Ян Засурский - Старый шут закон

— По обвинению в убийстве, дело № 974… — В зале снова стояла мертвая тишина — …без права освобождения под залог перед судом присяжных предстанут следующие обвиняемые, перечисленные ниже в алфавитном порядке.

Каждое имя вызывало на скамье подсудимых слабый, замирающий стон, который гулким эхом отдавался затем в публике.

Транкилино Кабеса де Вака.

Аполлонио Гарсиа.

Агапито Ортега.

Хесус Хуарес.

Торопливо замелькали карандаши журналистов и адвокатов. Из четырех человек, названных судьей, не сдержался только один Ортега, изуродованный шахтер, который нарушил порядок в первый день разбирательства. Сейчас, прикрыв рот рукой, он матерился по-испански, и никто его не трогал. Остальные сидели бледные, но молчали. А Берни, если и слышал оскорбления в адрес своей матери, виду не подавал.

— По тому же обвинению, но с правом освобождения под залог в семь с половиной тысяч долларов за каждого перед судом присяжных предстанут следующие подсудимые, перечисленные ниже в алфавитном порядке: Телесфоро Виджил, Майкл Ковач, Хосе Амадо Контрерас, Вудро Вильсон Лусеро, Нестор Мартинес, Валентин Тафойя.

В зале опять послышались стоны. Барбара никак не могла понять, чем Берни руководствовался при отборе, по какому принципу вырабатывал свое компромиссное решение?

Не успела она собраться с мыслями, как его голос раздался снова.

— По обвинению в содействии арестованному при побеге, дело № 975…

У Барбары перехватило дыхание. О втором обвинении она совсем забыла.

— …перед судом предстанут те же десять человек, которые уже привлечены по обвинению в убийстве, причем шестеро последних могут быть освобождены под залог одной тысячи долларов, включенной в сумму залога по первому обвинению.

Она вздохнула. Хорошо еще, что он не подбавил новых. Но нет, радоваться рано!

— По обвинению только в содействии арестованному при побеге и без предъявления им обвинения в убийстве перед судом с правом освобождения под залог в пятьсот долларов предстанут следующие лица: миссис Консепсьон Канделария, миссис Долорес Гарсиа…

— Нет! Боже мой, нет! — вырвалось у Барбары, и, наклонившись вперед, она закрыла лицо ладонями.

— …и миссис Елена Старов.

Вот Берни и сел в лужу — а посоветуйся он с ней, все было бы в порядке. Неужели ему не известно, что Долорес Гарсиа почти слепа? Защита не раз во всеуслышание приводила ее арест как пример «реатинской законности» — может ли женщина, которой без посторонней помощи и улицу не перейти, содействовать арестованному при побеге? Уж на что Сибил Шермерхорн не славится осведомленностью, но и она знает про Гарсиа. Ее арест, рассказывает Сибил, так возмутил Пола, что он даже решил взяться за процесс. Из чистой благотворительности взялся, только чтобы помочь миссис Гарсиа.

Неужто Берни забыл это имя? Или оно затерялось в ворохе подробностей, которые ему пришлось перерыть? А может быть — Барбара даже испугалась своего подозрения, — может быть, он не освободил миссис Гарсиа, чтобы отомстить Фрэнку за отказ выставить свидетелей? Словно хотел сказать: «Видишь теперь? Если бы не твой «ловкий ход», ее бы уже освободили: дал бы ей две минутки пощурить на публику слепые глаза — и кто бы усомнился в ее невиновности?»

Барбара тут же устыдилась этих мыслей — видно, она просто расстроилась из-за промаха мужа. А можно ли исправить ошибку, если защита подаст протест?

Но протестов не последовало. Берни громко откашлялся, словно хотел избавиться от неприятного вкуса во рту, и продолжал:

— Суд получил медицинские справки о тяжелом состоянии Маркоса де Риваса и Мигеля Трастеро, которые находятся сейчас в реатинской больнице. С согласия обвинения дело против них прекращено. Что касается миссис Еулалии Чавес, недавно выписавшейся из той же больницы, то суд посоветуется с прокурорами, не готовы ли они освободить и ее. Дело против остальных арестованных прекращается.

Весенний ветерок, подувший через открытые окна зала, казалось, принес с собой после отчаяния надежду. Тринадцать. Тринадцати не повезло. А всего было больше шестидесяти. Каждый пятый. Чувствуется, что публика в зале тоже занялась подсчетами.

Компромисс! И нашим, и вашим!

Тринадцать раз «нашим» — пятьдесят раз «вашим».

Оснований для споров тут сколько угодно. И Берни не стал ждать, пока начнут другие. Он заговорил сам.

— Суд прекрасно сознает, что любое решение по такому запутанному делу, в котором замешано множество людей и противоположных интересов, не может не вызвать споров. Поэтому я хотел бы показать вам, как анализировались некоторые из выявленных во время разбирательства фактов.

Да, Берни! Давай! Раскрой публике свои секреты — ведь у твоих врагов такой возможности нет.

— Один из подсудимых, Хуан Домбровски, говорит только на языке, для перевода которого обвинение даже не нашло переводчика, так что он не мог понять проводимое разбирательство. И поскольку в высшей степени сомнительно, чтобы он мог принять участие в заговоре, мистер Домбровски освобождается. Что касается миссис Хесуситы Заморы и мисс Нативидад Лары, обвинение против них основано на опознании, проведенном судьей Эверсливом, чья память, по мнению суда, оказалась явно ненадежной.

Барбара засветилась от гордости. Нужна большая смелость, чтобы вот так отделать известного человека, занимающего видное положение в светских и деловых кругах Реаты.

— Дело против других восьми подсудимых возбуждено на основе показаний Клайда Фоунера, утверждавшего, что он видел в переулке тех трех шахтеров, которые, как было доказано позже, работали во время беспорядков в шахте. Суд поэтому отказывается принять во внимание результаты опознаний этого свидетеля. Самую вопиющую ошибку мистер Фоунер, по мнению суда, допустил в случае с Моби Дугласом. Кроме того, что мистер Дуглас один из немногих негров в Реате, он человек настолько крупный, что его легко заметить в любой толпе. Тем не менее никто другой из свидетелей мистера Дугласа не опознал; этот факт и убеждает суд в ошибке мистера Фоунера.

Товарищи на скамье подсудимых потянулись к Моби, чтобы пожать ему руку. Но тот сидел, не улыбаясь, и даже не глянул в сторону судьи.

— В заключение я хочу обратиться к адвокатам. Если у кого-то из вас, господа, есть хоть малейшее сомнение в правильности решения суда относительно вины хотя бы одного из ваших подзащитных, я охотно откажусь от предстоящего процесса…

Хогарт тут же встал.

— Я искренне заявляю, ваша честь, что у меня подобных сомнений нет. Я убежден, что под председательством вашей чести законность восторжествует.

— Присоединяюсь, — сказал, поднимаясь, Пол.

— Я тоже одобряю заявление моего коллеги, — произнес Лео Сивиренс и, покраснев, протянул руку в сторону обвинения. — Мы призываем другую сторону последовать нашему примеру.