АlshBetta - Успокой моё сердце [СИ]

Ковер на полу — обыкновенный, без рисунка — усиливает впечатление.

Непроизвольно ежусь, оглядывая обстановку помещения.

Оно не жилое. Нет.

Шевеление где-то справа привлекает внимание.

Кровать, расположенная там, выглядит, словно картонная декорация — настолько неестественно.

Правда, именно на ней нахожу Эдварда.

Он сидит на блеклом покрывале, низко опустив голову и накрыв её обоими, сцепленными в замок руками. На светлом фоне ссадины на правой руке сильно выделяются. Пугают.

Мужчина дышит часто и глубоко. Старается, по крайней мере, делать именно так.

Выходит достаточно шумно, особенно в молчаливом царстве серой спальни.

— Ты в порядке? — голос слишком громкий. Чертова тишина.

Вопрос остается без ответа.

Зато его пальцы сильнее впиваются друг в друга.

— Эдвард? — пробую снова, на этот раз подходя чуть ближе. Всего на шаг.

Реакцию получаю.

— Стой, где стоишь, — негромко велит Каллен.

Упрямства сознанию не занимать. Все опять решается в голове само собой.

Продолжаю движение, несмотря на приказ мужчины.

В комнате это прекрасно слышно. Пол мои шаги скрывать не собирается.

— Стой… — полустоном-полувсхлипом повторяет Эдвард. Внутри меня что-то вздрагивает.

Почему-то останавливаться мне хочется меньше всего. Наоборот.

Не знаю, чему обязано такое ярое желание оказаться совсем рядом с моим похитителем, но бороться с ним я не хочу и не буду.

— Эдвард, — робко улыбаюсь, окликая Каллена, когда нахожусь в непосредственной близости от него. Максимум — пятьдесят сантиметров.

Тот звук, что издает мужчина, больше напоминает шипение.

Теперь он выглядит таким же неестественным, как кровать. Чем ближе я оказываюсь, тем сильнее он зажимается. Будто что-то прячет.

— Calmarsi. (Успокойся.), — шепчу я. Осторожно касаюсь кончиками пальцев волос Эдварда. Как и в тот раз, после обнаружения Джерома, глажу их.

— Тебе все нужно знать… — хрипло констатирует мужчина, поднимая голову.

— Не все…

— Все! — обрывает Каллен. Его руки перекидываются с головы их обладателя на мои бедра.

Не успеваю толком понять, что происходит, как оказываюсь прижатой к мужчине. Как раз промежду его коленей.

Глаза сами собой распахиваются, когда обнаруживаю то, что Эдвард не желал мне показывать.

Пытался скрыть.

— Ну как? — с издевкой спрашивает он, сдавливая меня сильнее. Его тело немного подрагивает.

Хмурюсь, кусая губы.

Слишком сложно не замечать эрекции, упирающейся в мои ноги. Даже сквозь брюки мужчины.

Услужливая память открывает заплесневелые двери своего архива, выуживая оттуда недавние, недалекие события. Ту ночь, после которой секс с Эдвардом я легко могу приравнять к одному из наказаний Джеймса. С кровью, слезами и глубочайшим страхом, проникшим, кажется, в самую глубину меня. Всю. Целиком и полностью.

Он выползает и сейчас.

Дергаюсь назад, стремясь вырваться из цепких рук Каллена.

Этого мне не позволяют.

— Я предупреждал, — сипло напоминает мужчина.

Шумно втягиваю необходимый воздух, предпринимая ещё одну попытку отойти. Уйти. Что угодно.

Давлюсь собственной кровью вместе с этим действием.

Дрожащей рукой накрываю лицо, переставая сопротивляться.

— Не надо… — хнычу, как ребенок, полностью обмякая в руках моего похитителя.

Боже, если он решит… если сделает… если снова…

— Что такое? — оковы тут же разжимаются, выпуская меня из импровизированной клетки. Будто щелкнули пультом.

При виде крови на моем лице глаза Эдварда распахиваются.

— Тише, — наблюдая за моими тщетными попытками скрыть кровотечение, просит он. Мягко.

Перемена в нем настолько значительная, что мне кажется, будто я все придумала. Человек не может так быстро менять эмоции. При всем желании.

Эдвард же рушит все теории, когда ведет себя так, будто и не было той неистовости, с которой он прижимал меня к себе только что. Не было и грубого поцелуя в столовой…

Мужчина поворачивается, аккуратно усаживая меня на кровать.

Испуганно смотрю на него, не скрывая ни единой эмоции. Мне страшно. Не от того, что сейчас происходит, а от того, что было и что может быть. С легкостью верится, что мистер Каллен способен повторить ту страшную ночь, несмотря на обещание.

Покидая свое место рядом со мной, Эдвард приседает точно напротив.

— Зажми нос, — протягивая мне край покрывала, обеспокоенно советует он.

Берусь пальцами за материю автоматически, без всяких мыслей. Делаю как велено.

— Успокойся, — Каллен заправляет выбившуюся прядь мне за ухо, внимательно следя за тем, как краснеет светлая ткань.

Я не могу от него оторваться. От глаз, завлекших меня в свою глубину. Смятенных, встревоженных, завораживающих…

Это нечто нереальное.

— Извини, — длинные пальцы легонько касаются моего плеча. Совершенно по-иному, чем в столовой.

Все, теперь я точно знаю, что сплю.

Однако несмотря на это, губы изгибаются в робкой улыбке, прогоняя опасения.

Испуг, вызвавший кровотечение, постепенно отступает, оставаясь в прошлом вместе с ним самим.

Убираю покрывало, убедившись, что крови больше нет.

Не меняя позы, Эдвард продолжает смотреть мне в глаза.

— Это болезнь?

— Нет, — ограничиваюсь лишь словами, не подключая к ним качание головой, дабы все не началось заново, — истонченные капилляры.

— Хорошо, — с некоторым облегчением замечает мужчина. Неужели он разбирается ещё и в медицине?

Малахиты пробегаются от моих ног к макушке за считанные секунды. Огонь, напугавший меня, давно погас.

Лицо Эдварда серьезнеет.

— Я никогда тебя не трону, — внезапно обещает Каллен. Его слова звучат так уверено, а взгляд настолько решительный и честный, что у меня в груди ощутимо теплеет.

Я хочу ему верить даже несмотря на недавнее происшествие.

Так хочу!..

Прерывисто вздохнув, заставляю уголки губ приподняться.

Сейчас слова не нужны.

Никакие.

Крохотный мирок — зыбкий и прозрачный, как мыльный пузырь — может быть дороже самой большой Вселенной.

Я — тому явное подтверждение.

Внутри детской нет никого, кроме нас с Джеромом. Малыш, уже проснувшийся после принудительного сна, устроился на моих руках, доверчиво прижавшись к груди.

Он слушает сказку про Маленького принца. Снова.

Расслабленно улыбаюсь, рассказывая небольшую, но такую светлую историю, и одновременно с этим наслаждаюсь теплом мальчика. И внешним, и внутренним.

После морозного леса жар комнаты сослужил добрую службу. К нему тянуло, а не отталкивало. Даже после обеда и неожиданного (мягко говоря) поведения Эдварда.

Все-таки самая страшная жара лучше, чем холод.

Может мое мнение сформировано месяцем на улице или февральской «сессией» с Джеймсом, однако при минимальной минусовой температуре я чувствую себя некомфортно. Позже это состояние перерастает в панику. Любой угол, любой плед — все, что угодно, только бы избавиться от ледяных клещей мороза.