Ксения Букша - Чуров и Чурбанов [litres]

(Тут Чурбанов понял, что всё серьёзно.)

– И вот, и однажды я увидела рекламу, заработайте семьдесят тысяч в месяц, опыт там не нужен, образование не нужно, всё с нуля. И я подумала: во круто будет, говорю Артёму, родители удивятся, мы заработаем, а потом им скажем, типа вот, мы, типа, вот, самостоятельные, типа, о, типа круто.

– Это ж наркотики, балда, – сказал Чурбанов.

– Да!!! Ну откуда мы это могли знать, вот откуда?!

– Ну как бы вам уже годов не так уж мало. Хотя я в вашем возрасте тоже был довольно тупой. И что, Артём тоже не вдуплил? Он старше тебя? Па-нятно…

– Как раз в этом вся тема, что он старше. Вот. И я как бы получается ни при чём, а он как раз, мне сказали, видимо, это будет ещё суд, но никто на судах не оправдывает, все говорят, что он просто в колонию пойдёт. А если в колонию, он там просто умрёт и всё. У него очень плохо было со здоровьем, у него вообще был инфаркт полгода назад!

– А у тебя, что ли, и с сердцем проблемы?

– Ну, там сердце, суставы, почки, всё сразу, как бы, типа, организм сам против себя. Но главное – что с сердцем. Если дальше так пойдёт, я ни ходить не смогу, ни есть, ни дышать. Мать не знает, я таблетки потихоньку в унитаз смываю. От них толстею я. Тошнит ещё. И всякое такое.

– Это вот плохо. Таблетки в унитаз… хотя я бы тоже на твоём месте смывал.

– Да любой бы смывал. Это жуткая гадость. Но инвалидом тоже не хочется быть. Лётчиком нельзя стать, гонщиком нельзя, ничего вообще нельзя. Лучше молодой подохнуть, это самое простое.

– Ничего себе, самое простое, – сказал Чурбанов. – Сейчас наука не стоит на месте. Разные крутые технологии за границей уже внедряют. Скоро и у нас, наверное, разрешат. Прикинь, там так стали делать. Вот есть два человека, у которых сердце работает одинаково. Вообще одинаково. Они называются синхроны. И этих людей берут и с ними синхронизируют других – тех, у кого с сердцем плохо. Так научились сейчас делать. И после этого ты уже можешь не беспокоиться – пока твой синхрон не умрёт, ты будешь жить. Правда, есть проблемка, что когда он умрёт, то и ты тоже. Но можно находить, например, синхронов-младенцев, и тогда всё вообще круто. Интересно, правда?

– Да, вообще-то, – одобрила девица.

– Ну вот, – продолжал Чурбанов. – А пока вам сейчас главное хорошего юриста найти. Я тебе дам свой телефон. А сам поищу через знакомых тоже. Может, удастся отмазать. Но, конечно, вы очень пиздецово поступили, на мой взгляд. И тоже, при чём здесь ты? Нечего себя винить. У Артёма должна быть своя голова. Мало ли с чем кто не сталкивался. Надо как-то соображать. Ну, грустно, но ты на себя лишнее не навешивай.

Девица молчала, притаившись и сидя на своих руках. На лице у неё не отражалось никаких особых чувств.

– Если сделал одну глупость, не надо делать другую, – важно проповедовал Чурбанов, чувствуя себя патриархом и вершителем судеб. – Лётчиком нельзя, гонщиком нельзя, подумаешь, водить машину всё равно можно. Становись врачом вон, сама на себе всё знаешь, будешь хорошим врачом, это самые лучшие врачи – которые из больных. Я вот здоровый, поэтому не доучился на врача, теперь жалею.

– Да у меня мозги не так работают. Врачом – это биологию надо, химию. Мне лень. Я бы могла только трупы резать, – сказала девица. – Это вот небось весело! Вообще я люблю всякие ужасы. И экстрим. А вы смотрели такой фильм, где мужчина ведёт машину, а девушка ему глаза закрывает руками?

– Это ерунда, – сказал Чурбанов. – Руками, ногами. Детский сад какой-то. Это не по-настоящему опасно.

– А что по-настоящему опасно?

Чурбанов вжал тормоз, развернулся в два приёма и снова втопил, но уже по встречке.

– Кул, – сказала девица.

Чурбанов пожал плечами.

– Смотрите! Навстречу кто-то едет!

Фура. Издалека засигналила. Они сближались со скоростью триста. Чурбанов вильнул. Фура качнулась и довольно резко затормозила. Дальше пошли косяком – легковушки, грузовики. Чурбанов несся по встречке, ему отчаянно сигналили, выстраиваясь в правом ряду. Насколько Чурбанов мог судить, в отбойник никто не шарахался.

– А вас менты не запалят?

– Анрил, – сказал Чурбанов. – Камер тут нет пока. А номера на такой скорости не видно.

Мимо с воплями пронеслась очередная бэха.

– Хватит! – не выдержала лётчица. – Вдруг там дети!

О, точняк, дети, развеселился Чурбанов. Действительно, тут же дети – как он мог забыть. Он без лишних слов развернулся снова, проехал полкилометра до Пулковского и свернул с трассы вниз.

– Круто, – пробормотала лётчица. – Было круто. Спасибо. Не ожидала.

Чурбанов незаметно покосился и разглядел получше её курносый нос, скуластую физиономию и выбритые полчерепа.

– Ты тоже очень крутая, – сказал Чурбанов. – Практически – супермен. Супер-девушка. А ты про то, что умереть там надо и всё такое. Глупости, короче, какие-то, – он порылся в кармане. – Держи лучше визитку вот мою. Звоните мне про юристов, будем помогать.

– Да я-то чего помогать? – пробасила девица. – Ну, подраться очень люблю. Если надо, могу убить кого-нибудь. Вам никого не надо убить?

– Нет, – сказал Чурбанов. – Убить не надо. Наоборот, я хочу, чтобы все мои враги вечно жили и вечно мучились. И я верю, что у тебя куча талантов.

– Я умею сама себе температуру повышать. До скольки угодно, хоть до сорока.

– Вот это правда то что надо, – позавидовал Чурбанов. – Мне бы в школе пригодилось.

– Вот-вот. И мне часто пригаживается.

– Ну а всё-таки куда отвезти?

– Да можете прямо здесь и высадить, мне недалеко.

– Выпиливаться точно раздумала?

Лётчица мотнула головой.

– Я тут подумала, – вдруг сказала она, – про эту технологию, про сердце, чтобы одновременно билось. Это же очень круто. Можно нам с Артёмом взять и сделать так, чтобы, ну, типа, у нас одновременно с ним бились сердца, и тогда, даже если он там два года отсидит, это будет не страшно, потому что он там не помрёт. А вы не знаете, кто это у нас счас в России делает?

Чурбанов тормознул и щёлкнул блокировкой.

– Не-а, не знаю. Пока вроде никто не делает. Как бы технология в разработке, – сказал он задумчиво.

– Ну ладно, попробую узнать. Спасибо, что подвезли, и за визитку, – лётчица вылезла из машины, кивнула Чурбанову и хлопнула дверью.

Чурбанов ещё посмотрел немного, как она идёт чуть враскачку вдоль многоэтажек Пулковского шоссе, под голыми липами и фонарями, под мутноватым небом, в качающихся тенях. Потом поехал, сначала медленно, затем быстрее.

До рассвета оставалась пара часов. Чурбанов припарковался в тёмном дворе. Пошагал домой. Взошёл по лестнице. Открыл ключом съёмную квартиру. Стащил ботинки. Прошёл в комнату, не включая света. Нашарил в баре коньяк. Упал в кресло.