Мария Метлицкая - Осторожно, двери закрываются

Может, и правы соседки – всем женщинам в их роду везло на мужей.

Да, Салихат была второй женой. Но что поделаешь – жизнь есть жизнь, не у всех получается с первого раза. Вот у ее Камала не получилось. Сразу после армии уехал в город, поступил в техникум и скоро женился. Наспех, как говорила свекровь. Как будто кто подгонял. А подгоняли ведь! Забеременела его девушка, вот и пришлось. Муж говорил, что первую жену не любил. Может, он, конечно, Салихат так утешал, не хотел огорчать. Кто там знает?

И еще говорил, что понял сразу – жизни у них не будет. Во-первых, девушка была русской, а значит, с обычаями и традициями их народа знакома не была. К тому же городская, а у них там все иначе.

Ну а во-вторых, не прижился Камал в городе и захотел вернуться в село. А молодая жена отказалась. Да и понятно – куда ей, русской горожанке, в село? Жили они плохо с самого первого дня – то ли любви не было, то ли понимания. Начались скандалы.

Хотя плохо ли, хорошо, а как ни крути, восемь лет прожили – да и куда денешься, если ребенок растет? Тем более мальчик. Сына муж обожал, это понятно. Но все равно через восемь лет они развелись, и Камал вернулся в село. Ходил хмурый, расстроенный. Все на почту бегал сыну звонить. А Салихат как раз на почте работала – письма, посылки, бандероли, газеты. Ну и звонки – коммутатор. Салихат очень нравился Камал – вежливый, обходительный и немного несчастный. Жалела его – такой красивый, такой умный мужчина. А ведь не повезло. В поселке было много хороших и красивых девушек, но он ни на кого не обращал внимания. Разговоры о Камале Салихат слышала не раз – его и жалели, и осуждали. И еще очень старались захомутать. Например, Зея, почтальонша. Зея была красоткой хоть куда – зеленоглазая, пышногрудая, стройная. И давно вдовая. Мужики по ней сходили с ума. А Зее нравился разведенный Камал. Она и так перед ним, и эдак. А он – ноль внимания.

Потом, спустя много лет, Салихат поняла – зачем ему была нужна эта шустрая и языкатая Зея? Похожая у него была в городе, та, с которой жизнь не сложилась. Салихат часто замечала, что муж отводил глаза, когда видел красивую женщину. И еще у него немножко дергалась верхняя губа – видно, намучился со своей бывшей.

Кроме Зеи и другие были не прочь – и Лейла, заведующая универмагом, одинокая крашеная блондинка, самая богатая в поселке. Правда, полная очень, отдышливая, но красивая все равно. И девушки на выданье, совсем молодые и скромные, тоже посматривали на Камала.

Только Салихат глаз на него не поднимала – не то воспитание. Ну и вообще стеснялась. Потому что очень он ей нравился. Как Камал заходил на почту, она краснела как рак и опускала глаза – не дай бог увидит! Сраму не оберешься.

Красавицей Салихат никогда не была, но вполне ничего – маленькая, круглобокая, круглолицая. Глаза как вишни, чернющие и круглые, коса до пояса. Нормальная, как все, не хуже и не лучше.

К двадцати годам и жених у нее нарисовался, Заур Гириев. Собой он был так себе, если честно. Невысокий, щуплый, длинноносый и уже лысоватый. Но парень неплохой, из нормальной семьи. Скромный – с девушками ни-ни. А может, девушкам он был не нужен. Работал Заур в мастерской по ремонту бытовой техники. Приходил в дом Салихат чинить телевизор три раза, пока отец не разозлился и не заорал:

– Долго будешь ходить? Специально не чинишь? Знаю, для чего ходишь! Не починишь – выкину на помойку этот чертов телевизор и новый куплю! Что тогда будешь делать?

Салихат тогда чуть с ума не сошла, когда это услышала. Но Заур испугался и починил телевизор за десять минут. Кстати, по сей день работает.

Сватать Гириевы пришли ее как положено: мать Заура, старший брат и дядья. Человек десять пришло, не меньше, такой обычай. Салихат, раскачиваясь, сидела на кровати и тихонько подвывала – совсем тихонько, не дай бог услышат.

«Вот, – думала, – сейчас они сговорятся и… позовут меня. Что мне делать? Пойти против отца я не могу, не положено. Выходить замуж за тощего Заура? Нет, лучше повеситься».

Даже подняла голову и посмотрела на потолок – выдержит крюк под люстрой или сорвется? И тут же испугалась, представив эту картину, подумала об отце: нет, он не переживет. Она у него единственная, старший сын, ее брат, умер в пять лет от кори. «Да, не переживет. Но и я не смогу. Лучше уеду, – мелькнуло у нее. – Уеду в город! Устроюсь на работу, сниму угол. Не пропаду. Правда, отец меня проклянет… Но что делать. Даст бог, потом вымолю прощение. Отец добрый, со временем простит».

Зашел отец и без слов показал ей рукой – выходи.

Салихат замотала головой, заплакала, зажав рот ладонью. Отец вскинул брови:

– Что-то не так?

Салихат кивнула и от испуга икнула:

– Не пойду! Ни в комнату, ни замуж.

Как набралась тогда смелости – сама не поняла. Но это ее спасло от дальнейших неприятностей.

Отец осторожно прикрыл за собой дверь, сел на кровать рядом с ней. Потом погладил ее по голове, и она, разревевшись в голос, упала ему на грудь. Так они просидели долго, потом отец спохватился, собрался с духом и пошел объясняться со сватами.

Кое-как дело уладили, Заур ее простил, несостоявшаяся родня тоже. Вскоре Заур очень удачно женился на близкой подруге Салихат. Такие дела. Салихат долго смеялась. Но после этой истории стало понятно – сватать Салихат больше не будут. Кому это надо – оказаться в положении отвергнутого жениха. Нет хуже позора. И отец, конечно, печалился: дочь – старая дева, это беда. Но о замужестве больше не заговаривал. Значит, такая судьба у их девочки. Может, и вправду лучше быть одной, чем мучиться с нелюбимым? Да и по правде говоря, этот Гириев ему самому не нравился – хлыщ тонконогий. Да и вертлявый какой-то.

А сама Салихат и вовсе не переживала – много книг она прочла и кое-что поняла: жить надо с любимым и единственным – это раз. Верить, что любовь ее найдет сама и судьба – не пустые слова. Это два. И третье – не все счастливы, кто замужем. И даже совсем наоборот!

В общем, она не грустила. Пока не встретила Камала.

Но ничего не изменилось. Камал по-прежнему два раза в неделю заходил на почту, заказывал звонок. Она видела, что он нервничает, переживает, мечется. Выходит на крыльцо покурить. А после разговора бывает по-разному. Иногда он выходит из кабинки радостный, даже веселый. А иногда – мрачнее тучи. Кивнет и – на улицу, без всяких слов. Брови сдвинуты, рот крепко сжат, на лбу морщины. И сразу стареет лет на двадцать – ногами шарк-шарк, прямо старик.

А потом вдруг Камал исчез. Салихат ждала его каждый день, все глаза высмотрела. Работать не могла – какая работа, когда все мысли о другом? В окно выглядывала, так тянула шею, что та разболелась. А спросить стеснялась. Да и у кого спрашивать? У сплетницы Амины? Та уж наврет с три короба, дорого не возьмет.