Хизер Берч - Лавандовая лента

Легкий бриз шевелил гигантские листья пальм, которые что-то шептали ночному небу.

– Спасибо. Вы сталкиваетесь с этим на работе в банке?

– Я исполнительный директор банка и заведую кредитами.

– А-аа, – протянула Эдриэнн, пытаясь уловить связь между кредитами и разводами.

Он, похоже, понял ее недоумение.

– Я управляю счетами многих предприятий. Люди, желающие развестись и владеющие общим бизнесом, редко хотят продолжать работать вместе.

– Я полагаю, по этой причине продается большое количество предприятий.

– Не так уж много. Чаще один из владельцев просто выкупает долю второго. И здесь в дело вступаю я. Новые кредиты, новая бумажная работа. – Указательным пальцем он отскреб кусок краски от подлокотника качелей. – Поверьте мне, я просидел немало времени на переговорах, где ключевую роль играют «он сказал» и «она сказала». Оба больше заняты тем, чтобы обвинять друг друга, чем попытками разобраться со своими доходами и вложениями.

Она нахмурилась.

– Когда разводишься, проблема доходов – наименьшая из всех неприятностей.

– В то время как этот вопрос должен стоять первым на повестке.

Эдриэнн уставилась на него. Ты не можешь так тупить. Это бесчеловечно.

– Когда весь мир рушится, о деньгах не думаешь.

– Я знаю, и в этом вся проблема. Я хочу сказать, что развод и без того переворачивает всю вашу жизнь. И я полагал, что люди захотят защитить хотя бы ту стабильность, которая у них есть.

– Вау. Стабильность, должно быть, очень важна для вас.

Он повернулся к ней.

– А разве для вас она не важна?

Ее щеки покраснели.

– О да. Без сомнения. Именно поэтому я купила дом, толком не рассмотрев, в городе, где я никогда не бывала, намереваясь восстановить то, что многие просто предпочли бы снести. О да, я руками и ногами за стабильность.

Ее слова, полные боли, повисли в воздухе.

Уилл несколько секунд сидел молча, медленно и методично сплетая и расплетая пальцы.

– Простите, Эдриэнн. Это не кажется стабильным.

Она невесело рассмеялась.

– Ну что ж, мы выяснили, что я помешана на стабильности, а вы – на сострадании.

Она увидела, как он сдвинул брови, а потом в его глазах отразилось понимание. Как мог человек, которому давно не пятнадцать, искренне не понимать, что любовь творит с сердцем? Или с умом?

И как раз в этот момент на веранду вышел Уильям-старший. Он, должно быть, почувствовал напряжение, висевшее в воздухе, потому что поставил три тарелки с пирогом на столик и стал переводить вопросительный взгляд с Эдриэнн на Уилла.

Металлические стулья проскрипели по деревянному полу, когда их вытаскивали из-под столика. Эдриэнн первой нарушила молчание:

– Этот пирог на вид восхитителен, Уильям.

Она положила в рот кусочек пирога с черной смородиной, и терпкая сладость отвлекла ее от недовольных мыслей об Уилле.

– Я совершенствовал этот пирог двенадцать лет, – сказал Уильям, высоко поднимая голову.

– Признайся, Попс, это же бабушкин рецепт, – возразил Уилл с легкой насмешкой и укором. – Ты не изменил в нем ничего.

– Это неправда, – заверил Попс. – Иногда я сначала кладу соль, а иногда – пекарский порошок.

Эдриэнн рассмеялась. Нужно было отдать должное Уиллу – каким бы он ни был невыносимым, он обожал своего деда.

– И он всегда одинаков на вкус, – напомнил Уилл.

Теперь, когда Попс присоединился к ним, напряжение рассеялось.

– Уильям, я должна кое в чем признаться.

Оба мужчины оторвались от своих тарелок и внимательно посмотрели на нее.

Эдриэнн нервно вертела в руках клетчатую салфетку.

– Я не была уверена, что найду вас. Или смогу поговорить с вами.

Она бросила быстрый взгляд на Уилла, который приподнял брови.

– Я хочу сказать, что не взяла с собой эти письма.

И я не собиралась оставлять их Уиллу, мысленно добавила она. Даже если бы он признался, что он ваш внук.

Светло-голубые глаза Уильяма улыбнулись ей.

– Ничего страшного. Вы можете привезти их в другой раз.

Эдриэнн искоса взглянула на Уилла, но он был совершенно невозмутим.

Уильям откусил еще кусочек.

– Если только вас не затруднит.

– Нет, я с удовольствием приеду.

Может быть, во время рабочего дня, когда вашего несносного внука не будет дома.

Она встретилась взглядом с Уиллом, надеясь, что он не смог прочитать ее мысли. Но Эдриэнн не заметила на его лице презрения, как ожидала. Казалось, он был рад, что окончательно не запугал ее.

– Вам действительно доставило удовольствие читать эти письма, да? – В уголках светло-голубых глаз Попса собрались морщинки.

– Да, – прошептала Эдриэнн.

– Тогда сделайте мне одолжение.

Попс положил локти на стол, держа вилку над своим десертом.

– Все, что попросите.

– Сделайте себе копии этих писем, прежде чем привезете их мне.

Она опустила глаза.

– Вы уверены? Я хочу сказать, они… такие личные.

– Я сочту за честь разделить их с вами, Эдриэнн. Любовь не всегда ведет нас по той дороге, по которой мы надеялись идти, но это не означает, что жить не стоит. И это не означает, что любовь не прекрасна. – Он потер пальцами опухшие суставы, и его взгляд стал таким напряженным, что она испугалась, как бы не расплакаться. – Вы меня поняли?

Это не означает, что жить не стоит. О да, она поняла его. Но жить невыносимо трудно. Она не уверена, что справится. Эдриэнн выдохнула и посмотрела в сторону, туда, где простиралась дорога, которая привела ее сюда. Дорога, по которой позже она поедет домой. Она стала такой знакомой, каждый поворот, каждая выбоина.

– Я вас поняла.

Когда закончился пирог и не осталось больше поводов задерживаться, Эдриэнн уехала домой. Было около половины одиннадцатого, и прохладный ночной бриз был слишком сильным искушением для нее. Она наугад выбрала письмо и отправилась на задний двор, где луна, окруженная миллионами звезд, отражалась от поверхности воды. Издалека доносился шум моторной лодки. Эдриэнн раскрыла письмо и начала читать.

Октябрь 1944

Дорогая Грейси,

пока я здесь, я понял одну истину – у человека должны быть счастливые воспоминания. Иногда я задумываюсь, что помогает остальным держаться. Мне помогаешь ты, Грейси. Мысль о твоей улыбке, когда мы наблюдали, как дельфины играют около песчаной косы. Ветер, который трепал твои волосы. Сияние солнца на твоей коже. Если бы не это, вынести все, что выносим мы, было бы невозможно. Даже когда ты находишься так далеко от меня, я живу твоей улыбкой, я чувствую твои прикосновения. Снова и снова я вижу, как ты стоишь передо мной, раскрыв объятия. И этот образ помогает мне оставаться живым.

Я смотрю на Рика, и Чака, и всех остальных, и меня гложет любопытство. Есть ли у них дома своя Грейси? Та, кто дает им силы двигаться дальше? Я не стану лгать тебе. Были моменты, когда мое сердце подводило меня и я хотел покончить со всем этим. Но ты даешь мне силы, которые поддерживают меня, в твоей власти заставить биться мое сердце, работать мой мозг и все части моего тела.