Владимир Нестеренко - Дорога на плаху

Беда подкрадывалась незаметно. Ее, в отличие от успеха, никто не планирует и не ждет. Но она подстерегла окружного фаворита спортивной гимнастики на обледенелой дороге города, когда веселая компания из двух молодых пар возвращалась домой после пикника на загородной даче. Машину пришлось вести Игорю, хозяин был пьян и не вязал лыка. Сложные дорожные условия, ничтожный водительский опыт Игоря, темень сделали свое дело. На повороте дороги его ослепила встречная машина, он влетел на тротуар и сбил пешехода.

В сводке о дорожно-транспортном происшествии это выглядело сухо и лаконично: «Владелец автомобиля „москвич-412“, находясь в нетрезвом состоянии, передоверил управление автомобилем военнослужащему Костячному И. В., который не справился с управлением и совершил наезд на пешехода. Пострадавший скончался в реанимации. Нарушитель задержан».

Эта короткая сводка не только перечеркнула Игорю спортивную карьеру, но и лишила свободы.

Борису Петракову не составило большого труда разыскать родителей Игоря Костячного, как и получить о нем исчерпывающие данные из военной прокуратуры и суда. Отца в живых уже не было. Мать, удрученная одиночеством, не поняв, кто к ней пришел, хотя Борис представился, пустилась в упреки, мол, большой стал человек ее Игорек, времени нет навестить мать.

— У самого нет времени, это понять можно, но почему внуков не возит к бабке? — говорила старая женщина. — У него ведь их четверо. Две девочки, уже взрослые в Ташкенте. Была нынче у них, к брату Саиду ездила в гости, заодно их повидала. Две младшенькие — в Красноярске. Такие славные девчушки, загляденье. Жена у него красавица, любит его. Как его не любить, когда он сам видный да при деньгах. Вы ж его знаете, какой он молодец, — хвалила мать сына, убежденная в том, что не знать такого человека просто невозможно.

— Я давно не видел его, хотелось бы встретиться, поговорить, — Борис осторожно подыгрывал настроению матери. — Вы мне его адресок дали бы.

— Не могу, не велит он никому постороннему адреса раздавать. Мало ли сейчас лихих людей развелось. На что он вам понадобился? — подозрительно уже посмотрела мать на Бориса.

— Меня интересуют, какие отношения у вашего сына в дальнейшем сложились с его школьной подругой Лидой Савиновой.

— Зачем вам эта потаскушка? Столько лет прошло! Через нее у Игоря неприятности пошли, да, слава Богу, отвязалась от него.

— Давайте не будем сейчас винить кого-то одного, дело действительно прошлое. Но нам известно, что Игорь сломал свою спортивную карьеру в армии на любовной почве. Если бы он соблюдал воинскую дисциплину, то не оказался в пьяной компании с девушками, не сбил бы пешехода. Вы согласны?

— Мели Емеля, твоя неделя, — зло сказала мать. — Кто там был прав, кто виноват — поди разбери.

— Откровенно говоря, меня тот случай меньше всего интересует, хотя характер вашего сына вырисовывается с некрасивой стороны. Меня интересуют: были ли дальнейшие контакты Игоря с Савиновой?

— Откуда мне знать, я ее за юбку не держала.

— Что вам известно о сыне Савиновой и Игоря, которого она родила осенью в год окончания школы. Мальчик хоть и незаконнорожденный, но ваш внук.

— Ничего нам не было известно о Лидке. Сбежала из дому куда глаза глядят. Ребеночек, мы слышали, умер.

— У нас есть иные сведения.

— У кого это у вас? — взъярилась вдруг старушка.

— Я же вам представился: следователь уголовного розыска Красноярска.

— Батюшки, а я, старая дура, распинаюсь тут про Игорька. Что там натворила Лидка?

— Савинова убита, мы восстанавливаем все ее связи. Так вот, у нас есть мнение, что в Ачинске вашего внука усыновила одна бездетная семья, очень состоятельная. Вы что-нибудь слышали?

— Поверьте, ничего, — тусклым голосом ответила мать. — Но при чем тут Игорь?

— Вот я и выясняю. Скажите, где ваш сын отбывал срок наказания?

— На БАМе, на химии, — старушка была подавлена.

— После освобождения он вернулся домой?

— Нет, он уехал в Ташкент к дяде Саиду. Там окончил институт торговли. Дядя помог ему стать большим начальником и уважаемым человеком. Игорь, как известно, выдвинул свою кандидатуру в депутаты Законодательного собрания. Вот во вчерашней газете о нем написано.

— Да, я читал, — спокойно сказал Борис, убеждаясь, что кандидат в депутаты и сын этой женщины одно и то же лицо, а не однофамилец.

— Так что ж вы роете прошлое? Мешаете человеку спокойно жить?

— Если человек сам не дает повода, никто рыться в прошлом не станет, — с достоинством ответил Борис. — Спасибо за беседу, до свидания.

— Скатертью дорога, — недружелюбно ответила мать, провожая недобрым взглядом Бориса Петракова.

Евгения Кузнецова постоянно боялась за своего будущего малыша. Она стала вдруг пугливой и впечатлительной, вздрагивала, когда в гостиной раздавался голос телеведущей программы «Вести» и сообщалось о разбившемся самолете, катастрофе пассажирского автобуса, о трагедии в шахте. Она не могла без содрогания слушать о тех несчастных изувеченных людях, которым выпало на долю это лихо, представляла горе их близких. Евгения не могла слышать о тех беднягах детях, что от рождения были немы и глухи, умственно неполноценны, не хотела знать об их жалком существовании в нищих приютах и пансионатах. Она понимала, как тяжело быть в шкуре такой матери, но, слава Богу, это происходит не с ней, не с ее родными, не с ее семьей, и она, разумеется, не могла до конца прочувствовать то или иное горе, случающееся далеко или близко от нее.

И вот теперь горе, казалось, со всей планеты, поселилось в ее доме: сын, которого она так ждала, с таким трудом вынашивала, в муках родила, растет уродом. И чем он становится старше, тем отчетливее проявляются его физические недостатки. Правая ножка у него короче левой, пальчиков на ней только три. Голова неимоверно крупная, едва держится на дистрофической шее, нос и глаза перекошены, нижняя губа рассечена. Мальчику несколько месяцев, а он не издает ни звука, лишь изредка из него вырывается шипящий свист.

Что явилось причиной уродства? Женя смотрела на сына, и глаза застилали слезы. Она беззвучно плакала, роняя тяжелые слезы на спеленатого младенца, и боязливо утирала их, когда домой возвращался муж, резко изменивший свое отношение к ней после рождения сына.

Придя с работы, он целые вечера то просиживал в гостиной, опустившись в глубокое кресло, угрюмо молчал, отказывался ужинать, то пускался в крикливые поиски причин неудавшегося отцовства и семейного счастья. И что более всего обидно — не жалел Женю, а косвенно обвинял ее в уродстве сына.

— Не ты ли виновата в уродстве нашего сына?