Сигрид Нуньес - Друг

Я представляю себе, как это когда-нибудь случится: я в это время буду в магазине, продающем косметику, или в каком-нибудь салоне, или в ванной какого-то дома, куда буду приглашена. И почувствую легкий запах мимозы или флердоранжа, но не вспомню тех ароматических свечей, которые О. П. жгла в нашем с ней кабинете, и потому моя реакция озадачит: меня проберет тревожная дрожь, словно я только что узнала телепатическим путем, что кто-то, кого я знаю, попал в беду.

Напротив кабинета, который я делю с О. П., находится кабинет нынешнего Выдающегося приглашенного писателя, но он туда никогда не заходит. Он не ведет консультаций и дал указание секретарю нашей программы переправлять его почту к нему домой, вместо того чтобы использовать его почтовый ящик в колледже. Когда он приходит на очередное занятие, он идет прямо в аудиторию, где сидит группа. Его коллеги встречаются с ним редко, а когда это происходит, он просто смотрит сквозь того, кого встретил, как будто этого человека здесь и нет. Перед началом семестра он дал указание ректору сообщить преподавателям, что он не пишет кратких отзывов, помещаемых на обложках книг. А студентам он на первом же занятии заявил:

– Я не сочиняю рекомендательных писем. Даже не просите.

Услышав об этом, ты был возмущен:

– Надо было сказать это ему , когда он попросил меня написать ему рекомендательное письмо в издательство музея Гуггенхайма.

Вскоре после начала семестра он устраивает публичное чтение своей новой книги в книжном магазине-кафе компании «Барнес энд Ноубл» [58] «Барнес энд Ноубл» – крупнейшая американская компания по продаже книг. . Публики собралось немного, но это его не смущает: он продолжает читать более получаса.

Затем приходит время отвечать на вопросы, и когда кто-то спрашивает, почему его книга, форма которой весьма далека от традиционной, называется романом, он отвечает:

– Это роман, потому что так говорю я.

Во время подписывания экземпляров его книги какая-то женщина заявляет, что он должен как можно скорее написать еще одну книгу.

– Потому что знаете, – с серьезным видом произносит она, – здесь же ничего нет.

Это в книжном-то магазине компании «Барнес энд Ноубл».

Сообщения в новостях: тридцать два миллиона взрослых американцев не умеют читать. С 1992 года число потенциальных читателей поэзии сократилось на две трети. Женщина, «с трудом выкраивающая деньги на квартирную плату» и беспокоящаяся о том, как ей выжить в Нью-Йорке, решила попробовать написать роман («и он идет у нее хорошо»).

Твоя первая жена живет за границей. Она прилетела в Нью-Йорк на устроенную после твоей смерти церемонию поминовения, и однажды вечером до того, как она улетела домой, мы с ней поужинали в ресторане.

– Я знаю, на тебя его смерть подействовала тяжелее, – доброжелательно говорит она. – Мы с ним были женаты, но это произошло так давно. А после того, как наш брак распался, больше ничего не было. Ни дружбы, ни контактов, ничего. Так и должно быть. И я буду с тобой честной: сначала я думала, что даже не явлюсь на церемонию поминовения. Но потом я подумала: так я примирюсь с тем, что было, и отпущу прошлое. Что бы это ни значило.

– Когда человек кончает жизнь самоубийством, – сказал кто-то на церемонии поминовения, – примириться с этим нельзя.

– Но ты – другое дело, – продолжала она. – Вы были такими близкими друзьями, и ваша дружба длилась так долго. Как я этому завидовала. Я думала: если бы мы с ним не влюбились друг в друга, тогда у нас могла бы быть такая дружба!

Но мы ничего не могли с собой поделать. Наша любовь была так сильна, как будто ее нам кто-то наколдовал. Это оказалась одна из тех великих страстей, испытать которые дано лишь немногим, в то время как удел всех остальных – только слушать рассказы или грезить о чем-то подобном.

Даже сейчас это кажется мне любовью-легендой – такой же прекрасной, ужасной и обреченной.

Я помню, что тогда находиться рядом с вами двоими было все равно, что сидеть возле печки. И еще помню, что когда ваш брак начал распадаться, я подумала, что из-за этого кто-то из вас в конце концов умрет. До этого ты сам как-то сказал мне, что порой тебе кажется, что ты делаешь что-то запретное, даже преступное. А она, воспитанная в католической семье, была убеждена, что такая любовь, похожая на идолопоклонство, наверняка грех. И в конце концов именно это и довело твою вторую жену до отчаяния: не твои бесконечные измены, а уверенность в том, что великая любовь бывает только раз в жизни, что твои чувства к ней не могут сравниться с тем, что ты чувствовал к своей первой жене, которой, как она всегда боялась, все еще принадлежит твое сердце.

– Если бы мы только не влюбились друг в друга, – она повторяла это раз за разом. – Я только что думала об этом, сидя в такси по дороге сюда. Помнишь, как мы все его боготворили? Как мы все были исступленными поклонницами его таланта? Как нас тогда называли?

– Литературной семьей Мэнсона [59] Мэнсон, Чарльз Миллз (1934–1917) – американский преступник, создатель секты «Семья», члены которой совершили в 1969 г. ряд жестоких убийств, в том числе убийство жены режиссера Романа Полански актрисы Шэрон Тейт, находившейся на девятом месяце беременности, и нескольких ее гостей. .

– О господи, да. Брр! Как я могла забыть.

Помнишь, как мы благоговейно внимали каждому твоему слову, как бежали и покупали каждую книгу и каждый альбом, о которых ты нам говорил?

Помнишь, как все, что мы писали, было только жалким подражанием тому, что писал ты?

Помнишь, как ты заставил нас поверить, что когда-нибудь тебе присудят Нобелевскую премию?

Теперь он стал просто еще одним мертвым белым мужчиной.

– Он хорошо писал, – говорю я. – Лучше и успешнее, чем большинство других писателей.

– Но я слышала, что последние года два он почти ничего не писал.

– Это верно.

– Неужели он казался настолько подавленным? Он что-нибудь об этом говорил? Я спрашиваю не из праздного любопытства, это действительно не давало мне спать по ночам. И почему он бросил преподавать?

Я повторяю ей все твои жалобы, которые не слишком-то отличались от того, что мы каждый день слышим от других преподавателей: теперь даже выпускники лучших университетов не могут отличить хорошее предложение от плохого, никому в современных издательствах больше нет дела до того, как написана та или иная книга, книги умирают, литература умирает, а престиж писателя упал так низко, что остается только диву даваться, почему в наши дни все вплоть до бабушек тщатся что-то написать, считая, что это непременно принесет им славу.

Я рассказываю ей, как ты потерял веру в предназначение художественной литературы – ведь теперь никакой роман, как блистательно он ни был бы написан, каких бы ни содержал идей, уже не оказывает на общество сколько-нибудь значительного воздействия, и теперь уже невозможно даже представить себе чего-либо похожего на то, что заставило Авраама Линкольна сказать Гарриет Бичер-Стоу [60] Бичер-Стоу, Гарриет Элизабет (1811–1896) – американская писательница-аболиционистка (т. е. сторонница отмены рабства), автор знаменитого романа «Хижина дяди Тома» (вышел в 1852 г.), в котором страстно обличались ужасы рабства и который убедил многих в необходимости его отмены. Всего в США было продано более 600 000 экземпляров этой книги. В 1861 г. после избрания аболициониста Авраама Линкольна президентом в США началась гражданская война между свободным Севером и рабовладельческим Югом, в ходе которой в 1862 г. Линкольн издал декрет об отмене рабства. В 1865 г. война закончилась победой Севера. , когда они встретились в 1862 году: