Сергей Кузнечихин - Где наша не пропадала

У кого-нибудь есть бердская бритва?

Ну конечно. Ими, наверное, полстраны вооружено. Так вот, сидим мы в гостинице этого Бердска и бреемся. Проводим испытания нечаянного приобретения. Соседями по номеру у меня два парня из Омска были, приехали на радиозавод по доводке своей аппаратуры. Веселые ребята. На улице сушь, теплынь, а на работу в плащах ходят. Сами не воры, да плащи-несуны, под их прикрытием магнитофонная приставка через проходную по частям переползала. За неделю – одна, а то и полторы. Части собирали в целое и доводили на барахолке до потребителя. Там же и бритва подвернулась. Тоже из-под плаща, но с другого завода. Почти даром – по-латыни два алтына. За свою приставку пять электробритв могли бы поиметь.

Проверили. Одобрили. Надо обмыть.

Сбегали в лавку. Только уселись – мужик входит. Вид не совсем свежий, но интеллигентный – в очках, при галстуке, с портфелем и улыбка виноватая. Объясняет, что поезд его ночью прибудет, стало быть, долго не стеснит и надоесть не успеет. А мы разве против, четвертая койка свободная, не его, так другого подселят. Стол накрыт, не пригласить неудобно. Тем более, видно, что у бедолаги потребность имеется. Чем богаты. Он минуты полторы поотнекивался, потом сунул руку в портфель и достал полбутылки портвейна.

Новый человек за столом – новые разговоры. И не какой-нибудь экспедитор, а юридический консультант. Где бы нам еще встретиться с такой серьезной птицей? Только в гостинице. Мы подливаем и слушаем. Он выпивает и разговаривает. Нет, не про Уголовный кодекс строителя коммунизма. Посерьезнее речи. Про членов политбюро. Я фамилии подзабыл: для меня без разницы Устинов или Капитонов, Мазуров или Машеров. А он каждого по имени-отчеству называл. Где родился, на ком женился, кто кем в молодости работал, с какой должности в Кремль попал, даже про детей знал: у кого свои, у кого приемные. Не заявлял, что лично с ними знаком, но впечатление складывалось, что где-то рядом хаживал. А с племянником Суслова даже водку пил. Для этого и в Москву не надо было ехать, потому как племянник живет в обыкновенном Кемерове, в двухкомнатной квартире, и работает критиком. Выставки критикует, концерты и книжки разные. Не сказать, что совсем простой парень, но в свободное время и выпить не прочь, и поговорить. На него какой-то кемеровский артист в суд собирался подать, и наш гость давал ему консультацию, как перейти от защиты к нападению.

В общем, хорошо посидели. Даже за добавкой успели сбегать. Мы, разумеется, бегали. Вернее, один из нас, тот, что бритву купил. Но юрист норму знал. На столе еще оставалось, а он около двенадцати поднялся и сказал, что пора на поезд. Мы порывались проводить его. Отговорил.

Легко сошлись и распрощались по-доброму.

Через год я снова оказался в той же гостинице. Подхожу к номеру, а в дверях знакомый консультант с каким-то мужиком. Я обрадовался, а он меня не узнал, да и спешили они. Захожу в номер, на столе соответствующий натюрморт с полной пепельницей и пустыми бутылками. Выпивали по классической схеме, на троих. Как всегда, не хватило. Двое побежали за добавкой, один остался караулить. Только остался почему-то самый молодой. Спрашиваю, что за человек встретился в дверях. Большой палец поднимает. И взахлеб рассказывает, как юридический консультант знакомил их с подробностями жизни членов политбюро и племянника Суслова из Кемерова. Другое вече, да те же речи. Один к одному: и разговор, и ночной поезд, и полбутылки портвейна… От души посидели, однако для полного счастья понадобилось еще чуть-чуть. Время позднее, но юрист сказал, что у него есть знакомая в магазине. Подскребали до мелочи, конец командировки для всех одинаков, но наскребли, консультант тоже что-то добавил…

Уходили вдвоем, а вернулся один.

Парень спрашивает, где его товарищ. Консультант вино из портфеля достает, а про напарника ничего толком ответить не может. Говорит, что пока с продавщицей договаривался, тот куда-то исчез. А зачем ему теряться, если выпивку достали?

Может, старую подружку встретил, спрашиваю.

– Нет у него никакой подруги, – нервничает парень.

Бутылки стоят на столе. Начинать без потерявшегося – не по-мужски, но и облизываться на них тоже как-то, сами понимаете… Щекотливая ситуация. Консультант извинился раза три, но все-таки напомнил, что у него поезд через два часа отходит. Мне проще, я того мужика в магазин не отправлял и не терял, открываю свою бутылку, давайте, мол, за встречу. Один – за, второй – не против. Так-то спокойнее. Напоминаю консультанту, что год назад уже знакомились. Руки к сердцу прижимает – извините, мол, конечно, встречались, память зрительная, знаете ли, подводит. Врет или правду говорит – не проверишь. Скорее всего, врет. Но от чистого сердца. Да и не обязан он всех помнить.

Выпили мое. За их принялись. Консультант про дочку Брежнева рассказывает, про ее роман с циркачом. О потерявшемся сначала еще вспоминали, а потом как-то свыклись, что его нет. Любовь принцессы отвлекла.

И вдруг вваливается. Физиономия перекошена. Все восемнадцать волосин дыбом на голове. Товарищ теребит его – где, мол, пропадал, штрафную дозу протягивает. А мужик даже не смотрит в его сторону. Консультанта глазами жрет.

– Что же ты, сволочь, меня мусорам сдал! – кричит.

– Ты сам сдался, – оправдывается консультант, – зачем было падать им под ноги?

Я самый трезвый из них, чую, драка назревает и вроде понимаю, что консультант некрасиво поступил, но очень уж рожа протокольная у того, который из милиции вернулся, к тому же двое их, изметелят худосочного интеллигента. Пытаюсь как-то приглушить страсти. Объясняю, что помочь бы он все равно не смог, разве легче было бы, если бы обоих замели и выпивку отобрали, а он принес, значит, не только о себе заботился. Уговариваю, а сам не могу понять, почему же он нам про милицию не сказал, если боялся, что мы выпивку отложим и пойдем потерпевшего выручать, так мог бы вообще в гостиницу не возвращаться, все имущество было при нем, двинул бы на вокзал – и делиться не надо, и никакого риска. Но почему-то вернулся. И не спросишь – почему. Не та ситуация. Пострадавший мести жаждет. Виноватый в угол забился. Какие-то оправдания лопочет. Хорошо, что комната узкая, стол между кроватями, как баррикада.

– Так ведь откупился же, а у меня денег нет, – бурчит консультант.

И тут уже третий, тот, что в гостинице оставался, голос подал, как, мол, так, на какие шиши он откупится, если последнюю мелочь выгребал, – пьяный, а сообразил. Потерявшийся – в растерянности. Такой вопросец без ответа оставить не дозволят. И уж никак не поверят, что из вытрезвителя выпустили за просто так. А юристу молчать никакого резона.

– Да были у него деньги, – говорит, – я видел в магазине, он пару четвертных достал, наверное, карманы перепутал.