Дженни Колган - Шоколадная лавка в Париже [litres]

Две женщины не могли отвести глаз друг от друга.

– Я не знала, что ты в Париже, – проговорила мадам Лагард.

– Откуда? – Клэр покачала головой. – Этот адрес предложил Тьерри.

– Я всегда его поддерживала.

Наконец Клэр представила мне хозяйку.

– Анна, это Мари-Ноэль Лагард. Я жила у нее, когда в первый раз приехала в Париж.

– Наверху?

– Да, наверху. Но тогда весь дом принадлежал одной семье.

– Это было еще до социалистов, – поморщилась мадам Лагард. – Конечно же, мы с мужем развелись. Тогда это было очень модно.

– А как Арно с Клодетт?

– У обоих все хорошо. Клодетт живет неподалеку и часто заходит в гости. Ее дети меня обожают. А Арно сейчас в Перпиньяне, греется на солнышке.

– Такие милые дети! – Клэр улыбнулась.

– Это верно, – согласилась мадам Лагард. – Они тебя очень любили.

Повисла пауза.

– Насчет Тьерри…

Мадам Лагард опустила голову:

– Прошу прощения. Очень жаль, что так вышло. Я думала, между вами ничего серьезного. Просто легкий летний роман: сойдет на нет, и слава богу. Твоя мама тоже так считала.

– Мама?!

Мадам Лагард кивнула:

– Мне ее очень не хватает. Мы с ней всю жизнь переписывались.

– Значит, мама подговорила вас перехватывать письма?

– Да. Пока Тьерри служил в армии, вся его корреспонденция приходила на мой адрес. Мы с Эллен решили, что так будет лучше всего. Вдобавок я тогда разводилась, поэтому к романтике относилась более чем скептически.

– А я все эти годы винила папу!

Мадам Лагард улыбнулась:

– Большая ошибка – недооценивать женщин. Прости. Я думала, что поступаю правильно.

– Я так переживала! – Клэр покачала головой.

– Тьерри тоже, – кивнула мадам Лагард. – А когда он вернулся из Бейрута… Ах, Клэр, ты бы его не узнала! Он стал другим человеком. Даже армейские повара на военной службе видят такое, что лучше никому не видеть. Тьерри, конечно, бодрился, но жизнерадостность была напускной.

– Понимаю. – Клэр кивнула.

– А потом ты вышла замуж. Твоя мама так радовалась! Ричард ей очень нравился.

– Это точно. Он ее ужасно избаловал: то в кафе пригласит, то подарками завалит.

При этих воспоминаниях Клэр улыбнулась.

– А я-то считала его подлизой! Только теперь поняла, что это не подхалимаж, а доброта и предупредительность. Ричард очень хороший человек.

– Вот и Эллен то же самое говорила.

Мы допили чай. Две женщины обнялись.

– Выглядишь неважно, – заметила мадам Лагард.

Похоже, она очень прямая женщина. Мне она сразу понравилась.

– Да уж, – вздохнула Клэр.

– А я древняя старуха.

– И это тоже правда.

– Когда уезжаешь?

– Завтра.

Они остановились у двери.

– Ну что ж, встретимся в следующей жизни, – произнесла мадам Лагард.

– Будем надеяться, – ответила Клэр.

Они снова обнялись, а я отошла в сторонку, чтобы им не мешать.

Клэр сомневалась, по силам ли ей взобраться на верхний этаж. Мадам пригласила ее посмотреть на уродливые гаражи, построенные на месте сада – его пришлось продать, о чем хозяйка до сих пор не могла говорить спокойно, – но даже эта короткая прогулка далась Клэр очень тяжело. Но она не хотела расстраивать и волновать Анну.

Завтра Тьерри пожелает в последний раз подняться с Клэр на Эйфелеву башню. Но Клэр рассудила, что проблемы разумнее решать по мере их поступления. Сейчас ее главная задача – добраться до ванной и принять столько морфина, чтобы хватило продержаться ближайшие полчаса. Потом еще полчаса, и так далее.

– Приветствую!

Вся квартира устлана тканями, а Сами носится туда-сюда с диким блеском в глазах и полным ртом булавок. Посреди гостиной стоит невысокий хмурый молодой человек с толстым животом, обтянутым широким камербандом.

– Сейчас все будет!

Молодой человек с недовольным видом покосился на часы:

– До генеральной репетиции осталось пять часов.

– Вот черт! – выругался Сами. – Дорогая, у тебя случайно декседрина не найдется?

– А как же! – фыркнула я. – Из дома без него не выхожу.

Сами так закрутился, что мой сарказм уловил только через пару секунд. А потом вспомнил и про хорошие манеры и извинился перед Клэр.

– Простите, у нас сегодня аврал. Генеральная репетиция. Но мы со всем справимся…

– Ой! – вскрикнул певец: Сами уколол его булавкой.

– Приходите и вы.

– Ну, не знаю, – протянула я.

– Да что тут знать? Приходите, и все! На оперу!

– Не уверена, что…

– Она еще и не уверена! – возмутился Сами. – Билеты за несколько месяцев раскупили! Премьеру посетит президент, князь Монако и вообще все в Париже, кто хоть что-то собой представляет! А у тебя есть шанс увидеть оперу бесплатно, да еще и раньше всех!

– А что за опера? – в разговор вмешалась Клэр.

– «Богема», – ответил молодой певец. – Я пою партию Марселя. Мне бы сейчас голос разогревать, а не здесь торчать.

– Обожаю эту оперу! – Оживившаяся Клэр повернулась ко мне.

Я ни разу не бывала в опере. Да что там – ни одной арии целиком не слышала. Вдруг молодой человек – тот самый, с непримечательной внешностью – открыл рот. Тут даже Сами застыл как вкопанный. Звук, который мы услышали, оказался таким же густым и насыщенным, как шоколад Тьерри. Голос певца обволакивал и погружал в мир грез. Он спел всего лишь небольшой отрывок. Я даже слов не понимала, но его могучий голос заполнил все окружающее пространство. На лице Клэр появилось выражение удивительного спокойствия.

– Хорошо, придем, – выпалила я.

Потом обратилась к Клэр:

– Если вы, конечно, в состоянии.

– Сначала отвези меня обратно в отель, – распорядилась та. – Сейчас я больше всего на свете хочу прилечь и вздремнуть.

С Тьерри и Лораном мы встретились в лобби. Оба надели смокинги и галстуки-бабочки. На Тьерри костюм болтается, как на вешалке, а Лоран с таким же успехом мог написать на своем: «Взято напрокат» – и все же выглядит он потрясающе.

– Это всего лишь репетиция, – сказала я и все равно порадовалась такому основательному подходу.

Клэр выбрала простое и элегантное серое платье с запáхом, призванное хоть отчасти скрыть болезненную худобу. А на мне подарок от Клэр. Откровенно говоря, не ожидала. Когда Клэр отдавала его мне в номере отеля, она явно немножко нервничала, но сказала, что теперь оно должно быть мне впору. Неужели я до такой степени похудела? Платье старое, но вполне сойдет за винтаж, а если оно мне не нравится – ничего страшного: Клэр в нынешней моде ничего не смыслит.

Но я влюбилась в платье с первого взгляда: восхитительно мягкая зеленая ткань, полевые цветы на подоле. Для меня, конечно, слишком девичье – мне ведь давно не семнадцать, – зато фасон и крой такие изысканные, что платье сидит идеально и вдобавок подчеркивает мой легкий летний загар. В первый раз надела такое красивое платье – и, судя по лицу Клэр, она тоже считает, что оно мне идет.