Люсинда Райли - Сестра ветра

Но вот наконец наступило утро, яркое солнечное утро. Они вышли из вокзала, кишащего народом, и направились к центру города. Как ни устала Анна, но все же и она, оглянувшись по сторонам, сумела оценить красоту Лейпцига. Даже настроение немного поднялось от увиденного. Широкие мощеные улицы, застроенные по обе стороны высокими каменными домами. Прямо не дома, а величественные дворцы, один краше другого. Многие здания украшены декоративной лепниной, с резными фронтонами, с нарядными широкими окнами в элегантных переплетах. Прохожие разговаривали между собой на незнакомом языке, проглатывая буквы и даже целые слоги. За время долгого путешествия поездом Анна уже немного привыкла к особенностям немецкой речи. К тому же Йенс успокоил ее, сказал, что владеет немецким более или менее сносно. Сама она пока смогла понять лишь пару слов, похожих на норвежские.

Наконец они оказались на центральной рыночной площади. Рядом с площадью бросалось в глаза величественное здание городской ратуши под красной черепичной крышей с высокой куполообразной башней, украшенной курантами. По фасаду ратуши протянулись арочные своды. Рыночная площадь уже была заставлена прилавками и кишела народом. Йенс остановился возле одного из прилавков, на который продавец выкладывал свежую хлебную выпечку. Анна с наслаждением втянула в себя вкусный аромат сдобы и только тут поняла, как же сильно она проголодалась.

Однако Йенс не собирался ничего покупать.

– Entschuldigung Sie, bitte. Wissen Sie wo die Pension in der Elsterstrabe ist? – поинтересовался он у продавца. Тот что-то ответил ему.

– Отлично! – воскликнул Йенс. – Оказывается, мы совсем рядом с тем самым пансионом, который и порекомендовал мне маэстро Григ.

Пансион разместился в скромном, наполовину деревянном здании на узенькой улочке, примыкающей к площади. Анна прочитала вывеску с названием улицы: Elsterstrabe. Все здесь было совсем иным в сравнении с теми красивыми улицами, которые они только что миновали, добираясь до Рыночной площади. Никакой помпезности и никаких признаков роскоши. Все довольно убогое, общее впечатление затрапезности и нищеты. Но Анна тут же напомнила себе, что пока они могут позволить себе только такое жилье, и безропотно поплелась вслед за Йенсом. Он подошел к входной двери и громко постучал дверным молотком. Спустя пару минут на пороге появилась женщина, поспешно запахивая на себе халат, чтобы спрятать под ним ночную сорочку. Анна сообразила, что еще нет и семи утра.

– Um Himmels willen, was wollen Sie denn?! – недовольно поинтересовалась у них хозяйка.

Йенс ответил что-то по-немецки. Из всего Анна поняла лишь «герр Григ». Однако, услышав имя известного композитора, женщина подобрела, черты ее лица разгладились, и она впустила молодых людей в прихожую.

– Хозяйка говорит, что сейчас у нее все комнаты заняты. – Йенс принялся переводить для Анны монолог женщины. – Но коль скоро нас прислал к ней сам герр Григ, то она может временно поселить нас в комнате для прислуги, которая расположена в мансарде.

Потом они долго карабкались вверх по узеньким деревянным ступеням, жалобно повизгивающим под их ногами. Наконец они поднялись на самый верхний этаж. Женщина распахнула дверь в крохотную каморку, примостившуюся под крышей. Из мебели – только узкая железная кровать и небольшой комод. На нем – таз и кувшин с водой. Но в целом комната выглядела чистой и опрятной.

Последовал еще один короткий обмен репликами на немецком, в ходе которого Йенс жестом указал хозяйке на кровать. Женщина кивнула головой и удалилась.

– Я предупредил ее, что мы поселимся у нее временно, пока я не подыщу нам более подходящее жилье. А еще я сказал, что кровать слишком узкая для двоих. Сейчас она принесет какой-нибудь тюфяк, и я улягусь на полу.

Оба они замерли посреди комнаты, погрузившись в унылое молчание. Наконец появилась хозяйка с тюфяком в руках. Йенс выудил из кармана несколько монеток.

– Nur Goldmark, keine Kronen, – отрицательно замотала головой женщина.

– Возьмите пока кроны, а я в течение дня поменяю деньги и заплачу как положено, – предложил Йенс.

Она неохотно взяла протянутые монетки и положила их в карман. Потом еще дала какие-то инструкции Йенсу, указав пальцем под кровать, после чего покинула комнату.

Анна, пошатываясь от усталости, села на кровать. Голова кружилась, но еще сильнее подпирала нужда. Ей срочно необходимо в уборную. Краснея от смущения, она спросила Йенса, не объяснила ли ему хозяйка, где у них тут туалет.

– Вынужден тебя разочаровать. Вон там. – Он ткнул пальцем под кровать. – Справляй свою нужду, а я пока постою за дверью…

Щеки Анны пылали от стыда, но, едва Йенс вышел за дверь, она быстренько сделала все то, что отчаянно хотела уже на протяжении нескольких часов. Ее невольно передернуло, когда она накрыла содержимое горшка муслиновой салфеткой, которая прилагалась к горшку вместо крышки. После чего позвала Йенса обратно в комнату.

– Ну как самочувствие? Получше? – ухмыльнулся он.

– Получше, – натянуто ответила Анна.

– Вот и отлично! А сейчас давай немного отдохнем с дороги.

Анна покраснела и отвела глаза в сторону, когда Йенс стал поспешно сдирать с себя одежду. Наконец он остался перед ней в одних хлопчатобумажных кальсонах и нижней рубашке. И тут же улегся на матрас, укрывшись своим пальто.

– Не беспокойся, Анна. Я не стану подглядывать. Честное слово! – Йенс издал короткий смешок. – Сладких тебе снов, любимая. Вот увидишь, поспим немного, и нам станет гораздо лучше. – Йенс послал ей воздушный поцелуй и перевернулся на другой бок, лицом к стенке.

Анна развязала ленты на своем плаще, потом сняла с себя тяжелую юбку и блузку, оставшись в нижней сорочке и штанишках. Йенс уже начал тихо похрапывать во сне. Анна залезла под кусачее шерстяное одеяло и положила голову на подушку.

«Что я учудила?» — спросила она себя мысленно. Герр Байер был абсолютно прав. Наивная и упрямая девчонка, вот кто она на самом деле! К тому же совершенно не задумывающаяся о последствиях своего шага. И вот итог! Все мосты за собой она уже сожгла, отрезав пути к отступлению, а в результате очутилась в этой убогой комнатенке, в которой катастрофически не хватает свежего воздуха. Да еще совсем рядом с мужчиной, с которым они пока еще не повенчаны. Даже нужду они вынуждены будут справлять практически на глазах друг у друга.

– Господи, прости мне то зло, что я причинила другим людям, – прошептала Анна, обращаясь к небесам. Наверняка ведь Господь в эту минуту взирает на нее с высоты. Он все видит, все понимает и скоро выпишет ей билет в преисподнюю. Наконец Анна забылась тяжелым, беспокойным сном.

* * *

Анна уже успела подняться с кровати и одеться, когда Йенс наконец пошевелился в своем углу. Ей отчаянно хотелось пить. К тому же мучил голод.