Робин Шнайдер - Начало всего

Но в этот раз при взгляде в зеркало я ничего этого не увидел. Все это, конечно же, никуда не делось, просто воспринялось как факт, а не как изъяны: худоба, взлохмаченность, бледность. Я увидел себя. Только не того, каким меня многие помнили.

В порыве души я вытащил из-под кровати книги и расставил их на полках. Многие из них я даже не собирался читать, но мне приятна была мысль, что когда-нибудь я, возможно, все-таки это сделаю. Что в моей комнате наконец-то есть вещи, отражающие мой характер и что я не боюсь показать свою любовь к книгам.

Я все думал о том, как выглядит спальня Кэссиди. Является ли она отражением ее самой, чем не является моя. Похожа ли она хоть чем-то на спальню Шарлотты – со статуэтками божьих коровок на подоконнике и специальным столиком для целой коллекции косметики, называвшейся «компактным» набором.

– Почему мы никогда не бываем у тебя? – спросил я Кэссиди, заехав за ней в понедельник перед школой.

– Потому что у нас есть домработница, – вздохнула она. – И она расскажет родителям, что, когда их нет, я вожу домой парней.

– Парня, – поправил я ее, кивнув охраннику, мимо которого мы проезжали.

– И это куда ужаснее, – заверила меня Кэссиди. – Поверь, лучше тебе ко мне не приходить. Ты все равно ничего не теряешь.

– Как скажешь, – ответил я, чувствуя, что Кэссиди хочет оставить эту тему.

Она пригубила привезенный ей кофе.

– Ты когда-нибудь пробовал заваривать кофе во френч-прессе? Думаю, тебе больше понравится его вкус.

В пятницу вечером мы с Кэссиди пошли в кино – на настоящее свидание, в «Призму». Она надела красивое платье, а я – новый прикид, и мы посмотрели ужасную комедию с тем же актерским составом, который всегда снимается в ужасных комедиях.

Я всегда чувствую особое радостное возбуждение, когда выхожу из кинозала, окутанный ароматом попкорна и окруженный людьми, обсуждающими только что просмотренный фильм. Все ощущается живее и ярче, будто слегка размывается грань между возможной реальностью и кинематографом. На ум приходят разные грандиозные мысли, вроде того, что можно переехать в какое-нибудь более захватывающее место или рискнуть всем ради возможности исполнить свою мечту, чего ты так и не сделаешь. В общем, возникает чувство, будто ты при желании можешь превратить свою жизнь в кино.

У меня никогда не находилось слов объяснить другим, чем так чудесны те мгновения, когда ты выходишь из кинозала, поэтому я приятно удивился тому, что Кэссиди лишь улыбнулась, но не заговорила со мной, пока мы не спустились на эскалаторе вниз. Она в полной мере дала мне насладиться этим мгновением, не нарушив идеального молчания.

– Жутковато слышать сотню одинаковых разговоров, – заметила она, взяв меня за руку.

– Тогда наш разговор будет отличаться от остальных, – пообещал я. – Расскажи мне какой-нибудь случай из детства.

Кэссиди довольно улыбнулась.

– Когда мне было семь, моя лучшая подруга задула свечи на торте в честь моего дня рождения. Я плакала, боясь, что мое желание не исполнится. Теперь ты мне что-нибудь расскажи.

– Хм… – призадумался я. – Во втором классе мы с Тоби взяли у его младшей сестренки пластиковую бижутерию и закопали на клумбе. Хотели потом отрыть сокровища, но вместо этого получили нагоняй. Мне пришлось ночевать в другой комнате, и эта ночь показалась мне бесконечной.

– Я не знала, что вы дружите с таких давних пор.

– С детского сада. Мы все с ним делили, даже шкафчик в раздевалке.

Наш разговор прервали знакомые ребята из школы. Поздоровавшись, мы остановились поболтать о том, какой фильм смотрели – оказалось, один и тот же, – и о том, какой он отстойный.

Расставшись с ними, мы прошли мимо девушек из команды по водному поло, собравшихся возле одного из фонтанов. Они помахали нам, и я кивнул в ответ.

Я не планировал большого романтического вечера, но никто из нас не хотел возвращаться домой, поэтому я предложил показать Кэссиди старый замковый парк: замечательная детская площадка с огромной бетонной крепостью, построенной еще в восьмидесятых. В детстве я там часто играл.

По дороге туда Кэссиди обнаружила, что я никогда не пробовал шоколадный батончик «Тоблерон». По ее мнению, это было совершенно неприемлемо, поэтому мы остановились у магазина. Пока мы стояли у кассы, за нами выстроилась чуть ли не вся наша школьная футбольная команда. Парни покупали две дюжины флаконов кулинарного антипригарного спрея. Картина была бесподобной, и от потрясения я даже не засмеялся.

Кэссиди бросила на меня взгляд, на ее губах играла усмешка.

– Привет, – обернулся я к стоящим сзади.

Коннор, квотербек, кажется, удивился, увидев меня – хотя, конечно, не так сильно, как я, увидев весь основной состав футбольной команды, затаривающийся антипригарным спреем.

– Фолкнер, – поздоровался он, а потом кивнул Кэссиди: – Подружка.

Он был пьян в стельку, и от него несло перегаром. Оставалось надеяться, что в их компании есть «трезвый водитель».

– Они у вас разного вида, – вежливо заметила Кэссиди, кивнув на антипригарный спрей. – Не знаю, обратили ли вы на это внимание.

Я еле сдержал смешок. Творившееся было дичью несусветной. И самое забавное, что кассиром работал школьник, скорее всего – одиннадцатиклассник. На его лице был написан ужас, ведь ему придется пробивать спреи каждому члену школьной команды.

– Мы в курсе, спасибо, – смутился Коннор так, словно мы застукали его за покупкой пачки самых маленьких презервативов. По правде говоря, это вызвало бы меньшее удивление, чем происходящее.

Я быстро оплатил наши покупки и вывел Кэссиди на стоянку, где мы расхохотались.

– Что это было? – переводя дыхание, спросила она.

– Похоже, основной состав нашей школьной команды покупает двадцать четыре флакона кулинарного антипригарного спрея.

– О боже, – простонала Кэссиди. – Я сейчас умру от смеха.

Мы все еще смеялись, когда я въехал на пустую стоянку замкового парка.

– Может, это какой-то ритуал? – размышляла Кэссиди. – К примеру, они должны обрызгаться спреем и сыграть в контактный футбол?

– Поверь мне, если бы так и было, я бы об этом знал. Парни из теннисной команды тогда бы вволю поиздевались над футболистами. – Как будто мы и так их на смех ни поднимали. Мы играли в теннис – благородную игру, популярную в загородных клубах для избранных, а футболисты надевали свою защиту и налетали друг на друга, как дикари.

– Может, они будут кого-то разыгрывать?

– Скорее всего они будут использовать спрей для алкогольной игры. Стопка спрея, полбутылки пива.

– О боже.

Мы устремили взгляды на огромный бетонный замок – причудливую комбинацию из песка и гимнастических снарядов. На запястье Кэссиди висел пакет с купленными в магазине сладостями и напитками.