Дмитрий Захаров - Средняя Эдда

Маленький ДК канувшего в лету завода прятался за вторым поворотом с федеральной трассы – налево, после лесополосы.

На подъезде к нему машину Георгия остановил улыбчивый гопник с повязкой «правопорядок».

– Там, по-моему, перенесли, – сказал он весело. – Вы сами спросите. Только дальше ехать нельзя, – он показал на перегородившую дорогу цепь.

Георгий, чувствуя недоброе, выпрыгнул из «ровера» и, насколько позволял превратившийся в кашу снег, побрел в горку.

На подходе к ДК его встретил штендер:

Граждане!

В связи с большим количеством желающих

общ. слуш. перенесены по адресу:

Кедровая, 8, Школа искусств.

– Сука! – сказал Георгий, и, выхватив телефон, стал набирать Олега.

– Я на месте, – ответил тот. – Что-то срочное?

– Что значит «перенесены по адресу»?

– А-а, так ты уже здесь. Подожди.

Олег быстрым шагом вышел навстречу Георгию из дверей ДК. Вместо монблановского фуллхауса на нем была черная водолазка и серый малоприметный пиджак.

К Олегу подбежал еще один «правопорядок» и что-то быстро-быстро затараторил.

– Ну что? – буркнул Олег. – Разгружайте их с обратной стороны. Чтобы с улицы не видно. Заднюю дверь открыли же? Давай!

«Правопорядок» кивнул и исчез за деревьями.

Георгий вместо слов развел руками.

Олег же, глядя на него, вздохнул.

– Ты что, первый день замужем? Давно обкатанная фишка. Какое-то количество дурачков, может, и развернутся. А к началу парни объявление, понятное дело, свинтят.

Вошедшего в ДК встречал бьющий в глаза свет десятка люстр, гроздьями свисающих с потолка. Не успевал новоприбывший сделать и пары шагов, как уже утыкался в столы с табличкой «регистрация»: женщины с бейджами перекрывали ему путь и настойчиво указывали – вот сюда, в очередь, без записи в зал нельзя. Очередей при этом было несколько. В одну, как пояснил Олег, определялись подвозимые префектурой (у них в паспорт для опознания был вложен календарик с сочинской олимпиадой). В другую ставили работников стройкомпаний, пригнанных по разнарядке титановыми корешами. У них опознавательных знаков не было, их просто выкликали по профессии.

– Строители! Строители! – вопила ответственная за регистрацию тетка.

– Совсем уже ничего не боятся! – качая головой, возмущалась женщина с плакатом «Закатали в бетон и газон, и закон!». Ее товарки – очевидно, уже уставшие удивляться наглости Махинских прихвостней, – сбились в кучу чуть дальше по коридору и понуро переговаривались. На всякий случай рядом с ними прогуливались два крупных «правопорядка».

– Ничего-ничего, вас всех еще нарисуют! – внезапно выкрикнула активистка в бирюзовом пуховике.

Георгий заглянул в зал и с удивлением отметил, что за час до мероприятия свободных мест в нем почти нет.

– Первые два ряда – проектировщики, стройнадзоры, чиновники и восемь мест для Махина с семейными, – сказал материализовавшийся Олег. – Потом я посадил строителей, за ними – вон, глянь, в погонах – мои вояки, потом двумя слоями префектурские. Скандалисты размазаны и тут, и там. В целом, всё хорошо, зал мы контролируем. Проход на сцену парни стерегут.

Георгий кивнул и протянул Олегу руку.

– А я говорил, – заметил Олег.

К началу слушаний в зале стало не протолкнуться. Закончились не только сидячие места: народ расселся на ступеньки в проходах и встал в технической зоне для видеоаппаратуры.

Протестующие против рокады дважды пытались развернуть плакаты и с ними взойти на сцену, но оба раза Олеговы «секьюрити» откатывали их обратно. Идти в психическую атаку на крепких коротко стриженных парней женщины и пенсионеры пока не решались. Выход из положения они нашли, оккупировав стол счетной комиссии – его опрометчиво поставили под сценой.

Когда ведущий объявил, что пора начинать собрание, снизу засвистели и заулюлюкали.

– Вам не удастся нас обмануть! – закричала тетка, на пару с длинным взлохмаченным парнем державшая плакат «Рокада зовет на баррикаду».

Сплотившиеся вокруг нее десять человек явно почувствовали себя 300-ми спартанцами. Их маленький отряд ощетинился древками самодельных дацзыбао, с ужасом и яростью глядя на полчища своих противников.

На крышку стола влез мужичок в штормовке хаки. Сорвав с головы кепку, он взялся косплеить Ленина, но в поднявшемся гвалте – уже со стороны Махинской массовки – ничего не было слышно.

– Позор! – поддерживали его товарищи.

– Позор! – издевательски вторили им провокаторы из зала.

Привезенные префектурой сидели тихо и без особого интереса смотрели по сторонам.

Георгий поднялся на второй этаж – на балкон, с которого Слава вел видеосъемку. Он знал, что это золотое правило – дать всем проораться минут десять-пятнадцать. Протестующие выдохнутся, и тогда ведущий начнет.

– Хорошее шапито, – сказал Слава, глядя на беснующийся зал.

– Олег так свою услугу и назвал.

– Значит, он более свободный человек, чем мы с тобой. Ему, поди, не придется потом описывать это как «состоявшееся волеизъявление граждан».

Где-то через полтора часа на сцену поднялся кандидат Махин. Слушания к этому моменту шли по накатанной, и выступить успели уже четверо скучных чиновников – Георгий понял, что это какие-то специалисты из технадзора, градостроительного совета и прочих подземелий ведьм.

– Был такой случай, – начал титан совершенно от печки, – да ты послушай сначала, чего орешь-то! Да. Случай. Это же государственное дело, понимать надо. Президент что, один должен дороги тебе строить?!

– Вдвоем с мэром! – закричали от бывшего стола счетной комиссии.

– Ну так они и делают, а ты только орешь, – сообщил Махин под редкие хлопки из зала. – Собачьей будки за всю жизнь не построил, а туда же! Дороги нужны нам? Нужны. Тебе нужны дороги, человек?

– Точно! – завопил какой-то тип с пятого ряда. – Нужны! Гони их, Николаич, дармоедов.

Протестанты начали на него шикать.

– А вы мне рот не затыкайте! – горячился мужичок. Он вскочил, выбежал к микрофонной стойке у самой сцены (естественно, под надзором «правопорядка») и обвил ее руками.

– Мужики! Бабы! – закричал он – Вот я простой слесарь, Сергей Кузин меня зовут. Я – рабочий человек, а что рабочему человеку надо?! Ему вот этого вот, что тут мутить пытаются, не надо! Правильно Виктор Николаич им – дороги! Дороги – они наше серое золото. Так-нет? А некоторые понаехали во Внуково к себе, поместий понакупали и сидят там. Вот и сидите! Я прав, мужики?

– Прав! – загудел зал.

– Вот! – еще больше распалился лже-слесарь. – А мы что же? Как мы, рабочие люди, на куда нам надо ездить должны, а? Подыхать мне, что ли, в моем Солнцево? Вы уморить меня хотите, гниды?!

– Позор, – тихо пробовали реагировать на проповедь протестующие, но их голоса тонули в общем гуле.