Юрий Козлов - Новый вор

Не зря я, восхитился сам себе Перелесов, думал сегодня о древних египтянах, не знающих вещей . И дел-то всего ничего: выявить блокирующий чувство собственности ген в ДНК аборигенов и маори, синтезировать его, да и вставлять вместе с прививками кому надо. Он сначала подумал о китайцах и индусах, но потом мысль качнулась в сторону шведов. Да, надо начинать с них, хороший народ, им не нужна собственная страна, готовы уступить её ребятам из Сомали и Ирака, зачем им какое-то имущество? И, вообще, разошёлся Перелесов, слово «швейцар» в русском языке следует заменить на «швед». «Прибывших из Йемена гостей на пандусе отеля „Европа“ встречали вежливые шведы в ливреях» , — пришло на ум простое, как будто выхваченное из школьного сочинения «Как я провёл лето в Европе» , предложение. Но против придумавшего его (затаённого фашиста, плохого Перелесова) немедленно восстал другой, хороший Перелесов — толерантный мультикультуралист и фанат открытых дверей . Две противоположные сущности бесконфликтно и даже с юмором, как давно прервавшие физические отношения супруги, сосуществовали в его душе: «Что значит „гостей“? Они не гости!» «Хозяев, — издевательски подсказал плохой Перелесов: „Прибывших из Йемена хозяев на пандусе отеля „Европа“ встречали вежливые шведы в ливреях“» . «Но почему только из Йемена? — не сдавался хороший. — Почему не из Марокко, Алжира, Судана или Албании? Это дискриминация!» «Тогда так, — примирил плохого и хорошего третий — универсальный (Всех Душ) — Перелесов: „Прибывших на пандусе отеля „Европа“ встречали в ливреях“» . Скрыто этот универсальный , как казалось Перелесову, подразумевал (подобно Черчиллю в мае сорок пятого года) немыслимое: «Никто не встречал прибывших на пандусе отеля „Европа“, потому что они навечно остались в местах постоянного проживания» . И вовсе не обязательно, шепнул на ухо Перелесову универсальный , заморачиваться вопросом, живыми они там остались или мёртвыми? Для истинной демократии это совершенно не важно. Подлец не сомневался, что будет именно так. Но до этого ещё надо дожить, вздохнул, закрывая неуместную полемику триединой (Всех Душ) сущности Перелесов, пережить унижение ради грядущего торжества.

Кто, загрустил он, твёрдой рукой вгоняя перечёркнутый иксом ( X) Sкак доллар (в его интерпретации — Sкак собственность) в предназначенный квадратик, перебирая в памяти вкрадчивые лица преподавателей, оценит красоту и мощь моего проекта? Или они переправят анкету дальше, к… идиотам, точнее… универсальным людям, кто придумывает эту филькину грамоту?

Над итогами мероприятия в Буэнос-Айресе он размышлял недолго. Его даже изумила простота вопроса. Перелесову приглянулся цветок в виде фаллического цилиндрика с двумя параллельными чёрточками поперёк. Даже дети сегодня знают, подумал он, что длительное употребление в пищу генномодифи-цированных (ГМО) продуктов ведёт к бесплодию. Некоторые учёные (за это их изгоняют из лабораторий, лишают званий и наград, объявляют бойкот) полагают, что через два поколения только двадцать процентов питающихся ГМО-продуктами людей смогут заводить детей. Эти продукты, однако, было довольно сложно бесперебойно доставлять в места, где обитали приговорённые к бесплодию люди. Их, вообще, проще и надёжнее было морить голодом и не лечить. Но наиболее активных и мобильных следовало выманить в Европу, пусть думают, что устроят там халифат. И кормить, кормить гостей-хозяев (они же не собираются работать, поэтому будут жрать, что им принесут («шведы» ) продуктами Монсато, проверяя по ходу дела и модифицируя (усиливая) их воздействие на репродуктивную систему человека. Перелесов с лёгкой душой внёс в пустой квадрат цилиндрик (арабо-афгано-азиатско-африканский фаллос), обесточенный коротким, точнее, длинным (через пару поколений) пищевым замыканием в виде двух перечёркивающих его черточек.

Так же легко, можно сказать, играючи он разделался и с другими вопросами. И только над последним, набранным каким-то средневековым готическим шрифтом, снова задумался. В самом деле, почему судьбы мира определяют древние, стоящие одной ногой (если они ещё способны ею шевелить) в могиле старцы, вроде пилигримов, господина Герхарда, трясущихся очкастых маразматиков, заседавших в Турине? Какой у них горизонт планирования? Насколько, вообще, (ре)продуктивны и жизнеспособны их мысли? Перелесову вспомнились монсатовские зёрна-големы. Нет ли противоречия в том, что покидающие этот мир люди определяют наперёд его судьбу? Что им до него? Они должны думать о другом мире, стопроцентных доказательств которого не существует. Что чуть живому, с десятым пересаженным сердцем человекоящеру до плывущих на надувных плотах в Европу эритрейцев? Ему ни при каких обстоятельствах, будь он хоть трижды пилигрим, не увидеть новой Европы с прислуживающими эритрейцам шведами. Или они знают что-то такое, чего не знают другие?

Молодняк нетерпелив, почему-то подумал (не по этому поводу) о Грасиеле Перелесов (интересно, когда у неё заканчивается смена?). Молодняк хочет всё успеть, попользоваться на своём веку плодами сделанного, испытать физическое наслаждение от исполнения желаний. Это неправильно. Молодняк, как в личностно-персональном, так и в историко-цивилизационном смысле, спешит, ошибочно, как в своё время Наполеон или Гитлер, рассчитывает силы и время. Император и фюрер надсадили свои народы, слили их мощь. А ради чего? Чтобы, спустя полвека Берлин и Париж были в мечетях? Чтобы толстая немецкая тётка отворяла границы ближневосточному и африканскому сброду? Чтобы немцы соперничали со шведами за право встречать в ливреях гостей-хозяев из Йемена? Нет, вздохнул Перелесов, молодость, радость через силу — почти всегда ошибка, неэффективная трата энергии, дорога в никуда. Молодые деятельные миллиардеры с (революционными) идеями — вот истинная угроза миру. Где революционные идеи, там выходящие из-под контроля исполнители. Даже на Господа Бога поднялся падший ангел, вспомнил он скульптуру в Турине. Хотя, вздохнул, неплохо быть молодым миллиардером, но… упаси бог лезть поперёд (или поперёк?) старцев в грядущее пекло. Держать и не пущать! Гасить, как окурки в сухом лесу! А вот когда сыплется песок, когда под задницей самодвижущееся кресло с сортиром, в башке пустота и дурь, а в глазах тоска и смерть, вот тогда бьёт час скорбного управления миром, вот тогда самое время строить планы, да такие, чтобы тем, кто остаётся жить, мало не показалось! Вдруг это и есть, промелькнула смешная мысль, единственный и главный побудительный мотив их деятельности? Месть за смерть.