Андрей Геласимов - Жажда. Фокс Малдер похож на свинью

Со временем он стал останавливать свой выбор на одних и тех же девушках. Когда научился различать их лица. Сначала он оставил пятерых, потом их становилось все меньше. В конце концов ему стали приводить лишь двух. Уже не каждую ночь. Только тогда, когда он сам посылал за ними. Даже бог может устать от любви.

Временами он думал о том, ревнуют ли они его. Бесстрастные лица, полная покорность. Женщины в Старом Свете на их месте давным-давно убили бы друг друга, но здесь все было иначе. Отношения между ними оставались вполне дружелюбными.

Потому что умереть должен был мужчина.

Однажды утром Кортес отправил к себе в спальню своего оруженосца. Он позабыл там важный документ, который два дня назад прибыл из Рима. Спустя минуту раздался страшный крик. Когда охрана вбежала в комнату Кортеса, они нашли тело оруженосца рядом с кроватью. Тот был уже мертв. Вокруг его босой ноги обвивалась огромная черная змея. Рядом на полу валялась соломенная корзинка.

Охранник, который стоял на посту в эту ночь, вспомнил, что корзинку принесла девушка Кортеса. После того как на рассвете тот вышел из спальни, она тоже отлучилась куда-то, а потом вернулась с этой корзинкой. Охранник подумал, что она принесла Кортесу какие-то фрукты. Он не догадался заглянуть внутрь.

Кортес немедленно распорядился доставить ему девушку и начать приготовления к казни. Он не планировал умирать в возрасте тридцати трех лет. При всем уважении к Господу нашему Иисусу Христу.

На следующий день конкистадоры…»

Примерно так. И никаких, кстати, орфографических ошибок. Где она их нашла? Насчет эротики — тоже все очень в рамках. Нормальная литература. Мне вообще нравилось сочинять. Сидишь, выдумываешь. В эту осень выдумывалось особенно хорошо. До самого Нового года.

— А где будем справлять? У Лидии Тимофеевны?

Может быть, мне и не следовало задавать этот вопрос. Но я-то ничего такого не имел при этом в виду. Мы же туда ходили. Целых две четверти. Однако Антон почему-то вдруг разозлился:

— Я не знаю. Где хочешь, там и справляй.

— А что, мы разве не вместе?

— У тебя же есть Марина.

— Ну?

— Вот и справляй с ней.

— Но мы же вроде как вместе.

— Слушай, отстань от меня. Сейчас совсем не до этого.

Интересно, что может быть важнее, когда до Нового года остается недели две? В выпускном классе.

Лидия Тимофеевна тоже так считала. Но мы никак не могли обсудить проблему, потому что стало вдруг трудно собраться. То один человек не придет, то другой. То сразу два.

— А Елена Николаевна была сегодня в школе? — спрашивала Лидия Тимофеевна Марину и при этом почему-то старалась не смотреть на меня.

— Была. У нас по четвергам сразу две алгебры.

— А Антон? — она поворачивалась ко мне.

— Был… Но он ушел с двух последних уроков. Сказал, что голова болит… Хотел полежать дома.

— Он сам так сказал?

— Ну да. А кто еще?

Я не совсем понимал, почему я врал ей. Наверное, мне не нравился ее голос. Такой глуховатый. Слегка безучастный. Как будто ей наплевать на то, о чем она спрашивает. Просто к слову пришлось. Как будто ей было привычно сидеть со мной и с Мариной. Втроем.

— Ну, как успехи в школе? Готовитесь к экзаменам?

Об этом обычно спрашивал муж маминой сестры. Дядя Петя. Круглое, как тарелка, лицо плюс свиные глазки. Воровал где-то в Министерстве легкой промышленности. На его тему я всегда думал — зачем маме вообще сестра?

— В школе все в порядке. К экзаменам готовимся. Может, мы лучше пойдем?

— Почему так рано? Давайте лучше чаю?

— Да нет, завтра у Марины по химии контрольная. Антонина Михайловна будет проверять материал за полгода.

— Тогда это серьезно.

— До свидания, Лидия Тимофеевна.

— До свидания… Ты знаешь, Саша…

— Да?

— Если увидишь Антона…

— Что-нибудь передать?

— Скажи ему, чтобы позвонил мне.

— Хорошо.

— А ты увидишь его?

— Ну, я могу специально к нему зайти.

— Да? Ты тогда зайди к нему, пожалуйста. Пусть он обязательно мне позвонит.

— Конечно.

Она наконец улыбалась.

— Пиши шпаргалки для химии, Марина.

— Нет, Антонина Михайловна если поймает — убьет.

— Антонина Михайловна может.

Она опять улыбалась.

— Ну, пока, ребята. Скоро увидимся.

Про контрольную я, в общем, тоже наврал.

Но Маринка молодец. Сообразила.

Потом они еще несколько раз не пришли вместе. Антон и Елена Николаевна. Антон сказал, что решил заняться испанским. Его отца переводили служить на Кубу. Может быть. Через два года.

А Елена Николаевна вообще ничего не сказала. То есть это нам она ничего не сказала, кто мы такие? А насчет Лидии Тимофеевны я не знаю. Может, они разговаривали на эту тему. Я не знаю, о чем они говорили без нас. Если говорили.

Потому что Лидия Тимофеевна ближе к Новому году вообще стала неразговорчивая. Иногда только начинала задавать вопросы. Странные. Хотя насчет странности — это кому как. Может, ей самой совсем другое казалось странным.

— Проходите, — говорила она, открывая дверь Антону и Елене Николаевне. — А вы опять вместе?

— Да вот, в подъезде столкнулись, — отвечала Елена Николаевна.

— Как вчера?

— Да, как вчера.

— И позавчера. И три дня назад тоже. Такое ощущение, что вы там ждете друг друга.

Лидия Тимофеевна говорила шутливым тоном, а сама все время смотрела в мою сторону, как будто я один тут должен был понимать ее юмор.

— Да нет. Просто договорились собраться в два часа, вот и пришли в одно время.

— А Саша с Мариной пришли пораньше.

— У них, наверное, часы спешат.

— У обоих?

Лидия Тимофеевна подмигивала мне, как будто выдала гениальную шутку. Как будто я вот-вот должен был покатиться от смеха.

— А у вас обоих отстают, — продолжала она. — При этом на одинаковое время. Может, вы часы покупали в одном месте? Не там, где Саша с Мариной?

Она снова смотрела на меня, и я наконец улыбался. А что мне оставалось делать? Она ведь ждала, чтобы я улыбнулся. Остальные-то все стояли там как столбы.

— Ну, хорошо. Зато мы сможем теперь обсудить планы на Новый год. А то вечно кого-нибудь не хватает. Марина, тебе чай или кофе?

— Кофе, Лидия Тимофеевна. Две ложечки.

— Это не слишком крепко?

Она уходила на кухню, а мы продолжали стоять в прихожей, как экспонаты из музея восковых фигур. Ноги, руки, лица — все как настоящее.

Один раз ушел свет. Мы все сидели за столом и, в общем, молчали, как обычно. Вдруг лампочка в люстре начала мигать и через минуту погасла.

— Опа, — сказал Антон в темноте. — Кто-нибудь меня видит?

Гелиоцентрические инстинкты. Не помню, какой номер был у того Людовика. Король-солнце.

— Может, она перегорела?