Маргарита Дорогожицкая - Танец над вечностью

Я смотрел на бодрого Лешуа, воодушевленного предстоящими поисками, и не знал, что ему ответить. Хотя надежда все равно оставалась. Ведь если бы Хриз была заодно с Вырезателями, что маловероятно, то стала бы она щадить Тень? Конечно, нет. Тогда бы тело женщины уже нашли. А с другой стороны, безумица совершенно точно была и в поместье, и в лагере циркачей. Запах грибного эликсира мне не почудился. Можно предположить, что она сама попала в плен к банде… Однако я не хотел верить ни в один из этих вариантов, предпочитая иную, совершенно дикую версию. Если предположить, что бродячие циркачи — вовсе не те, за кого себя выдавали, если они специально встали на лагерь в том месте, откуда отлично просматривалось поместье, если выжидали удобного момента для нападения, если это они и были бандой Вырезателей, то тогда получалось, что к ним на огонек заглянула Шестая… Я поежился, представляя, как безумица в одиночку расправляется с десятком разбойников. Да ну, глупость полная! Пусть даже она разозлилась из-за резни в поместье, но бандитов же не заколдовали, а порубили, избили и затоптали, что никак не под силу мухоморке… Тьфу, вот прицепилось от сыскаря! Наверняка, ей в этом помогали бойцы варды, павшие в неравном бою. Но смогла ли Хриз выжить и бежать? Мне оставалось только надеяться. В любом случае, поиски банды нельзя бросать, а значит, придется и дальше терпеть рыжего нахала.

— Пойдемте, господин Лешуа, — кивнул я, благоразумно решив промолчать и не тревожить спутника своими соображениями.

Про записку я забыл.

Прекрасная каменная галерея, ведущая к Императорскому театру, представляла собой широкий проход, чрезвычайно высокий, однако с дырявым стеклянным перекрытием, кое-где залатанным просмоленной парусиной, натянутой в два ряда. Эти уродливые пятна отбрасывали причудливые тени на мостовую, по которой, с утра пораньше, сновала разношерстная публика. Здесь были книжные лавки, зазывающие к себе выставленными у входа новинками поэзии, политики, философии и прозы. Их можно было читать прямо у входа, перелистывая хрустящие страницы под строгим надзором приказчиков, чем и пользовались бедные студиозы и просто жадные до чтения горожане. Лешуа дернул меня за рукав, и я с сожалением отложил трактат по душеведению профессора Бринвальца, а потом вспомнил, что более не стеснен в средствах и могу позволить себе такую роскошь, как…

— Ну что вы копаетесь! — прикрикнул на меня нетерпеливый спутник. — Покупайте да идемте скорей! Я не хочу упустить бургомистра!

Быстро рассчитавшись за книгу, я поторопился догнать Лешуа. Мы прошли лавки модисток, на витринах которых красовались шляпки всех видов и красок радуги, корсеты, вышитые драгоценными камнями, тонкие шелка сорочек и откровенных панталон, редкие темные пятна строгих мужских сюртуков, перчатки, шарфы, зонтики, безделушки… В глазах рябило. К счастью, мы быстро миновали это безвкусное мельтешение и оказались в части галереи, принадлежащей Инженерной гильдии. Здесь уже все места занимали лавки часовщиков, ювелиров, оптиков, стекольщиков, кукольных дел мастеров… Я застыл возле одной из них, на витрине которой красовался потрясающей красоты игрушечный фрегат, выполненный столь искусно, что можно было различить крошечные фигурки матросов на его палубе и мастерски сплетенные корабельные канаты в такелаже.

— Вот она! — радостно воскликнул Лешуа у меня над ухом, заставив вздрогнуть от неожиданности. — Кофейня "Золотая роза"! Пойдемте быстрее!

Тихий печальный звон, от которого задрожало стеклянное перекрытие, прокатился по галерее. Это били величественные ратушные часы, которые, как утверждали, были слышны в любом уголке Виндена.

Ослепительно белый хлеб, благоухающие сосиски на раскаленной сковородке, золотистый омлет и чашка кофе с взбитыми сливками. Лешуа мрачно оглядел это великолепие и поморщился.

— Если это хорошая кухня, то я — верблюд… — пробормотал он недовольно. — Приятного аппетита, господин Тиффано.

Его настроение резко ухудшилось, когда выяснилось, что с бургомистром мы разминулись. Тот оказался ранней пташкой и уже успел позавтракать. Впрочем, меня это мало расстроило. Я собирался наведаться к капитану Чапке, потом к управителю, следом в городской архив, а потом придется идти на поклон к офицеру Матию. Надо подкрепиться. Я накинулся на завтрак, но тут меня фамильярно хлопнули по плечу. От неожиданности я подавился и закашлялся так, что выступили слезы. На стул напротив нагло плюхнулась Нишка и заявила:

— Ты чё от меня бегаешь? Я тебе записку оставляла!

— Это уже не смешно, — пробормотал я, хмуро разглядывая, как Нишка стащила с моей тарелки последний кусок сосиски и отправила его в рот. — Сначала офицер Матий, который совершенно {случайно} оказался в городе, теперь вы. Тоже случайно?

Она мотнула головой и что-то пробубнила с набитым ртом.

— Прожуйте сначала, — процедил я.

Аппетит у меня пропал начисто. Мало мне висящего на хвосте тайного сыска в лице хитрого лиса, так еще и Святая Инквизиция приставила ко мне соглядатая.

— Я вас оставлю, — Лешуа встал из-за стола. — Пройдусь пока.

Я проводил его тоскливым взглядом. Почему когда я просил, умолял поверить мне и объявить мерзавку в розыск, никто и пальцем не пошевелил? А теперь опомнились, что инквизиция, что тайный сыск. А где-то еще бродит наемный убийца, которому тоже нужна голова Шестой. Меня разобрала злость. Обойдутся. Мне нужнее.

— Мня… прислами… пделу…

— Госпожа Чорек, выкладывайте, что хотели, и избавьте меня от своего общества. Я занят.

— Уфф… — она отпила внушительный глоток из чашки Лешуа, обзаведясь молочными усами от взбитых сливок, и уставилась на меня круглыми карими глазами. — Я здесь тоже по делу, а не баклуши бить.

— Зачем я вам понадобился?

— Так это… У тебя ж опыта побольше с колдунами будет. Посоветоваться. Поможешь?

— В чем? Вы перейдете наконец к делу?

— В городе творится что-то странное, и старый пень… ну в смысле здешний инквизитор Альдауэр заподозрил колдовство. А меня это… прислали ему в помощь.

Нишка лгала так неумело и безыскусно, что мне стало ее жаль. В конце концов, она всего лишь подчинялась приказу, как подчинился бы я, будь до сих пор в сане. Глядя на ее бритую голову, я очень остро ощутил собственную потерю.

— Я больше не в сане, — мягко напомнил я Нишке. — Не имею права вмешиваться в дознание.

— Так нет пока никакого дознания, — пробурчала она, отводя взгляд в сторону. — Я ж говорю, пока только подозрение.

А вдруг это след к Хриз? Вдруг она уже успела отличиться в городе?

— Говорите, что там, — вздохнул я.

— Худеют они, — невпопад ответила инквизитор, кроша остатки хлеба и возя их по тарелке. — А им нельзя. А потом они исчезают. Две уже, а третья только начала.