Екатерина Вильмонт - Птицы его жизни [litres]

– Глашка, – зашептала Марьяна, – это уже не шутки, это судьба! Ты просто обязана что-то предпринять!

– Что?

– Поехать в Иркутск!

– Зачем? Чтобы узнать, что у него другая женщина, на сей раз сибирячка?

– Не обязательно!

– Да ладно…

– Он только вырвался из плена. Ну не мог он к тебе заявиться вот так, без копейки денег, сама же говоришь, он гордый… А ты сделай шаг навстречу! Ты ж помираешь по нему! Я видела твое лицо, когда Альбина достала фотку. Не будь дурой! И пойди сейчас же к Альбине, узнай, в каком ресторане он поет, скажи, что знаешь его маму, ну, сама понимаешь.

Я была в полном смятении. Пыталась перевести с французского какое-то письмо, но ничего не понимала. И в конце концов решилась.

– Альбина Эдуардовна, можно к вам?

– Заходи, Аглая. Хочешь насчет Славомира спросить? Вижу, угадала. Да ты сядь. Ты его знаешь?

– Знаю, – вздохнула я.

– Твой мужик?

– Нет, не мой. Но я хорошо знаю его родителей, они понятия не имеют, где он…

– Ох, сдается мне, дело тут не в родителях.

Я почувствовала, что краснею.

– Так. Суду все ясно. Ну, вот что, Аглая, расскажи-ка мне, что это за тип…

– Он не тип, он… гениальный художник-керамист.

– Так уж и гениальный!

– Так о нем отзываются критики. Его имя по документам Мирослав Гончар, а на самом деле он Константин Борисов.

– Интересно… Ну, вот что, дорогая моя, езжай-ка ты в Иркутск, да не одна, а с Кириллом. И без этого гения не возвращайтесь. Деньги ему хорошие посулите, чем хотите приманивайте, но он мне нужен!

– Я не знаю… Он вряд ли согласится…

– Обязан согласиться за такие бабки!

– Хотя, может и согласится, деньги ему очень нужны.

– Короче, послезавтра летите с Кириллом!

– Я…

– Никаких возражений! Ты ж его любишь, дуреха, у тебя все на лице написано. Может, еще на свадьбе погуляем! Все! Иди!

Я пошла искать Марьяну. Заглянула к ней в комнату.

– Глаш, ты чего?

– Пойди сюда!

– Что стряслось? На тебе лица нет!

– Послезавтра мы с Кириллом летим в Иркутск!

– Да ты что! Ой, мамочки!

– Как ты считаешь, надо говорить про это Людмиле Арсеньевне?

– Ни в коем случае. Даже не думай! Она обязательно увяжется за тобой. А это ни к чему! Пусть он увидит тебя с Кириллом, Кирилл эффектный мужик, пусть поревнует… И вообще… Если получится его уговорить, он приедет в Москву и уж сам решит, говорить маме или не стоит.

– Марьяшка, мне страшно!

– Понимаю! Но кто-то из вас двоих должен сделать первый шаг, а то вы как дети, ей-богу, ему остается только дергать девочку за косички, а если она не понимает, треснуть ее портфелем по башке. Максимум третий класс!

Все полномочия по переговорам были у Кирилла, большой нужды в моем присутствии я не видела, и смертельно волновалась.

– Аглая, имей в виду, Альбина мне все про тебя рассказала. Нам надо продумать стратегию. Понимаешь, я жутко заинтересован в его согласии. Я даже мечтать не мог о такой модели. Идеальное лицо! Красивое – это чепуха, красивых много! А этот аристократ… И в мехах будет смотреться не ряженым, а дворянином девятнадцатого века…

– «Морозной пылью серебрится его бобровый воротник».

– Именно! Сечешь, подруга.

– Ох, Кирилл…

– Сделаем так: я сперва пойду в этот ресторан один, это ресторан при гостинице, где мы остановимся. Оденусь так, чтоб бросаться в глаза, в перерыве между песенками подойду к нему, заговорю о чем-то постороннем, короче, привлеку его внимание, а потом появишься ты…

– Зачем так сложно?

– Надо! Я наговорю ему комплиментов, он проникнется ко мне, а тут ты… Это совершенно собьет его с толку, и он согласится…

– А если нет?

– Тогда по обстоятельствам!

Когда мы завтракали в ресторане гостиницы, кстати, довольно шикарном, Кирилл спросил у официанта:

– Скажите, а Славомир сегодня будет петь?

– Да, он по выходным всегда поет, да и по будням тоже, кроме понедельника. Хотите послушать?

– Да, столько о нем слышали, теперь сами хотим убедиться.

– Получите удовольствие!

Ой, мамочки, как страшно!

И мы пошли гулять по городу, хотелось увидеть Ангару. Кирилл не раз бывал в Иркутске и водил меня по городу, показывал достопримечательности, но я была не в состоянии что-либо воспринимать, меня колотило от волнения. И он это понял.

– Э, подруга, так не годится! Ладно, пошли обедать, тебе нужно выпить и подробненько рассказать дяде, что там у вас за история. А вдруг дядя сможет чем-то помочь? Давай, махни рюмашку и рассказывай!

И я, в который уж раз, рассказала едва знакомому человеку историю нашего с гончаром знакомства и все, что за ним последовало.

Он слушал внимательно и сочувственно поглаживал меня по руке.

– А ведь идиотская история, но из нее явствует только одно.

– И что же?

– Вы предназначены друг другу. Все эти бесчисленные совпадения… Это неспроста. Это именно то, что конем не объедешь и самолетом не облетишь. И вот что я еще скажу. У меня под Москвой есть старая дача. И большой гараж, на две машины. Там можно устроить мастерскую, а на даче жить. Вам двоим. Я там не бываю, мне там некомфортно, я вообще сугубо городской житель, а продавать не хочу, это дом моих родителей. И денег с вас не возьму, живите, сколько влезет, все лучше, чем создавать убежище для бомжей.

– Кирилл, ты уже все за него спланировал, но он ведь, скорее всего, не согласится, он всю дорогу кому-то чем-то обязан…

– Хорошо, скажешь ему, что я беру какую-то умеренную плату, но платить не будешь, только и всего. Тебе ведь придется бросить работу, дача достаточно далеко, и к тому же за этим парнем нужен будет уход… Как, говоришь, его псевдоним?

– Мирослав Гончар.

Кирилл поискал в айфоне и вдруг воскликнул:

– Аглая, а он и вправду гений! Эти птицы… чудо просто! Чудо! И поверь, это большой грех не помочь такому художнику… С ума сойти можно… А ты хоть поняла, дурья твоя башка, что эта тающая на солнце птица, это ты?

– Да ну… При чем тут я?

– Да она на тебя похожа!

– Не выдумывай!

– А я вот у него спрошу! Так вот подойду и спрошу: скажите, эту птицу у вас не Аглаей звать? – смеялся Кирилл.

– Не вздумай! Ты и себя, и меня, и его поставишь в глупое положение.

– Ладно, не злись. Но имей в виду, мое предложение насчет дачи в силе.

– Спасибо, конечно, но, боюсь, это не понадобится.

– Скажи, а тебе в принципе хотелось бы вот так жить с ним вдвоем в глуши? Смогла бы?

– Сказки не мой любимый жанр.

– Ага, значит это для тебя сказка?

– Не лови меня на слове!

– А я уже поймал! – рассмеялся он.

Константин ходил в ресторан пешком, хотя жил не близко, но моцион перед выступлением придавал ему сил и энергии. Благо сейчас лето. Он снимал маленькую комнатенку у добродушной старушки, которая неплохо к нему относилась. Он был трезвый, тихий, не скандальный, аккуратно платил за комнату. В его дела она не лезла, вопросов дурацких не задавала. Чего еще надо! Он наслаждался своей свободой. Долг Давиду тяготил его куда меньше, чем долг Анетте. Тем не менее, он уже послал Давиду пусть небольшую часть этого долга, но лиха беда начало. Успех у публики был нешуточный, и это окрыляло. Правда, руки тосковали по работе. Но он купил большую коробку пластилина и в свободные минуты все время что-то лепил, просто чтобы разминать пальцы. Женщины к нему липли, но он не желал заводить никаких связей, да и побаивался. В последнее время с Анеттой у него вообще ничего не получалось… Он старался не думать на эту тему, и ему это удавалось. Ему страшно нравился Иркутск, сибирская природа… Словом, он был доволен жизнью. Иногда по ночам ему снилась Глаша, и тогда он просыпался с горьким чувством потери. Безвозвратной потери. У нее теперь муж… Похоже, небедный, а женщинам это важно, особенно в наше время.