Александр Ткач - Я не буду больше молодым

Цветочек листочками нежными,
К солнцу тянулся аленький,
Над теми холмами снежными,
Такой сиротливый, маленький.

Сила жизни, природою данная,
Вверх толкала: давай расти!
Но, увы, уже не желанная,
Эта нежная жизнь - Прости!..

Сердце терпеть не посмело,
Погибающий видеть росток,
На коленки став неумело,
Подышал он теплом на цветок.

И, быть может, ему показалось,
А может быть, это и так,-
Лепесточки заулыбались,
Закачались листики в такт.

Цветочек к теплу потянулся,
Мамонтенка ткнул листиком в нос,
От холодного сна очнулся, -
На глазах будто бы, подрос.

Мамонтенок цветок согревает.
Обнял, в нежности шепчет ему:
«Моя мама, большая, все знает!
Я сейчас ее к нам позову!..».

…Нам не узнать, как все сталось,
Какая случилась беда,
Что никого не осталось, -
Всех поглотила вода.

Лишь мамонтенок остался.
И голову в горе сломя,
По берегу, бедный метался,
В хоботок тоскливо трубя.

Он звал свою маму. Не веря,
Что остался один навсегда.
Как же ребенку-зверю,
Выжить в злом мире льда?

Один, один на свете,
И не к кому в ласке прижаться!..
Лишь воет холодный ветер,
Да снега на землю ложатся.

К вечеру, в горе, уставший,
Он на полянку вернулся.
Цветочек, его ожидавший,
Нежно к нему потянулся.

Лег мамонтенок, забылся,
Обнял бережно друга.
А тот к нему мягко склонился,
И, пусть себе злиться вьюга!

Их двое на белом свете.
К ним никому нет дела.
И не продует ветер,
Мохнатое теплое тело.

Согревая дыханьем страстно,
Засыпая на колком льду,
Все шептал он слова прекрасные,
В горячем, последнем бреду:

«Ты прости меня, цветочек мой аленький,
За то, что сберечь тебя я не смог!..
Ведь я, мамонтенок, совсем еще маленький,
И от горя совсем занемог!..

Забрала маму злая река,
Я не знаю куда?..», -
Вот так и остались они на века,
«Уснувшие», в глыбе льда.

Как все было, - никто не знает.
Но смотреть нельзя без слез:
Мамонтенок сам замерзает, -
Согревая цветочек в мороз.

Мне не забыть свои 16 лет,
Юности романтику мятежную.
Загадочный, хрустальный свет,
Зовущий сладко в даль безбрежную.

Пьянящий воздух, как туман,
Весною путал мысли страстные.
Любовный, мартовский дурман,
Виденья навевал прекрасные!

В которых мы, рука в руке,
Тая, то жаркое дыхание,
К ещё покрытой льдом реке,
Бежали на своё свидание!

Мы были молоды тогда, -
Манила даль своей загадкою,
Манила подо льдом вода,
И звёзды в небе, ночью сладкою!

Хотелось, в алых парусах,
С девчонкой юной, синеглазкою,
В Межзвездье мчаться в небесах,
Реальность, сделав дивной сказкою!

Чтоб звёздный ветер развевал,
Девичьи косы золотистые,
А я безумно целовал,
Глаза огромные, лучистые!..

В необозримых небесах,
Мечты укрыты звёздной пылью.
И в нашей жизни нет чудес,
Чтоб эту сказку сделать былью…

Но часто по ночам, во снах,
Чтоб и не знал никто, украдкою,
На яхте в алых парусах,
В Межзвездье мчусь я с девой сладкою!..

Встают рассветы предо мной,
Пылают жаркие закаты.
Плывет в пространстве шар Земной,
И крикнуть хочется: « Куда ты?..»

Алмазных звезд хрустальный свод,
Смеясь, загадочно мерцает.
Подмигивает и зовет,
Туда, где таинство витает.

Мне хочется крылом взмахнуть,
Средь первозданности Природы.
Объять размахом звездный путь,
В секунды сжав, столетий годы.

Чтоб наслаждаться красотой,
Всей необъятности Вселенной!..
Летит в пространстве шар Земной, -
Мой дом. С моей судьбою бренной.

Никогда мне больше не смеяться,
Не гулять, стихи свои не петь.
Не любить, и даже не влюбляться,
Чем так жить, уж лучше умереть.

Умереть. Уйти в сыру землицу,
Чтоб не жил измученный весь я.
В тесный гроб, дубовую темницу,
Положить, презренного меня.

Ни костюмов, ни рубашек разных,
Мне не одевайте в тот наряд.
Музыкантов не зовите праздных… -
Телу безразличен тот обряд.

Лишь на грудь мне только положите,
Крестик маленький и больше ничего.
И быть может, скромно помяните,
Со словами: «Упокой его!..».

Не видать мне солнца золотого,
Утренней зарёй мне не дышать.
Может быть, когда-нибудь другого,
Принесёт для славы, чья-то мать…

Никогда я не был за границей.
Не играл в рулетку в казино,
Я не наслаждался Римом, Ниццей,
Не пивал анжуйское вино.

В Африке я не был на сафари,
По Бродвею скучно не гулял.
Я не видел индианок в сари,
В Индии ведь тоже не бывал.

Мой удел: завод, трущобы, водка,
И кабак, - где пью я, всех виня.
Толстая, и глупая где тётка,
Утешает пьяного меня…

Наряжали дети ёлку,
И болтали без умолку:
О косичках и веснушках,
О снежинках и хлопушках…
Обо всём на белом свете,
Говорили эти дети.

Ёлку снизу до макушки,
Приукрасили игрушки.
И гирляндами огней,
Лампочки «горят» на ней.
А вверху, вот это да, -
Горит красная звезда!

Этот маленький народ,
Знать хотел под Новый Год:
Почему бывает снег,
И звучит весёлый смех?
Отчего ежа иголки,
Колются так очень колко?
А пушистый муравьед,
- Нет!

Почему зовётся: «скутер»?
Как работает компьютер?
И стоит ли скорость света,
На спидометре ракеты?
Как горит в ночи звезда,
И птенец летит с гнезда?..

Вдруг промолвил мальчик Петя:
«Я хочу, чтобы на свете,
Счастливо все люди жили,
И, между собой дружили!
Чтобы мамины глаза,
Не испортила слеза!
Чтоб не плакал брат мой кроха,
Потому, что ему плохо…»

«Чтобы папы, мамы, вот,
Все ходили на завод!
Чтоб всегда была работа!..» -
Из ребят промолвил кто-то.
«Чтоб добрее люди стали!..»
«Никогда не голодали!..»
Чтобы не пугали нас,
Что отключат свет и газ!..»

И сказал тогда всем Петя:
«Ну, а что, давайте дети,
Мы попросим дружно хором,
Дедушку Мороза, скоро,
Когда к нам на Новый Год,
Он с мешком своим придёт,
Чтоб в подарок дал он нам, -
Счастье, для всех пап и мам!..»