Алексей Свешников - Кошка с Собакой 2 [litres]

– Ксения мне сказала, что ты просил передать мне, чтобы я отвалил.

Ксения… Я даже не понял, какая Ксения. Понятно, что не Собчак, но… А! Ксюша! Я почесал затылок от сложившейся мозаики. Вот ведь пизда с ушами! Даром, что молодая, но соображалка фурычит.

– Это она такое сказала?

– Ну, да… – парень кивнул и шмыгнул носом.

– Так… Во-первых, я с людьми не обсуждаю, с кем я трахался, поэтому с тобой каких-либо объяснений не будет. Извини… Теперь по поводу мифических просьб. Я думаю, что, как ты её называешь, Ксении, свойственно выдавать желаемое за действительное. И поскольку по поводу своих фантазий она ни с кем не советуется, а особенно обидно, что она не советуется с врачом, то нам остаётся только с честью разрулить эту глупую ситуацию. Поскольку по моим убеждениям, ни один уважающий себя мужик из-за бабы войну начинать не будет, то предлагаю отпустить вожжи и подождать, как оно само выправится. Впрочем, если ты и дальше хочешь биться об стены, я ничего против не имею. Единственное, попрошу, не на моей лестнице. В городе подъездов – хуева тачанка.

– А куда оно должно выправиться?

Я вздохнул. Ну вот как мне угадать, куда оно там всё выправится? Может, я женюсь на этой Ксюше, а может, этот ревнивец ей завтра голову проломит?

– Тут уж хуй его знает…

– То есть я правильно пониманию, что ты мне ничего передать не просил?

– Да я тебя первый раз в жизни увидел, когда ты об стену головой уебался в своём вселенском горе, а до этого как-то не предполагал, что есть на свете такой отчаянный парень.

– Так, она, что значит… Выходит наврала?

Бля… Сколько же ещё раз в жизни он будет так монументально разьебашиваться об женское коварство? Мне даже жалко его стало, честное слово. Нормальный в принципе парень. Влюблённый и от этого немного неадекватный, но это же всё проходит со временем.

– Слушай, я постарался максимально корректно тебе объяснить ситуацию. Мне насрать, как там кто и чего понял или не понял. Буду благодарен, если никогда в жизни тебя больше не увижу, но учти, что моя благодарность – это просто риторическая фигура речи. В ней нет никакого смысла, кроме того, что мне этот детский сад с рыцарями в доспехах ни разу не всрался. Я толково объяснил?

Парень кивнул и молча стал спускаться по лестнице. Только он, судя по звуку шагов, одолел пару пролётов, открылись двери лифта, и передо мной явилась Ксюша.

– Ой, ты меня встречаешь?

– И не только я.

Ксюша вздёрнула брови в немом вопросе.

– Давай, заходи… – я широким жестом распахнул дверь. – Есть что обсудить животрепещущее.

– Животрепещущее? – с тревогой переспросила Ксюша.

– Очень… Как плотва в лодке…

Когда я уже входил, приоткрылась соседская дверь, и выглянул спортсмен. Я показал ему большой палец и кивнул в знак благодарности за артподдержку.

– Интересная у тебя теперь жизнь, – заметил он в ответ.

Я помог Ксюше раздеться. Пиздюли пиздюлями, но галантность никто не отменял.

– Итак, дорогая моя Ксения… – я запнулся.

Ксюша впилась в меня взглядом, явно диаметрально противоположно интерпретируя слова, которые я только собирался произнести после такого кошерного вступления.

Кошка с Собакой тоже подтянулись на горяченькое. Я оглядел собравшуюся аудиторию.

– Дорогие мои мохначи, может, переждёте на кухне?

Ксюша непонимающе посмотрела на животных:

– Это ты им?

– Поскольку ты вроде как местами бреешься, то фраза явно адресована не тебе.

Животные даже не шелохнулись. Уселись, как две ростральные колонны…

– Ладно… Я предупредил… Итак, Ксения, какого хуя сегодня я едва не получил люлей от человека, которого до этого в жизни никогда не видел?

– Я не понимаю…

– Твой бывший поджидал меня у дверей. Во-первых, откуда он знает, где я живу, и во-вторых, какого, блядь, хуя ты несёшь хуйню?

– Я не несу хуйню…

– Наверное, я не совсем точно выразил мысль… Претензия молодого человека ко мне состояла в том, что с твоих слов, я попросил его идти лесом, что, как ты понимаешь, немного не соответствует действительности.

– Я сказала ему, что у нас любовь и что он мешает развитию наших отношений… И всё… Я не говорила ни про какой лес…

– Не говорила про лес… – Я посмотрел на Собаку. – С Волги брёвна…

Мне надо было подумать. С одной стороны, Ксюша была дамой эффектной. С другой, биться об стену, как видимо, принято в стане её почитателей при её уходе, я не собирался. Сиськи, конечно, зачётные, но не сиськами же едиными…

– Даже не знаю… – я развёл руками. – Ты понимаешь, что нельзя говорить за других то, что они не говорили? Этому не учат в институтах?

– Но я ведь правильно поступила?

Это всё стало напоминать какой-то странный диалог из арт-хаусного кино модного режиссёра-наркомана. И этот диалог надо было заканчивать.

– Смотря какие цели ты ставила. Если увидеть поединок Ахилеса с Гектором, то, безусловно, правильно. Если показать, что ты здравомыслящая, умная девушка, то, думаю, у тебя ничего не получилось.

– Я не понимаю…

– Ксения, можно тебя попросить уйти и больше не появляться?

– Как уйти?

– Своими длинными ногами. Если поспешишь, то догонишь героя явно твоего романа. По крайней мере, головой он тоже точно пизданутый.

– Ты просто так возьмёшь и выставишь меня за дверь?

– Не просто так, но судя по всему, таинственная сложность, с которой я это делаю, до тебя не дойдёт никогда.

– Но я же всё для тебя делала!

– Что всё? – мне даже самому стало интересно, что она ответит. Если опустить всякие интимности, которых я, кстати, делал не меньше… Впрочем, джентльмены такие вещи на публику не выносят…

Ксения молчала, потом вскочила и, накинув пальто, выбежала прочь.

– Вот что бывает, если ты долбоёб, – заметила Кошка.

– Это ты про неё? – уточнил я.

– Это я про тебя.

– А по-вашему я всегда долбоёб!

Звонок будильника – это набат. Он врывается прямо в душу через сложную систему человеческого уха со всеми его перепонками, молоточками, наковаленками и даже самой маленькой косточкой в организме. Потом, закружив в душе круговорот смешанных чувств и тошноты, начинает долбить прямо в мозг с требованием немедленно вставать, бежать и… блевать. Но только не сегодня. В любой другой день – пожалуйста, но, повторяю, только не сегодня… Сегодня мне даже не встать!

– Ты заебал уже, родной!

Я открыл глаза и сфокусировался на ненавистном комке шерсти. Кошка смотрела, не мигая, как египетский сфинкс:

– Уйди, уйди… Нахер…

– Ушла бы, да перевелись кавалеры…

На большее у меня нет сил. Вчерашняя встреча старых друзей вполне реально сегодня могла перейти в поминки, если сейчас, немедленно, сию самую секунду, меня не оставят в покое и не дадут лежать и разлагаться.