Элеонора Браун - Мой собственный Париж [litres]

Мы с подругой пробегаем через Лувр и через Пер-Лашез, как через станцию электрички по дороге на работу. Она отлично меня принимает, но она все это уже видела. Она хочет лишь того, чего хотят все в нашем возрасте и в любом другом городе – тусоваться, напиваться, встречаться с мальчиками. Нужно ли с ней спорить об этом?

Я смотрю на француженок в поезде, в магазинах, в уличных кафе. Все, что я думала об их красоте, об их стиле – все правда. Это тот код, который мне хочется взломать, хотя я даже не разговариваю с настоящими французами, не считая издателя, с которым я здороваюсь, и мальчика из бара, с которым я целуюсь.

На следующий день я сажусь на поезд обратно в Лондон, и мне приходит сообщение: «Я целую тебя, я люблю тебя, я буду помнить тебя всю свою жизнь».

Это смешно. Это чересчур. Карикатура на то, что сказал бы француз. Я сохраняю это сообщение, но потом теряю свой телефон.

После выпуска я переезжаю в Нью-Йорк, чтобы стать писательницей. Моя первая работа – ассистент в бьюти-журнале, и я чувствую себя там как рыба без воды. Но я вижу, что все в этом мире так же превозносят француженок, как и я. Я беру интервью у фотографов и стилистов. Они всегда вдохновляются француженками прошлых лет. Брижит Бардо, Анук Эме.

У меня внушительный студенческий долг, я снимаю комнату и прекрасно понимаю, что я на полном нуле, чтобы снова ехать в Париж в ближайшее время, но я попадаю туда с помощью книг. Книг, которые, правда, мне нравятся, например, «Из Парижа на луну» Адама Гопника. Книг, которые я люблю, например, «Развод по-французски» Дианы Джонсон. Глупых книг о секретах красоты, которые я беру с общей полки на работе, когда все уходят домой. Лучшая среди них – «Француженки не толстеют».

Я не читаю ее как путеводитель, надеясь стать теми, кого вижу на страницах. Я читаю ее так, словно я – Маргарет Мид, наблюдающая за народом Самоа, или пришелец, прибывший на Землю и наблюдающий за происходящим. У меня нет ничего общего с женщинами, описанными в книге, я просто ими восхищена. В офисе я хожу в кроссовках, даже не в балетках… Я действительно ужасно одеваюсь. Хоть я и пишу о макияже целыми днями, я не умею его наносить. По правде говоря, я даже немного потолстела.

Я получаю работу в New York Times. Там я занимаюсь исследованиями для одного колумниста. Я тоже начинаю писать для газеты. По выходным я работаю над своим романом. Инструменты, которыми я пользуюсь всю неделю, проникают в мою прозу. Мне нравится создавать персонажей из ничего, выстраивая эмоции и неизвестное, но я хочу, чтобы детали были верными. Так что, когда я пишу о фермерах, разводящих червей, я общаюсь с ними. То же самое – про любителей кукольных домиков и парамедиков.

Попадание в миры других людей – это абсолютный восторг. Лучшая часть работы.

Выходит моя первая книга – «Начало». Однажды я получаю письмо от издательницы из Парижа по имени Мари. Она хочет знать, может ли ее издательство получить французские права на книгу. Конечно, в такие моменты требуется проконсультироваться с агентом, провести переговоры, но только представьте это: моя книга на французском. Я отвечаю немедля. Конечно, Мари может получить права.

Почти через десять лет после моей первой поездки в Париж я возвращаюсь туда. Мы с моим парнем Кевином следим за домом друзей в Лондоне и на три ночи едем в город Света. На этот раз я стремлюсь к тому, чтобы сделать все правильно. Чтобы увидеть все самое важное.

Моей матери годом раньше тоже удалось побывать в Париже, я попросила у нее совета, и мы в точности скопировали ее маршрут. Она говорила, чтобы мы даже не пытались попробовать успеть все. Наслаждайтесь, двигайтесь в приятном темпе… Но вместо этого мы делаем все наоборот. Как и десять лет назад, когда я впервые увидела Эйфелеву башню, мы понимаем, что в ожидаемом куда меньше радости, чем в неожиданном, например, наш отель в Латинском квартале, оказывается, построен на развалинах аббатства тринадцатого века; вечеринка на заднем дворе школы искусств, где студенты танцуют, поют и показывают свои работы. Но и некоторые ожидаемые достопримечательности тоже впечатляющие. Версаль поражает меня. В баре отеля «Крийон» я могла бы провести несколько недель. Я думаю о том, как красота становится важной частью повседневной жизни в Париже – не так, как в Нью-Йорке, – пока мы сидим в Люксембургском саду и смотрим, как дети едят мороженое, которому придана форма цветка. Мы – стопроцентные туристы. Это понятно по толстому сине-желтому путеводителю Рика Стивса, который мы всегда носим с собой. Несколько раз в день я вижу других людей, у которых с собой эта же книга, и мы застенчиво улыбаемся друг другу. Таксисты не понимают моего французского, они переключаются на английский, как только я открываю рот. Мне становится как будто легче, когда мы возвращаемся в Лондон – этот город никогда меня не смущал.

Книга «Начало» выходит во Франции и становится там бестселлером. На французский название переводят как «Les Debutantes».

Я начинаю новый роман, третий, он называется «Обручение». С самого начала я знаю, что одним из главных персонажей станет модная парижанка. Женщина, которой мне никогда не стать, но которой я всегда восхищалась.

Я начинаю с того, что интервьюирую парижан, которые переехали в Бостон и в Нью-Йорк. Я спрашиваю их обо всем. Одна из вещей, которая больше всего нравится мне в писательстве, это вот что: если ты попросишь человека рассказать о себе все, они, скорее всего, откажутся. Но если вы скажете: «Я писатель, расскажите мне все, чтобы я смог сделать из этого историю», они почти всегда это сделают.

Женщины, с которыми я разговариваю, идеальные персонажи для меня – они жили в обоих мирах. Я решаю, что мой персонаж будет таким же. Парижанка, переехавшая в Нью-Йорк – так я увижу, как мой собственный город выглядит с ее точки зрения. Я даю ей имя. Дельфина.

Мои собеседницы упоминают о мелочах, которые раздражают их в американской жизни – слишком много кондиционеров, засилье кофеен Starbucks. И не о мелочах тоже – как незнакомцы притворяются знакомыми, обещая снова встретиться, но не сдерживая обещания. Слишком нервные родители. Одержимость фитнесом. То, как на вечеринках люди чаще разбиваются на пары и общаются вдвоем вместо того, чтобы болтать большой компанией.

Чаще всего они скучают о хорошем хлебе, креме для лица Avene Hydrance Optimale, французском Elle и о журнале Paris Match.

Я узнаю, что на парижских кухнях в сахарницах всегда кубики, а не песок. Что никто не хранит пастис в холодильнике. Что иногда мамы нежно обращаются к детям «mon tourterelle – моя голубка». Они говорят мне, что когда в Париже люди идут пить кофе, но не хотят кофеина, они могут заказать citron pressé – лимонад. Они рассказывают мне о французской свадебной традиции, когда жених и невеста прячутся в шкафу жениха, пока гости их не найдут.