Алексей Свешников - Кошка с Собакой 2 [litres]

Сквозь прикрытые веки я видел, что Кошка не двигается с места. Если она сейчас начнёт выносить мозг, то это – вилы.

– Ты что вчера устроил?

Я только молчу в ответ.

– Ты помнишь хоть что-нибудь?

Я упорно молчал. Ждал, когда у неё запал кончится. Но она продолжала бубнить с какой-то угрожающей политкорректностью в голосе. Наконец меня прорвало:

– Ты не видишь, что мне хуёво? Ты, блядь, Кошка? Легче от твоего пустозвонства мне не становится! Дайте мне ещё часов пять, потом ебите мозги сколько хотите. Хоть блендером, хоть пылесосом. Сейчас я не могу быть человеком!

– Скотина…

Когда я появился на кухне, меня уже ждали. Я молча налил стакан воды и так же молча выпил.

– Не лопни, – предостерегла Кошка.

– Судя по тому, сколько в него вчера влезало, лопнуть не должен, – заметила Собака.

Я поставил пустой стакан на стол, шумно выдохнул, как после тяжёлой работы и сделал пару шагов к стулу.

– А жрать нечего! – радостно сообщили мне.

– Так сходите и купите… – голос у меня был ещё тихий, но настрой решительный.

– Нам запрещено.

– Это кто это решил?

– Животным в магазин нельзя. Это санэпидемнадзор решил и человек по фамилии Онищенко.

– Выходит, вы – типа дискриминируемый элемент?

Меня начинало слегка подташнивать.

– Это из тебя дискриминируемый элемент выходит…

– Вечно вы не забываете воспользоваться чужими слабостями.

– А ты после своих воду сливать не забывай. Или шума воды боишься?

– Да, это подсознательно, я плавать не умею…

– Ты в курсе, что сегодня спал с лошадью?

– ???

– Более страшной женщины мне видеть не приходилось, а я, между прочим, изучила энциклопедию человеческих патологий.

– Надеюсь, это был не трансвестит…

– Всё возможно… Всё возможно…

Я поморщился, пытаясь припомнить хоть что-то, но всё упиралось в обрывки шумного застолья с друзьями и – тут я нечеловечески напряг память – с какими-то не то блядями, не то артистками, что в принципе одно и тоже. В моём воспоминании они были все в блёстках и в похожей одежде.

Чтобы сбросить напряжение я взял газетку и стал её листать.

– Как пульс планеты? – спросила Собака.

– Иди, в интернете посмотри. На бумаге всё уже позавчерашнее.

– Это я не для обогащения своего информационного канала спросила, а чтобы поддержать беседу, – парировала она.

– Что ты доебалась? – спросил я с похмельной ласковостью.

– Биатлон смотреть будешь? – решила поменять тему Собака.

– Я? Это где всё белое, и какой-то мудак постоянно орёт, как будто лыжи рожает поперёк жопы вместе с палками?

– И с ружьём, – добавила Кошка.

– Станиславский бы охуел от такой интриги… – Собака задумчиво почесала за ухом.

– Да ну нахрен. У меня знакомый говорил, что там все на шприцах бегают.

– А ты на бутылках постоянно.

– Ты хороший коньяк с аптекой не сравнивай!

– Так тут мешай, не мешай, а печень, что у тебя, что у лыжников твоих, недолго будет вентилировать.

– Да с чего они мои-то?

– Ты ж тему поднял!

– Да не пиздите вы в упор. Сами начали… А раз начали, так слушайте! Там человека, как венца творенья, давно уже нет, от него только ботинки и шапочка «петушок» остались, остальное всё пропатченная версия. Последний натурпродукт был, когда Сметанина бегала, и то из-за фамилии только… А сейчас хуй пойми что. Вон Нойер, вообще пизданутая на всю башку, она там чуть ли не во время гонки между огневыми рубежами рожала под кустом… Ну какая нормальная баба так сможет?

– Кстати об этом… – Кошка повесила чеховскую паузу.

– Да говори ты, не тени кота за… – я запнулся, чтобы не обидеть её по расовому признаку.

– Так вот, – Кошка гневно расчертила воздух хвостом. – Вчерашняя твоя, кобылица, могла бы запросто с пулемётом бежать на двадцать километров.

– Врёте. Я помню артисток каких-то. Стройные были, как балерины.

– Это где ж такие артистки выступают? В пещере страха?

– Да не помню я… И хрен вам, а не муки совести. Съели?

– И об этом тоже… Жрать нечего. Пиздуй в магазин по холодку.

В лифте я люблю читать. Не книги, а надписи на стенках. Вот и сейчас с интересом узнал, что «Сашка – лох», а «Полина – охуенная бабища, пизда как колодец». «Полина», была старательно зачирикана, но разобрать можно было. Воистину, рукописи не горят. Интересно, будут потом так же исследовать эти надписи, как в пещере Шове, например?

Ещё присутствовала полная тайного смысла надпись: «Жук-онанист», написанная чуть ли не рунами. Жук этот меня конкретно загрузил. Почему жук? И может ли жук онанировать? А может, «Жук» – это фамилия? Был в детстве какой-то Жук, писал книжки про оружие… Так, размышляя на энтомологические темы, я и пошёл к магазину. На входе сразу приметил, что «моя» кассирша на месте. Мне в этом магазине с кассиршами везёт давно. Не спеша я объехал с тележечкой, как примерный семьянин, всё пространство. Взял по мелочи закуски и бутылку огненной воды на опохмел.

Подъехал. Передо мной два человека: бабка с огурцами и молодой дрищ в капюшоне. Бабка на удивление бодро отстрелялась, как Нойер, еби её в сраку мать, только слегка зависла на рубеже с завязыванием морским узлом своего полиэтиленового пакета. А дрищ тупо вперился в сиськи кассирши и забыл про всё на свете. Я из-за его спины улыбался своей королеве, как мог, она мне тоже кидала томные косые взгляды. Дрищ только мешался, стоял, как палка, и переминался с ноги на ногу. Только я справа начну кассирше подмигивать, он, хуяк, вправо, я – с левой стороны, он сразу туда же. Перекрывает, сука, обзор своим телом, как коммунистическая партия воздух свободы Солженицыну. Так мне захотелось человеческих жертвоприношений в этот момент… А покупал хуйню какую-то на двести рублей. Сигареты и баночку с алкогольным химикатом. Мудило… Кассирша тоже была недовольна, он ей мелочи насыпал, и она стала считать вслух, чтобы не ошибиться. Деньги хоть и невеликие, но надо ж показать, какая она точная, как часы с кукушкой. Наконец, дрищ вроде замер неподвижно или, может, ему ссать перехотелось. А я занял позицию для созерцания сисек. Вот же бабе повезло! И мне тоже когда-нибудь повезёт. Я плотоядно ухмыльнулся. Дрищ отвалил, оглядываясь до последнего.

Подошёл я:

– Ну, вы сегодня выше всяческих похвал! – сказал ей, нескромно упершись взглядом в вырез кофты. – Давно что-то вас не видел. Отдыхать ездили?

– Я только с больничного.

– Чем болели?

Я не просто так спросил. Вдруг у неё что-то такое было, что только антибиотиками выжечь можно. Хотя какая баба первому встречному-поперечному про такие интимные подробности расскажет?

– Горло. Что-то обложило. Думала ангина, но врач сказал, что вирус.

– Но теперь-то он побеждён?

– Кто? Врач?