Люсинда Райли - Сестра ветра

– Что ж, быть может, Том сумеет пролить немного света на вашу загадку, когда вернется домой из Нью-Йорка. Кстати, он будет в Бергене уже в конце недели. Вы собираетесь на концерт Вильема?

– Да. Он очень талантливый пианист, не правда ли?

– Согласен. К тому же недавно пережил большое личное горе. Но наверняка он вам сам рассказывал об этом. Впрочем, испытания лишь закалили его характер, сделали более совершенной его исполнительскую технику. Трагедии в жизни человека, они ведь как? Либо убивают тебя, либо исцеляют. Ну вы понимаете, что я имею в виду.

– Еще как понимаю, – прочувствованно ответила я.

– Тогда до встречи, Алли. – Эрлинг попрощался со мной кивком головы и вышел из кафе.

Спустя полчаса я снова сидела в концертном зале мемориального музея и слушала игру Вильема. На сей раз он исполнял редко звучащую пьесу Эдварда Грига «Настроения». Это произведение было написано композитором в самом конце его жизни, когда из-за болезни он практически не покидал дом. Но все же кое-как, ковыляя и спотыкаясь на каждом шагу, добредал до своей хижины, в которой творил. Вильем играл выше всяческих похвал, и я снова задалась вопросом: какого черта я вообще согласилась выступать в паре с таким выдающимся пианистом? Впрочем, ведь он сам предложил мне выступить в дуэте с ним.

После бурных и продолжительных аплодисментов, последовавших в конце выступления, Вильем поманил меня к себе на сцену. Заметно нервничая, я поднялась к нему.

– Никогда прежде не слышала этой музыки, – призналась я. – Прекрасная музыка, и ваше исполнение тоже выше всяких похвал.

– Благодарю! – Он куртуазно поклонился мне, потом сделал шаг назад и стал внимательно разглядывать меня. – Алли, вы белая как мел. Однако не будем тянуть и начнем прямо сейчас. Ладно? Иначе вы передумаете и броситесь от меня наутек.

– Сюда не станут заглядывать всяческие любопытствующие? – немедленно поинтересовалась я, опасливо глянув на двери в самом конце зала.

– Ради всех святых, Алли! Уж не начинается ли у вас паранойя? Хотя я и сам подвержен таким приступам.

– Простите меня, – виновато пробормотала я, достала из футляра флейту, собрала ее и поднесла к губам в ожидании того момента, как Вильем даст знак начинать. Честно говоря, потом я даже испытала некий прилив гордости. Еще бы! Ведь я продержалась целых двенадцать минут и нигде не сфальшивила. Ни единого разу! Правда, помог безупречный аккомпанемент. Вильем просто интуитивно чувствовал, где и как надо подыграть мне. Да и «Стейнвей» не подвел. Звучание рояля тоже было превосходным.

Закончив играть, Вильем стал аплодировать мне. Звуки аплодисментов эхом разнеслись по пустому залу.

– Знаете, что я вам скажу? – воскликнул Вильем. – Если человек способен так играть после десятилетнего перерыва… Думаю, нам стоит удвоить стоимость билетов на субботний концерт.

– Вы очень любезны, Вильем, но моя игра была далека от совершенства.

– Нет, вы ошибаетесь! Вы играли превосходно. Для дебютного выступления так и вообще просто фантастически. А теперь я предлагаю повторить сонату, но уже в более медленном темпе. Есть несколько пассажей, которые нам надо довести до совершенства. Проутюжить, так сказать, все малейшие изъяны.

В следующие полчаса мы повторили сонату трижды, раз за разом. После чего я упрятала свою флейту в футляр, и мы вышли из зала. И тут до меня дошло, что за последние сорок пять минут я ни разу не подумала о Тео.

– Сейчас едем в город, да? – спросил у меня Вильем.

– Да.

– Тогда я организую такси.

По пути в центр Бергена я поблагодарила Вильема за репетицию и заверила его, что обязательно выступлю вместе с ним на субботнем концерте.

– Счастлив слышать! – Вильем рассеянно глянул в окно. – Все же Берген чудесный город. И очень своеобразный. Вы не находите?

– Да, мне он тоже очень нравится.

– Кстати, одна из причин, по которой я согласился дать серию дневных концертов в Тролльхаугене, состоит в том, что Филармонический оркестр Бергена приглашает меня стать их постоянным солистом. Вот я и решил устроить своеобразные смотрины, что да как. Ведь если я приму их предложение, то мне придется покинуть свое уединение в Цюрихе и перебраться сюда на постоянное место жительства. А после всего того, что случилось в моей жизни в последнее время, такое решение дастся мне непросто. Совсем непросто…

– Джек жил вместе с вами в Цюрихе?

– Да. Но, наверное, пришло время начать все сначала. Во всяком случае, здесь, в Норвегии, хотя бы чисто и с экологией полный порядок, – закончил он с самым серьезным выражением лица.

– Что чисто, то чисто, – согласилась я со смешком. – И люди очень дружелюбные. Вот только язык… Не представляю, как вообще можно выучить такой трудный язык.

– А у меня хороший слух на языки. Можно сказать, повезло. Ноты запоминаю с ходу, языки учу легко. Изредка решаю всякие математические головоломки. Мой интеллектуальный багаж, так сказать. Да к тому же здесь все поголовно говорят на английском.

– Уверена, оркестру очень повезет, если вы все же примете их предложение.

– Благодарю вас. – Он улыбнулся, что случалось с ним крайне редко. – Итак, – продолжил он, когда такси остановилось возле отеля и мы вошли в холл, – что вы делаете сегодня вечером?

– Еще не думала.

– Тогда приглашаю вас на ужин.

Заметив мою нерешительность, Вильем тут же дал задний ход:

– Простите меня. Вы наверняка сегодня устали. Тогда до встречи завтра ровно в три. Всего доброго.

Он резко развернулся и зашагал прочь, оставив меня в вестибюле, совершенно сбитую с толка. Мне было неловко, я чувствовала себя виноватой. Хотя, с другой стороны, мне что-то действительно было не по себе. Еще никогда я не чувствовала себя так скверно. Я медленно побрела в свой номер и сразу же улеглась на кровать, размышляя о том, сколько в моей жизни в последнее время происходит всякого разного, чего никогда не случалось раньше.

35

Я отправилась по магазинам Бергена в поисках чего-то подходящего и пристойного для выступления на концерте. Выбор пал на простое черное платье. Надела его перед концертом, стараясь не думать о том, что в похожем наряде выступала на траурной церемонии по Тео. Нанесла на лицо немного пудры, чувствуя, как начинает бурлить адреналин в крови. Наверное, адреналина оказалось слишком много. Пришлось бежать в туалет, где меня благополучно вырвало. Вытерев насухо слезящиеся глаза, я снова уселась перед зеркалом, опять припудрилась и слегка тронула помадой губы. Потом подхватила футляр с флейтой, плащ и направилась к лифту. Мы договорились с Вильемом встретиться внизу, в вестибюле.

По правде говоря, в последние дни на мое плохое самочувствие влияли не только погодные условия. Настораживала та холодность, с которой держался в последнее время Вильем после того приглашения на ужин. Разговаривал он сейчас исключительно о делах. Даже в такси мы обсуждали с ним только музыку, которую только что репетировали.