ты прости, что я тебя так напугал. Правда. Ну я выпил немного, под телек и уснул. Ну, сегодня не хорошо себя чувствую. Вот винца глотнул, сосуды расширить.

— А говно это куришь, чтобы сужать их обратно, да?! Весь дом провонял. Я даже не знаю, толи табак, толи… Что это вообще?

— Не ругайся. Я всё таки старший. Немного уважения не помешало бы.

— Ах, простите ваше благородие! Не соблюдаю субординацию. Знаешь что, иди на хер, а? Ты реально не понимаешь, что перепугал нас всех. Слава Богу родители этого не видят, земля им пухом.

— Чай будешь?

— Чай… Блядь. Буду. Заебался пока ехал. И ссать хочу. Сортир то рабочий ещё?

— Это дырка в земле с унитазом над ней. Как она сломается-то?

— Не знаю. Рухнет. С тобой — может.

Сергей вышел на улицу, а Эдуард направился на трёхметровую кухню поставить чайник.