АlshBetta - Успокой моё сердце [СИ]

Игнорируя присутствие моего похитителя, ищу малыша. Его тельце просматривается под покрывалами на большой кровати. Пуховые подушки скрывают бледное личико.

Джером.

Очень красивое имя. Очень подходящее.

Надо же, маленький мальчик за столь короткое время стал для меня центром мироздания. Единственной волнующей фигуркой на этой чертовой шахматной доске, носящей гордое название «жизнь».

Ребенок спит. Спит и видит сладкие, приятные сны. Не стану его тревожить.

Нащупываю дверную ручку и открываю заставу, выходя обратно в коридор.

Прислоняюсь спиной к стене, делая ровные и глубокие вдохи, рассматривая потолок, пол, двери…

Разномастные, бесконечные двери. За каждой из них что-то неизвестное, может даже пугающее.

«Пугающее» — какое глупое слово.

Ощущаю шевеления воздуха рядом — темная дверь раскрылась.

Не двигаюсь с места. Если кому-то нужно выйти или войти — добро пожаловать. Мешать не намерена.

Однако у вышедшего явно конкретные планы. Дверь тихо закрывается, освещая передо мной Каллена. На нем та же одежда, что была ночью. Надо же, пижама этому человеку явно противна.

Малахиты светятся изнутри чем-то отдаленно напоминающим сожаление. Они грустные, усталые, одинокие. Лицо выглядит так, будто он и вовсе не ложился. Морщины обозначились, как никогда заметно.

Если это игра — она потрясающая. Любой актер заплатит за такой образ сотни тысяч долларов.

Но я не киноакадемия. Не выдаю «Оскар», не оцениваю эмоциональное состояние и уж точно устала от всевозможных представлений.

Поджимаю губы, желая развернуться и пойти прочь. Куда угодно.

Но пока я строю планы и размышляю, Эдвард действует. Один шаг приближает мужчину ко мне.

Не поднимая головы, ожидаю хоть чего-нибудь. Чего угодно.

Его глаза впиваются в мою щеку. Левую щеку.

В тот же момент чувствую едва заметные, но все же ощутимые прикосновения его пальцев к ней.

— Perdonare… — тихо шепчет мужчина. А затем опускает руку и возвращается в спальню Джерома, не слова больше не произнося.

Парализованная, застываю в темном молчаливом коридоре…

Каллен уехал. Уехал ничего не сказав и даже не попрощавшись. Когда я привела Джерома к завтраку, услышала от Марлены эту новость. Она говорила и то и дело посматривала на мою щеку, на которой толстым слоем тонального крема был замаскирован синяк.

Мне понадобилось больше часа, чтобы совершить такую простую процедуру, как скрытие гематомы. В голове без конца возникала картинка Эдварда, стоящего передо мной сегодня утром и извиняющегося за свой поступок. Не думала, что мой похититель на такое способен.

Я окончательно запуталась в этом человеке. Он делает больно… и дарит браслет. Он бьет меня среди ночи… и просит прощения спустя пару часов. Что будет в следующий раз? Неужели обязательно оставлять на мне отметины, чтобы показать свою чертову добродетель?

А тот шприц? Его странное поведение?.. Он грозился стереть меня в порошок, если я не выкину из головы эту ситуацию…

Впрочем, теперь это все маловажно.

Марлена сказала, у меня ровно неделя, дабы доказать мистеру Каллену, что я должна здесь остаться. Он спросит лично её мнение, и она вынуждена будет открыть всю правду, какой бы та ни была.

Надеюсь, ничего плохого не случится. Я хочу поладить с Джеромом. Мне очень и очень нравится этот белокурый малыш. Плевать, кто его родители. Плевать, что с ним было раньше. Теперь все иначе.

Я заставлю… нет, не заставлю. Уподобляться Джеймсу не в моих правилах. Я научу. Верно, научу. Научу Джерома смеяться. Покажу, что это здорово, особенно когда происходит по твоему личному желанию, а не чужому приказу.

Ворочаюсь в постели, никак не в состоянии поймать сон. Он то и дело ускользает от меня, путаясь в теплых простынях и соскакивая на деревянный пол.

В комнате темно. Впервые темнота играет на руку. Помогает, а не отталкивает. Приносит умиротворение, а не страх. Способствует трезвости мыслей. Усиливает их значимость.

Ночью всегда проще. Ночью нечего бояться. Все ужасы — удел дня.

Поправляю одеяло и вспоминаю, как видела сегодня малыша под таким же. Только вот для него оно смотрится уж очень большим и неудобным. Зато теплое и нежное.

Джером…

Я не ожидаю перемен за один день. И даже за два. Я не буду торопить его. Наверняка были в детской биографии моменты, заставляющие проявлять ко мне такое недоверие и осторожность. Дети вообще сложные существа. Вызвать у них злость очень просто, а доверие — почти невозможно. Это не всегда получается и у биологических родителей, что уж говорить обо мне?..

Но я не сдамся.

Я не хочу сдаваться.

Впервые чего-то не хочу. НЕ хочу. Так приятно произносить эти два слова. Как гора с плеч каждый раз…

За размышлениями не сразу слышу шаги. Кто-то ходит вдоль моей двери, утаптывая и без того идеально ровный пол коридора.

Хмурюсь, привставая на локте и молчаливо вслушиваясь. Не хочу издавать лишних звуков.

Шаги на мгновенье стихают. Все погружается в тишину. Но затем начинается заново.

Что там происходит? Марлена ищет меня?..

«Незваный гость».

От этой версии трясутся поджилки. Эдвард ведь говорил, что я должна делать, если Джерому будет угрожать хоть малейшая опасность. Третий пост, западное крыло, Эммет. Вправо по коридору.

Легче вспомнить, чем сделать. А может, я не слышала? Просто не слышала, спала?..

Нет, не вариант. Мальчик пострадает и тогда…

Останавливаюсь на этой мысли. Мальчик пострадает. Джером! Нет, этого я точно не допущу. И не из-за Каллена и прочей ерунды, а потому что не хочу, чтобы он пострадал.

Подобные убеждения добавляют уверенности.

Отшвыриваю одеяло, и игнорируя бешено колотящееся сердце, иду к двери.

Замираю у своей цели, прислушиваясь. За деревянной заставой все продолжается, как и раньше. Что-то определенно не так. Если этот «кто-то» здесь живет, он должен знать, что ищет. А если нет, то пусть убирается к чертям собачим. Ему здесь не место.

Делаю последний, контрольный резкий вдох, дергаю за ручку, и ступаю за порог комнаты.

Коридор погружен во тьму. Разве он не должен освещаться? Марлена говорила, что в проходах запрещено выключать свет в ночное время.

Черт. Все действительно не так, как нужно.

Оглядываюсь по сторонам, ища нарушителя. Но его не наблюдается.

Стены хранят молчание, даже не думая указать, куда следует посмотреть в первую очередь.

Однако при тусклом свете из окна на одной из них появляется огромная зловещая тень. От неожиданности вжимаюсь в свою дверь, думая, как бы незаметно проскочить обратно в спальню, но тут тень сжимается до невероятно маленьких размеров. Человек. Нет, не человек. Ребенок.