Евгений Крушельницкий - По следам Барабашки

Потом по ночам я иногда просыпалась с чувством, что меня кто-то осматривает. Словно весь огромный мир смотрит на меня, копается в моей голове. Сколько мне стоило слёз и бессонных ночей, чтобы узнать, кто же всё-таки хозяйничает в моей голове? Я долго и мучительно просила ответа и получила его. Однажды я увидела огромного, на всю Вселенную, великана. Он что-то делал, стоя между звёзд, был очень занят своей работой, но всё-таки нашёл минутку оглянуться в мою сторону, потому что я об этом просила.

С тех пор «они», эти великаны, часто приходят ко мне по разным поводам. «Они», наверное, мои друзья и вместе с тем мои мучители. Я служу им верно и преданно. Иногда мне стыдно за свои поступки, которые необъяснимы для нормального человека. Но я их делаю, так как знаю, что им это нужно, «они» хотят всё знать о нас. «Они» выбрали нас в детстве и потом ведут по всей жизни как информатора. Я думаю, что это они держат наш хрупкий человеческий мир в своих руках. Нам, людям, нужно учиться работать с ними, но у нас высмеивают тех, кто умеет входить с ними в контакт. Мне тоже не верят, считают ненормальной. И мне неловко вам писать, но я всё же пишу, потому что вы всё равно придёте к «ним». Ну, а моя жизнь — что же, впустую? И всё-таки думаю, что я счастлива.

Видела я и тёмную силу. Она не такая, как её рисует Гоголь, но всё-таки есть. Представители этой силы требуют, чтобы я служила им, была посредником между ими и нами. Причем требуют серьёзно, с угрозами, а потом эти угрозы выполняются.

Однажды я болела, лежала никому не нужная, и умирала. Не было сил идти в больницу, а скорая приехала и уехала. Так они мне сказали: мол, что же ты лежишь, умираешь. Тебе надо людям мир нести, а ты… Как разумный человек я, конечно, не верю во всё это, но… точно знаю, что это правда, врать я не умею.

Думаю, что такие, как я, могли бы принести большую пользу людям, и мне бы хотелось, чтобы мы понимали друг друга. Но, может, я вас всего лишь насмешила?..

Дело было в 1949 году. В Хмельницкой области, в селе Плэтно, что в пяти километрах от Шепетовки. В селе есть ложбинка, где близко подходят подземные воды, и там построили колодец. Глубина его — не более 50—70 сантиметров. Видно всё, что лежит на дне, и даже видно, в каком месте родничок. И вот однажды пошёл слух, что в этом колодце показывается привидение…

Я жил в Шепетовке, и мы с друзьями поехали посмотреть. Народу там было очень много. Я увидел, что донышко колодца всё белое, словно кто налил туда молока. Но немножко погодя белизна начала с центра расползаться по углам. Всё очистилось, а через пять — шесть минут вновь начало затягивать белой плёнкой. Потом опять пелена разошлась, и из глубины начало появляться изображение, с каждой минутой всё больше. Это было живое изображение всадника на коне. Он машет руками, разговаривает, но ничего не слышно. Минут пять он побыл, и начал исчезать так же, как и появился. Вновь заволокло дно белым, а потом всё очистилось. Через две-три минуты вновь дно заволакивает, и из глубины вновь подступает изображение. Сначала как бы издалека, а потом на всю ширину дна. На этот раз мать с грудным ребёнком. Ребёнок сосёт грудь, а мама гладит его по головке, что-то поёт, но не слышно. Люди говорили, что на коне был Спаситель, а мама с ребёнком — это Матерь Божья.

Я и мои друзья были там трое суток, и все эти изображения мы видели. Я считал, что на небе кто-то это делал, и в колодце всё отражалось. Но колодец-то был под крышей…

В тот момент, когда было изображение, я спускал прутик в воду, но ту часть, что под водой, уже не видел. А когда изображения не было, видно, как прутик достаёт до самого донышка… Что же это было такое?

Мне запомнился один случай. Мы жили в городе Новониколаевске, теперь Новосибирск. Когда на город наступал Колчак, отец был вынужден уехать, забрав семью. Приехали мы в Алтайский край, в село Савинку неподалёку от Барнаула. Через один дом от нас жил дед в большом деревянном доме. В одной половине — его сын с семьёй, а в другой — он с бабушкой и дочкой. В это время по селу проходило много солдат, одни уходят, другие приходят — поляки, чехи, белые, синие, красные… Однажды какие-то солдаты попросились к деду ночевать, а он им отказал. И один солдат сказал ему: мол, ты меня ещё попомнишь. И ушёл. Вскоре после этого у деда не стало покоя: вся утварь летала по комнате, а когда они садились за стол, тот начинал раскачиваться, и всё летело на пол — чашки, ложки… И хозяева не могли стол удержать.

Однажды зимой, поздно вечером, дед, помню, прибежал к нам раздетый и напуганный, и стал просить отца: «Иван Васильевич, пойдём, пожалуйста. Не знаем, что делать: кто-то свистит в подполе»…

Отец собрался и пошёл. Взял зажжённую лучину и полез в подпол, посмотрел везде. Там стояли кадки с капустой, огурцы, помидоры и разная снедь. Больше никого не было. А когда он стал вылезть, то под ним кто-то свистнул. Отец вылетел оттуда, как пробка.

Отец посидел-посидел и стал спрашивать: «Кто ты такой?» «Он» отвечал свистом, но можно было понять: мол, солдат. Как звать? Абрам. Сколько лет? 18. Как сюда попал? Меня принёс солдат в кармане…

После этого мой отец каждый вечер стал у них бывать. Я просила: «Папочка! Возьми меня с собой». И он часто брал меня. Узнали про это соседние сёла, и стали приезжать люди — гадать, спрашивать о своих родных, кто был на войне. По селу выстраивалась огромная очередь саней. А вечерами приходил дедов внук Митька, лет десяти, и свистун заставлял его плясать. Начинал насвистывать «камаринского», и Митька плясал почти до упаду. И тут мой отец просил свистуна отпустить Митьку спать, мол, устал — и тот отпускал.

И вот стала устанавливаться в селе советская власть, появилось начальство. Однажды пришли к деду выяснить, в чём дело. И тут в них с печи полетели скалки, палки — в общем, всё, что было за трубой. И им пришлось уйти. Потом привели священника, чтобы отслужить молебен. Но и его постигла та же участь.

Мой отец со «свистуном» вели долгие беседы. Но однажды у них дружба порвалась. Отец куда-то ездил, и вернулся домой усталый. Когда за ним пришёл дед и пригласил к себе, то отец сказал: «А ну его, он мне надоел». Но всё же пошёл. А когда пришёл и поздоровался со свистуном, тот ему не ответил. И сказал, что больше с ним разговаривать не будет.

Потом деду посоветовали съездить в какое-то село и там разыскать старичка, который отчитывает по книге. Его привезли, и после этого «жилец» исчез.

Что это было, как вы думаете?

В 1974 году я училась в Тобольске, в культурно-просветительном училище. Осенью нас троих отправили на практику в село Покровка Тюменской области. Нам подыскали квартиру у одной старушки, и мы жили у неё дней двадцать. Однажды пришли из клуба около двенадцати ночи, попили чай и легли спать. Мы спали трое на одной кровати — Оля у края, я в середине, а Марина у стены. Не прошло и десяти минут, как стала скулить собака у двери. Ольга встала, выпустила её. Вдруг я услышала, что кто-то тихонько пошёл по комнате. Через некоторое время слышу, что кто-то рвёт газету и комкает её. Мне стало жутко. Затем наступила тишина, и я стала засыпать.