АlshBetta - Успокой моё сердце [СИ]

Прекрасно.

Повторения этого я точно не выдержу.

В мельчайших деталях запоминаю тот самый «последний раз», которым Флинн остается удовлетворен.

Словно в замедленной съемке вижу, как Каллен придвигается к самому краю кровати, как опускает голову, глотая воздух, как выгибается, как…

— Хватит, — слова доктора невероятным облегчением прокатывают по телу. Дышать становится легче, а сердце отпускает. Не полностью, но хотя бы ощутимо.

Крохотная таблетка перекочевывает из пальцев Флинна в рот к моему похитителю.

— Уберите, — на этот раз мужчина обращается ко мне, кивая на наполовину наполненный таз. Поднимается, проследив за тем, чтобы Эдвард оказался на подушке.

Теперь Джаспер не бросается передо мной.

Теперь все предстоит сделать самой.

… Не знаю, как удается донести тошнотворную жижу до ванной.

Не знаю, как удается вернуться, не запутавшись в ногах и не разбив что-нибудь, дабы окончательно усугубить ситуацию.

Понимаю где я и что делаю, лишь тогда, когда оказываюсь перед лицом Каллена. У изголовья кровати.

И Флинн, и Джаспер, тихо беседующие невдалеке, справа, замечают меня, но мешать и, тем более, прерывать, не намерены.

— Эдвард… — невнятно бормочу, разыскивая на незнакомом лице хоть что-то, что способно убедить, что передо мной именно он. Даже бронзовые волосы — и те потускнели и превратились в темные, коричневатые. Длинные ресницы разом уменьшились в размерах, отчего заметить их на багровой коже у глаз задача не из легких.

Протягиваю руку, осторожно, словно хрупкой льдинки касаясь его щеки. Едва притрагиваюсь, но реакцию получаю.

Нехотя вздрогнув, бледно-сиреневые веки открываются.

Заглядываю внутрь, в глаза мужчины, и с ужасом осознаю, что не знаю их. В погасших, тусклых малахитах не осталось ни единой эмоции, ни единого просвета. Любой блеск, любое свечение — все пропало.

Будто бы я заглянула в глаза самой смерти…

Прерывисто вздохнув, отдергиваю пальцы.

Малахиты обретают осмысленность, фокусируются на мне.

Незаметно проскользнувшее в них удивление дарит мне смутную веру, что не все ещё потеряно. Эдвард жив. Пока что.

— Джером?.. — нахмурившись, спрашивает он. Бархатный баритон превратился в хриплый шепот.

— Он дома, — бормочу, насилу сдерживая поток невыраженных эмоций.

Теперь желание проснуться, узнать, что все это сон, шутка, розыгрыш — что угодно — причиняет почти физическую боль.

— Я же сказал… — голос Каллена немного грубеет.

Впервые я рада этому.

— Джаспер привез меня, — оглядываюсь на мужчин, не прерывающихся разговора, негромко сообщая это. — Я не собиралась оставлять Джерри одного!.. — говорю с легким налетом отчаянья. Не хочу, чтобы Эдвард подумал, будто я намерено бросила малыша.

— Опять… — недовольно хмыкает мой похититель.

Уголки губ невольно вздрагивают, когда понимаю, о чем он. Сейчас, здесь, на краю глубочайшее пропасти, напоминание о прошлом, не столько плохом, сколько настоящее, держат на плаву.

— Что с тобой случилось? — поддавшись внезапному порыву, все же задаю этот вопрос. Пододвигаюсь немного ближе к кровати, но по-прежнему боюсь касаться Эдварда даже ненароком — если судить по его виду, то от малейшего неверного движения он рассыплется на мелкие осколки.

— Ты знаешь…

— Не все…

Без лишних подсказок понимаю, что Хейл и Флинн стоят за моей спиной, когда взгляд Эдварда переводится с моего лица куда-то вверх.

— Белла, — Джаспер показывает мне, что нужно встать, касаясь ладонями обоих плеч.

Нехотя поднимаюсь, отступая на два шага назад.

Теперь Каллена наполовину скрывают спины обоих мужчин.

— Скажи… — хрипло вдохнув, приказывает мой похититель.

— Определить точный вид токсина мне не удалось, — начинает доктор, внимательно подбирая нужные слова, — скорее всего, он принадлежит рептилиям.

Эдвард обрывает его на полуслове чем-то нечленораздельным, многозначительно взглянув на Хейла.

По немому приказу телохранитель оказывается рядом со мной, указывая на дверь.

— Подожди, — пробую воспротивиться, понимая, что упускаю шанс узнать хоть что-нибудь, но мужчина непреклонен.

— Сейчас надо выйти, — спокойным и уверенным голосом говорит он.

Зачем? Неужели то, что будет говорить Флинн, настолько страшно?

Или Эдвард просто не желает, чтобы я слышала это?..

Господи…

Коридор встречает нас знакомой мглой.

Прижимаюсь спиной к холодной стене, мысленно перебирая варианты того, что пропускаю. Вид яда не столько важен, сколько его действие. Что будет дальше? Сколько времени ещё есть у всех нас, прежде чем…

Нет!

Не буду, не хочу, не должна об этом думать!

Нет, нет и нет!

— Джаспер, — кусаю губы, не успевая остановить рвущиеся наружу слова — ему нужно в больницу.

Почему никто этого не понимает? Почему Флинн не вызывает скорую? Почему Эдвард до сих пор здесь?..

— Все необходимое уже сделано, — сдержано заявляет телохранитель. Он владеет собой гораздо лучше меня.

— Что «необходимое»? — кривлюсь на данном слове, ненавидя его, — нужна профессиональная помощь…

— Надеюсь, в квалификации Флинна ты не сомневаешься? — Хейл изгибает бровь, скрещивая руки на груди.

— Вы позволите ему умереть? — боже, это звучит как утверждение. Пугаюсь собственных слов больше возможного ответа. С мольбой глядя на Джаспера, мысленно молю, чтобы он послушал меня. Если кто-то и может что-то сделать, то он.

Пусть прикажет позвонить в 911, пожалуйста!

В таком состоянии Эдварда не сможет помешать ему, зато шансы спасти его утроятся.

— Все зависит от того, сколько яда удалось вывести, — монотонным голосом сообщает глава охраны, приближаясь ко мне, — Флинн считает, что достаточно, но он может и ошибаться… В любом случае, продолжать промывание опасно. Организм может не выдержать.

Мои руки автоматически стискивают волосы. Сжимают, почти вырывают с корнем.

Впиваюсь пальцами в кожу головы, вслушиваясь в собственное сбитое, рваное дыхание.

— Какова вероятность, что он… не справится? — с трудом изворачиваюсь, не желая произносить то самое страшное слово, которое так и просится на язык.

— Шестьдесят на сорок.

— Боже… — стону, совершенно не сдерживаясь более.

Отчаянье топит меня в своей пучине так глубоко, что дно уже близко. Невозможность ничего сделать и ничем помочь — страшнейшее из состояний.

Когда Джаспер вез меня сюда, он сказал, что им понадобится моя помощь. Эдварду понадобится.

Получается, она заключалась лишь в том, чтобы убраться в комнате? Больше ничем исправить положение я не смогу? Никак?

Становится по-настоящему страшно. Все былое воспринимается через своеобразную призму. До и после неутешительного прогноза. До и после неутешительной правды. До и после злосчастного сегодняшнего дня.