Холли Борн - Эви хочет быть нормальной [litres]

Он покачал головой:

– Ты сказала, что пойдешь домой. А где ты живешь?

– На Эшфорд-Роуд.

Он встал и принялся стряхивать травинки, налипшие на его футболку с символикой очередной рок-группы.

– О, это мне по пути. Пойдем вместе, – сказал он, и прозвучало это как утверждение, а вовсе не как вопрос.

Он протянул мне руку. Я охотно за нее ухватилась, и Гай помог мне подняться.

– Ну ладно, идем, – сказала я, гадая, о чем же мы будем говорить все полчаса пути.

Впрочем, первые десять минут прошли в полном молчании… Точно в ступоре, мы шагали по тротуару. Сквозь дымку осеннего тумана пробивался теплый солнечный свет. Неловкая тишина сгустилась над нами тяжелым грозовым облаком, готовым вот-вот разразиться дождем. Рассеялось оно лишь тогда, когда Гай дерзко зажег самокрутку и затянулся. Я драматично вздохнула.

– Что такое? – осведомился он, медленно выдыхая дым.

– Скажи, а тебе никогда не хотелось пожить в реальности?

Он озадаченно посмотрел на меня, а потом перевел взгляд на туго скрученную дымящуюся бумажку у себя в руке:

– Это и есть реальность. Все ингредиенты натуральные, между прочим!

– Но эта штука вредна!

– Это пустяки [19] Употребление наркотических средств и одурманивающих веществ опасно и может серьезно навредить психическому и физическому здоровью человека, вызвать привыкание, спровоцировать такие заболевания, как инфаркт и инсульт, а в худшем случае привести к смерти. .

Я снова вздохнула:

– Ладно, проехали.

Подул ветер, и мне в лицо повеяло пахучим дымом. Я едва не закашлялась. Между нами снова воцарилась тишина, и я невольно задумалась о том, зачем Гай вообще за мной увязался. Особенно сейчас, когда он явно был не в духе.

– Ты и впрямь собралась с ним на свидание? – наконец прервал наше молчание Гай.

Я покосилась на него:

– Ну да.

Он тихонько усмехнулся:

– Ну этот-то хоть не нимфоман?

– Откуда мне знать? Думаю, нет… – ответила я и пристально посмотрела на него.

– Ну да, он просто баба.

Мой взгляд стал строже.

– Мне очень не нравится это слово.

– Какое? «Баба»?

– Да. Оно грубое. И сексистское. Как наличие вагины вообще связано с робостью?! Это мизогиния! [20] Мизогиния – неприязнь или дурные предубеждения по отношению к женщинам. – Прим. ред.

– Что-что?

– Если не в курсе, что это, точно сам ею страдаешь.

В ответ он снова захихикал:

– Ты такая смешная!

– У меня и в мыслях не было тебя развлекать. На самом деле я злюсь.

– Это-то и смешно!

– Это тебе смешно, потому что ты накурился. Один. В четверг.

Гай вновь расхохотался. Глаза у него уже заметно покраснели.

– Почему это один? Вообще-то я с тобой.

– Если к нам подъедет полиция и тебя арестуют, я тебя выгораживать не стану.

Его хохот все усиливался. Я дала ему просмеяться. Он докурил и бросил сигарету в куст. После большого концерта в церкви девочки помладше просто сходили по нему с ума. Я своими ушами слышала, как ученицы средней школы, в которой раньше училась и я, обсуждали в местном кафе, какой он подтянутый и стройный, а некоторые даже выслеживали Гая с Джоэлом по всему городу, не отставая от них ни на шаг. Я всмотрелась в его лицо. Солнце светило ему в спину, очерчивая фигуру золотистым контуром и поблескивая в непослушных волосах. Он что-то тихо пробормотал.

– Что? – переспросила я.

– Вовсе я не страдаю этой твоей мизогинией.

– Наверное, я бы тебе поверила, если бы ты так не хихикал.

Он не обратил на мою колкость никакого внимания.

– И вообще, в слове «баба» нет ничего обидного. Бабы ведь разные бывают. Не обязательно робкие! Так что это вполне может быть и комплиментом! – заявил он. – Ну что, вкурила?

Я натянуто улыбнулась в ответ. В его словах была своя логика. «Бабы» и впрямь бывают разными.

– Да как я вкурю, когда ты все давно выкинул? – в шутку спросила я.

Он снова затрясся в исступленном хохоте.

Солнце било в глаза. Листья отливали золотистым блеском. Было так тепло, что мы даже расстегнули куртки и спустили их с плеч. Уже на подходе к моему дому мы затеяли жаркую игру в «То или это?», то и дело хохоча до боли в животе.

– Так-так-так! – воскликнул Гай, еле ворочая языком от смеха, и драматично взмахнул руками. – Что бы ты выбрала: чтоб у тебя было два яйца размером с арбуз – или двадцать с виноградину?!

Я прыснула:

– Какая гадость! Сложно выбрать: я ведь даже не знаю, каково это – иметь яйца.

– Ой, это просто чудесно. Поверь.

Вдруг я поймала себя на том, что думаю о яйцах Гая, и слегка покраснела.

– Ну… тогда, наверное, два размером с арбуз.

– Почему? – осведомился он, ткнув в меня пальцем.

– Ну не знаю… – пожав плечами, ответила я. – Их, наверное, проще в трусы запихнуть?

Гай долго не мог прийти в себя от смеха. Трудно было понять, отчего он так хохочет – то ли все дело в моем безупречном чувстве юмора, то ли… Когда он наконец успокоился, я сказала:

– Теперь моя очередь.

Он вскинул брови. В ярком солнечном свете его темные глаза приобрели необычный ореховый оттенок.

– Ну, вперед! Порази меня!

– Что бы ты выбрал… угри на всем теле… – начала я и сделала паузу для комического эффекта.

– Или..? – уточнил Гай.

– Или тату с Селин Дион в полный рост! Чтобы на твоем лице было вытатуировано ее лицо. На твоих руках – ее руки. На твоих ногах – ее ноги.

У него снова случилась истерика. Присев на невысокий заборчик чужого сада, он принялся колотить себя по ноге от смеха.

– Ни то… ни другое!

– Нужно выбрать, – настойчиво сказала я. – Я же выбрала арбузные яйца.

Истерика возобновилась с новой силой.

– Ладно-ладно-ладно… Тогда угри! Уж лучше угри, боже мой!

Я села рядом, и меня тоже разобрал смех. Гай опустил голову мне на плечо, а потом торопливо ее убрал. Мы тут же затихли, и над нами нависло грозовое облако напряжения.

– А я уже почти дома, – сообщила я вдруг, сама не зная зачем.

Я почувствовала, что Гай резко повернулся ко мне, и инстинктивно повернулась к нему. Наши колени соприкоснулись, и тут у меня… екнуло сердце. Очень странно и непривычно. Кожу на лице, обожженную солнцем, вдруг защипало.

– Так ты придешь на субботнюю вечеринку? – очень серьезно спросил Гай.

– Ну да… Наверное.

– И парня этого приведешь?

– Оли?

– Уг у.

– Ну да… наверное. Посмотрим.

– Эту… «бабу»?

Я метнула на него строгий взгляд:

– А тебе-то какое дело вообще?

Он откинулся назад и завел руки за голову.

– Никакого. Мне вообще на все в этом мире плевать, – не без гордости сообщил он.

– Ну что ж, увидимся в субботу.

– До встречи.

БЛИЗИЛОСЬ СВИДАНИЕ. Подумать только, свидание! Настоящее! Сердце так и колотилось о ребра со звучным бум-бадда-бум-бадда-бум-бадда-бум.