АlshBetta - Заточенная в Золотой Клетке [СИ]

Эта странная девочка завладела его естеством, всего раз взглянув на него. Фотография. Та чёртова фотография. Она уже оттуда завладела всеми его мыслями и чувствами. Вот чёрт…

И что ему теперь делать?

Как спастись от этого Ангела или Дьявола, которого он привёл в свой дом силой и так не хочет отпускать?..

— Мисс Свон!

Настойчивый стук в дверь насторожил Беллу, и она открыла полусонные глаза. Уснуть ей удалось только на рассвете, да и то, слишком живые кошмарные сны будоражили сознание девушки. Это началось очень давно, и она уже не помнила, когда спала всю ночь, не просыпаясь и не запутываясь в простынях. Рене говорила, что всё это из-за Чарли, и сидела с Беллой всю ночь напролёт, пытаясь успокоить её. Но она была не в силах помочь дочери и не только потому, что не имела денег нанять профессионала, а потому, что не знала всей правды. Не знала того, что, на самом деле, случилось с её дочерью. А Белла упорно молчала, ни за что не желая рассказывать матери о том случае. Она и сама пыталась забыть его всеми силами, но испуганное детское сознание ни в какую не хотело отпускать это кошмарное видение, которое вот уже семь лет преследовало по ночам сны молоденькой хозяйки, переживания, сломавшие её когда-то, которые днём удавалось держать глубоко внутри. Все видели перед собой храбрую Изабеллу, которой «море по колено», а на самом деле, это было далеко не так. Кто бы стал рыться в её душе? Кому она была нужна на свете, кроме своей матери — единственному близкому ей человеку?

Кому она теперь сможет довериться? Что ждет её в будущем? Всю ночь эти вопросы — без ответов — разрывали душу. Всю ночь она подыскивала варианты, чтобы выбраться из беды. Она всеми силами пыталась найти способ выбраться из этой огромной, просторной и роскошной комнаты, напоминающей голливудское жилище Мадонны — повсюду золото и золотой цвет. За какие же грехи она наказана этим заточением в золотой клетке?

Только наедине с собой Белла могла позволить себе быть маленькой девочкой и вспоминать, как успокаивающе и утешительно было зарыться в нежных материнских объятиях. Но перед этим сборищем сумасшедших — богатых, власть имущих — ей нужно держать себя в руках, ни в коем случае не давать слабину и быть сильной. Сильной настолько, чтобы их решительность и надменность, эгоизм, убийственное равнодушие и отношение к своим желаниям, как к чему-то, что окружающие должны исполнять беспрекословно, не убили в ней всё то человеческое, что дано ей природой и любимой матерью.

Вот и сейчас она не собиралась спускаться к ним, и она имела на это право. Она ведь пленница, а пленницам бояться нечего. Тем более светло-бежевая дверь надёжно закрыта изнутри ею самой, так что, если этим идиотам не жалко дверей, пусть ломают. Хуже, чем есть, они ей не сделают.

Сбежать отсюда невозможно: Белла ночью пыталась сломать окно в комнате или выбраться при помощи окна в ванной, но ничего не вышло. Окна были слишком хорошо, надёжно закрыты и зарешёчены снаружи — видимо, похитители подготовились, прежде чем притащили её сюда.

Хотя нет, эти двое — белокурый и Сумасшедший — не знали, сколько ей лет.

Она решила называть того странного мужчину — мистера Каллена, смотрящего на неё странным плотоядным взглядом — Altezzoso bello, что в переводе с итальянского значило «Надменный красавец», и это была правда. Ведь он вёл себя по-свински, но был ангельски прекрасен. Ему идеально подходило это прозвище, оно идеально отражало его поведение, которое она имела честь наблюдать. Тот белокурый, которому она вчера врезала пару раз, называл его по имени, и она помнила, что оно какое-то староанглийское, но какое именно — вылетело из головы.

— Мисс Свон, завтрак подан! — продолжали настырно стучать в дверь. Белле вспомнились вчерашние слова Сумасшедшего: «Ты сейчас отправишься туда, куда тебя отведут, а к утру спустишься к завтраку и будешь вести себя нормально». Да уж, дождётся он от неё нормального поведения после вчерашнего разговора и похищения из собственного дома…

Девушка проигнорировала стучавших и сосредоточилась на разглядывании комнаты, в которую её поместили. Пора изучить свою золотую клетку.

На полу располагались мягкие и тяжёлые золотистые ковры с изящно вышитыми на них фигурками летающих ангелочков со стрелами. Как они там назывались в книгах… а, Амуры! Вот как назывались эти ангелы. Говорят, что они дарят любовь. А о какой любви может идти речь в этом доме, где главенствуют преклонение и внушаемый страх.

Стены были выкрашены в медный оттенок, на них располагались чудесные полотна, и, судя по урокам истории искусств в старшей школе, Белла могла сказать, что на стене висели работы Тициана и, скорее всего, Ван Гога — наверняка оригиналы. Но она не могла быть уверена в этом, так как не являлась картинным критиком, или как там называют этих людей, которые придираются к каждому штришку на холсте, вместо того, чтобы любоваться чудесной работой?

— Мисс Свон, если вам плохо, я позову доктора, — беспокойный голос за дверью начинал давить на и так исстрадавшееся сознание Беллы, и она крикнула громко и яростно, чтобы её было слышно и понятно:

— Пошли все вон! Я никуда не пойду!

Стук за дверью затих, и через секунду послышались быстрые шаги, уносящие визитёра подальше от её двери.

Белла глубоко вдохнула и резко выдохнула, а затем вернулась к рассматриванию своей комнаты, своей тюрьмы.

От пола до выбеленного потолка было метров пять-шесть. Карнизы, на которых висели тяжёлые и роскошные шторы, крепились у самого верха, поэтому Белла побоялась даже притронуться к ткани, думая, что если данная конструкция упадёт на неё, то тут же придавит своим весом или, вообще, мокрого места не оставит.

Её кровать располагалась в одном из углов комнаты, по краям её украшали четыре мраморных столбика, которые держали прозрачные шёлковые ткани над ложем, создавая лёгкую завесу, не позволяющую никому постороннему увидеть белоснежные, с золотой вышивкой подушки и яркое, тёмно-золотое покрывало, которым была накрыта огромная, трёх, а то и четырёх спальная кровать. Белла никогда не видела такой мебели и именно поэтому свернулась калачиком на неудобном диване из кожи, стоявшем около журнального столика.

Она испугалась всего это великолепия. Ей были чужды эти странные и незнакомые вещи, а больше всего её пугал Altezzoso bello. Он выглядел так, будто готов съесть её тот час же. Он был красив, но груб и жесток, и она была уверена, что никогда в жизни не сможет смириться с жизнью под одной крышей с этим человеком, не говоря уже о том, зачем она здесь. На это он может даже не рассчитывать. Она не станет его любовницей или подругой, или как они их там называют — шлюхой — чтобы потом от неё можно было избавиться.