Сергей Кузнечихин - Где наша не пропадала

Серега снял блесну и поставил мыша с двумя мощными якорями. Попробовал крючок ногтем. Достал из сумки мелкий брусочек. Поправил каждое жало на тройниках. Кинул двумя руками. Далеко запустил, почти к другому берегу. Когда сыграл его таймень, я не видел, потому что свою блесну вел, стоял к нему спиной. Но всплеск услышал. Даже если бы сам рыбину выводил, все равно бы не пропустил – густо вывернул. Оглядываюсь: Серега быстренько подтягивает мыша и снова кидает, но уже не к берегу, а прямой наводкой в яму, и сразу же удилище развернуло, чуть ли не на девяносто градусов, словно сразу в пасть попал. Пока Серега на трещотку переключался, метров двадцать лесы с катушки ушло. Махом слетело. Так он же еще и ладонью притормаживал. Запас лески уже кончается, а таймень прет против течения, не сбавляя скорости. Размотает леску до узла… и все… резкий рывок – и до свидания… Трещотка заливается, как сирена. Серега удилище вертикально задрал и бегом в том же направлении. А ровненькой гаревой дорожки никто не приготовил, камни в кучки не собрал, если бы запнулся, наверняка бы лоб расшиб и, еще ужаснее, рыбину бы упустил. Но как-то исхитрился, почти не глядя под ноги, перепрыгивать мелкие камни, а крупные – огибать. Короче: барьерный бег с элементами слалома. А таймень прет не оглядываясь. Метров пятьдесят проволок. Но в упряжке-то плавать не приучен. Притомился. Встал. Дал возможность немного подкрутить леску. Однако спохватился. И снова – рывок. Торпедой летит. Теперь уже к нашему берегу. Словно на испуг берет. Леска провисла. Серега еле успевает сматывать. Если на слабине скорость наберет, никакая немецкая надежность, никакое японское качество не спасет – лопнет леска. Но к тому времени, когда таймень сделал свечку и рванул снова на глубину, леска уже в натяге была. Серега успел обуздать его прыть. Сноровки парню не занимать, и нервы железные. Повернуть рыбину к берегу не старался, но скорость гасил: и катушкой, и за счет гибкости удилища. Таймень промчался поперек русла и встал. Третий рывок был слабее второго, а восьмой – слабее седьмого. Тут, главное, катушку не стопорить, но и раскрутиться не давать.

Потом, когда война кончилась, прикинули по времени, минут сорок боролись. Точно-то не засекали. Не до хронометража.

Но это было потом. А пока: один – гопака, другой – трепака… и неизвестно кто кого перепляшет.

Когда Серега почувствовал, что сопротивление ослабло, начал свои условия диктовать. Попробовал к себе подвести, и тот вроде не противился, но возле самого берега закапризничал, встал чуть ли не на дыбы и снова наутек. Да так крутанул, что чуть леску не порвал. А упускать добычу, когда она почти в руках, обидно, и даже очень. Серега дает мне нож, свой-то я в спешке дома оставил, и велит заходить в воду. Даже рыбья челядь не любит, когда ее к берегу тащат, а таймень – барин, воевода – подчиняться не привык, он прямо в бешенство впадает при виде берега. Такой норов приходится уважать. Забредаю примерно до того места, где он заупрямился. Вода выше колен. А Серега тем временем буксирует его ко мне. Когда я шагнул навстречу, оставалось метра полтора. Таймень сразу же в сторону дернулся и наутек. Все с начала. Серега шепчет: не шевелись, мол, я сам его подведу, прямо к твоим ногам. Выждал, пока рыбина успокоится, и снова осторожненько подкручивает леску. Вот уже он совсем рядом. Во всей красе вижу – экземплярище. Еле удерживаюсь, чтобы не шагнуть. Но терплю. Согнулся над водой, как стервятник. Нож на изготовке. Серега ведет его не прямо на меня, а как бы мимо, вдоль реки, чтобы не догадался, что его к берегу тянут. Стою и думаю, сейчас промахнусь – и лезвие точнехонько в ногу войдет, или, хуже того, по леске второпях чиркану, нога останется невредимой, а напарник убьет. Но повезло, бревно-то здоровенное, промахнуться трудно. По рукоятку с перепугу вогнал. Он крутанул бурун своим хвостищем и затих. А я подхватил его на обе руки и к берегу. Пока нес, он, по всей вероятности, не дергался, иначе наверняка уронил бы меня. Видимо, в шоке был, а на берегу очнулся, ударил хвостом по камням и туловище поднял, намереваясь прыгнуть в воду. Еле успокоили. Потом смотрим и глазам своим не верим. Оказывается, не жадность его сгубила. Зачем ему искусственная пакость, когда хариуса полно, с его-то реакцией и его пастью, зевало-то в диаметре не меньше настоящего сачка. Побаловаться старому дураку захотелось. Подбросил мыша хвостом и напоролся на острое жало. А Серега, на его беду, успел подсечь. Рыбе мышка не игрушка. Так за хвост и таскали от берега до берега. Оттого и угомонить долго не могли. Серега глянул на ладонь, которой катушку притормаживал, а на ней самый настоящий ожог.

Кантаря у нас не было. Да и какой кантарь такого зверя подымет. Для него складские весы нужны. Наметанный, но скромный глаз Сереги определил, что двух пудов не вытянет, но близко к тому.

За удачу и победу можно бы и по пятьдесят граммов принять, нервишки в порядок привести. Да не прихватили.

Помечтали.

Посетовали.

Смирились.

Спиннинги в руки и дальше удачу пытать. Поймали еще трех таймешков. Один, кстати сказать, чисто мой. Очень даже приличный. Килограммов около десяти. Ленки попались. Тоже – отборные.

Четыре часа пролетели, как двухсерийный детектив, с той лишь разницей, что промелькнувшее время не в пустоту провалилось. И заказанный подарок добыли, и экипаж угостить, и себя побаловать, и впечатления незабываемые – это, пожалуй, важнее всего.

Десантники задание выполнили, только забирать их почему-то не спешили. Уже и пять часов отстучало, и шесть… Мы еще по ленку выцарапали. А винтокрылая птица не летит. В небе тишина.

Странное дело: стоят на берегу два азартных мужика, рядом ручей впадает, с одной стороны вроде обловили, но выше по течению осталась непаханая вода, заповедная, можно сказать, и никакого желания пройтись, проверить. Смотрим только на небо и на часы. А дело уже к полуночи близится. Если бы рыбачили на каких-нибудь южных притоках Енисея, ждали бы уже в кромешной темноте и звездами любовались. А у нас пока еще светло, разве что воздух слегка посерел. Видимость прекрасная, только желанной точки на небе не видно. А погода такая летная, что летнее и придумать трудно. Тишина. Листочек не шелохнется. Ручей, конечно, шумит, река на валунах подыгрывает, но это как бы выпадает из вида, точнее, из слуха, как собственное сопение. Недостающий звук ищем в небе. А его нету. Только ровный фон комариного гула. Ровный и густой. Когда хоть какой-то ветерок, он вроде как наплывами идет, а здесь монотонный, словно гул хорошо отлаженного мотора на холостом ходу. Только зачем им вхолостую гудеть, если рядом две бочки с человеческой кровью? Бочки, правда, ходячие и с руками, но северный комар – создание неизбалованное, он любой кровушке рад. И здесь обнаружилась вторая брешь в моей оснащенности. Оказалось, что в спешке схватил не тот баллончик с аэрозолем. Нет, не антистатик, хотя и такое могло случится, взял «комарекс», но почти пустой. Впрочем, за тот срок, который нам определили вертолетчики, и остатки бы не израсходовали. Однако четыре часа превратились в восемь, и мы не то чтобы запаниковали, но поняли, что надо экономить.