АlshBetta - Заточенная в Золотой Клетке [СИ]

Как бы там ни было, счастье переполняло Эдварда каждый раз, когда он смотрел на Беллу. Даже когда он был зол, он не доходил до крайностей, пытался успокоить и себя и её, и долго был готов вымаливать прощение. Белла прощала, поступала ни так как большинство, кричащее в лицо одно, а за спиной проворачивающее другое. Она была совсем иной, непорочной, чистой и милой. И пусть она испытала боль, узнала о страданиях так рано, когда она была рядом с ним, он был уверен, что не увидит ничего кроме смеха на её прекрасном лице.

Он чувствовал себя зависимым от этой девушки, чувствовал, как в нем просыпаются давно забытые инстинкты привязанности. Когда она рыдала, он тоже был готов рыдать с ней, когда она смеялась, он готов был смеяться вместе с ней, когда ей было плохо, он чувствовал её трагичное положение как свое собственное… лишь недавно он понял что это и называется любовью, той, которую ничем нельзя убить. Его любовь к Белле вечна и безвозвратна в прошлое. Дошло до того, что если бы ему предложили обернуть время вспять, дабы вернуться к Изабелле и предотвратить трагедию, он не согласился бы. Он не согласился бы, и вначале это открытие его испугало. Он не хотел забывать дочь, хотел любить её той же прежней любовью, и, наверное, поэтому долго прятал искренние чувства от Беллы. Прятал да тех пор, пока не понял, что он может любить их обеих, любить разной, но невероятно сильной любовью. Они самые главные женщины, что были и есть в его жизни. Он никогда не потеряет ни одну из них, потому что память его не отшвырнет воспоминания о Белль, и насладится близостью Беллы… Он любит их обоих, и всегда будет любить!

Когда после музея они с Беллой направились на прогулку в лес, в машине не было произнесено ни слова. Они молчали, но теперь в этом молчании не было прежней отдаленности, неуверенности или страха. В этом молчании теперь сочеталось то, чего они не могли выразить вслух. Их чувства к друг другу, их переживания… Каждый думал о любимом человеке, и это придавало им сил и надежды, окрыляло их. Во взгляде Беллы Эдвард видел все, что только мог пожелать — любовь, верность, доброту, ласку, нежность и обожание. Он видел в её прекрасных очах те чувства, которые отражались и в нем самом.

Когда они подъехали к лесной поляне, и вышли из машины, первое что он сделал, это практически подбежал к Белле, подхватывая её на руки, и кружа по зеленой лужайке.

Она радостно засмеялась, и в её глазах, эмоциях и словах не проступило ни капли испуга. Теперь все это позади, вся та ерунда, что случалась с ней. Она счастлива, и делает счастливым того, кто рядом с ней.

Солнце, отражаясь от крон деревьев, освещало поляну, на которой, все ещё держа на руках свое самое главное сокровище, Эдвард целовал Беллу. Он целовал её мягко, нежно и любяще. Никакой жесткости, никакой страсти. Каждый поцелуй имеет свое значение, и каждый поцелуй применяется в определенной ситуации. Это их соприкосновение губ говорило только об одном, и ни о чем более:

«Я люблю тебя!».

Наверное, это самые важные слова на свете для любого человека, который когда-либо жил на свете. Радость матери, увидевшей свое дитя впервые, радости солдата, вернувшегося из армии, с войны, и заставшего в живых свою жену и семью… Радость бывает разной, но отчего бы она ни появлялась, она излучает лишь счастье. А его счастье — это Белла, то же самое, как и он — её.

Их с Беллой прогулка действительно прошла на славу, они разглядывали листья, зелень и мелких грызунов, пробегавших по зеленому ковру. Все это время они не разжимали рук, как никогда наслаждаясь близостью друг друга. Безоблачное небо, яркое солнце, прекрасная окружение, пейзаж — все свидетельствовала о том, что этот день будет лучше всех иных, и станет замечательнейшим из всех прошедших на данный момент.

После обеда, когда солнышко начала медленно клониться к горизонту, они вернулись на ту самую лужайку, куда приехали, и отведали вкуснейших блюд, привезенных Эдвардом. Белле нравилось все, что бы она ни ела, если рядом был Каллен. Индейка, салаты, изысканные десерты — все это было невероятно вкусно и прекрасно, но она не смогла бы есть это, если бы не присутствие мужчины. Без него она ощущала себя пустой, незащищенной, оставленной. Она постоянно изводила себя волнением и необъективными страхами. Действительно, за это недолгое время Эдвард настолько сильно вошел в её мир, душу и сознание, что и минута без него казалась ей бездарно и безрадостно прожитой.

После обеда, когда солнечные зайчики снова вернулись, она подняла Эдварда с покрывала, затевая новую игру. Белла любила, когда Эдвард догоняет её, а догнав, ласково и не жестоко, как Чарли, прижимает к себе и целует локоны. Поэтому сейчас она была преисполнена энтузиазмом снова поиграть с ним, и была крайне довольна его согласием. Самому Эдварду гораздо больше нравилось то, что происходило после поимки Беллы, но что бы насладиться этим, он вынужден был терпеливо сносить их игру, пробегая за ней половину леса. Она на удивление быстро бегала — может он не зря дал ей кличку олененка Бэмби? — грациозная, маленькая и хитрая, она словно лань неслась по лесным просторам, и иногда Эдварду было тяжело угнаться за ней по извилистым тропинкам, и между древесных корней, через которые, в отличии от Беллы, он пройти не мог. И поэтому, сейчас, после третьего раунда «догонялок», он решил на время прекратить веселое занятие, чувствуя, как в легких сгорает кислород. Но в отличие от болезненных ощущений из-за воспоминаний, это можно было расценивать как шалость. Любую боль он готов сносить во имя Беллы, только бы она не страдала… сейчас её боли нет, но его-то осталась, никуда не делась и не испарилась. Она в нем, только глубоко внутри эти дни, что бы не дай бог не испортить их счастливые, и возможно последние дни наедине и рядом, в любви и гармонии… Если Белла откажет ему, он не будет знать что предпринять, будет, наверное, разбит и безутешен, несмотря на всю глупость этих действий. Скорее всего, если сказать девушке что брак спасет её от Чарли, она с готовностью примет его предложение, даже переступая через себя… Но каким бы не безумным казалось мужчине свое желание, он собирался воплотить его в жизнь.

Он хотел, что бы не под страхом возвращения к извращенцу-отцу, а из-за любви к нему, Эдварду, из-за желания всегда быть рядом с ним, она ответила «Да», принимая кольцо, и соглашаясь, стать его женой.

Может быть, это и было бредовой идеей, но он желал только этого. Только того, что бы она вышла за него по собственной воле, а не порабощению… Но эти мысли пока стоит откинуть подальше — до заветного дня ещё двое суток. Двое суток надежды и волнения… Вот черт!

Сейчас, оперившись о корягу и отгоняя назойливые мысли, Эдвард, тяжело дыша, вгляделся в горизонт, разыскивая маленькую фигурку.