Андраш Беркеши - Друзья

Освободившись, Имре не мешкая отправился на старое место работы, написал заявление об уходе и забрал трудовую книжку. Потом целый день и большую часть ночи провел за разговорами с матерью и бабушкой Миклоша. Разумеется, он не стал им рассказывать, как бесчеловечно избили Миклоша жандармы и при каких обстоятельствах Имре последний раз его видел.

Бабушка — она болела и не вставала с кровати — подозрительно поглядела на Имре:

— А почему же тебя отпустили, а Миклоша еще держат там?

— Не знаю, бабушка. Но поверьте, я не пытался любой ценой спасти свою шкуру и не сделал ничего такого, что могло бы повредить Миклошу.

— Успокойся, Имруш, — промолвила мать Миклоша. — Мы ни в чем тебя не обвиняем. — Она тихо заплакала. — О, боже милостивый, нет у меня больше ни мужа, ни сына. И кто только выдумал эту проклятую политику? Почему люди не могут жить спокойно?

Имре молчал, погрузившись в раздумья. Да и что он мог бы сказать? Что можно сказать женщине, у которой вслед за мужем отняли и сына? И кто знает, увидит ли она его еще когда-нибудь.

На другой день Имре явился в лесничество к инженеру Шонеру. У этого высокорослого тридцатипятилетнего мужчины не сгибалась левая нога, из-за чего он был признан негодным к военной службе. Десять лет назад, участвуя в скачках с препятствиями, он так неудачно упал вместе с лошадью, что сломал левое колено сразу в двух местах. Долго провалялся на больничной койке. Ногу удалось спасти, но с тех пор она не сгибалась.

— А я уже жду вас, — сказал инженер, приветливо улыбаясь. — Присаживайтесь. — Он указал на дубовый стул. Имре сел, с любопытством оглядывая нехитрую обстановку конторы. На стенах — цветные картинки с изображениями деревьев, в застекленном шкафу — образцы минеральных горных пород, банки с различными семенами, шишками, засушенными листьями. Напротив двери висела на стене выделанная кабанья шкура. Шонер достал кисет, набил трубку, закурил.

— У вас трудовая книжка с собой?

— Да. Пожалуйста. — Имре передал инженеру трудовую книжку. Тот заглянул в нее, удовлетворенно кивнул головой, затем звонком вызвал из приемной секретаршу — полнотелую молодую женщину с собранными в пучок волосами.

— Дора, передайте Яблонкаи трудовую книжку господина Давида. С сегодняшнего дня он зачисляется в штат. Будет работать на лесопилке. Оплата почасовая, тридцать филлеров в час. Да, и посмотрите, пожалуйста, в каком бараке имеется свободная койка, чтобы поселить его. — Он задумался, рассеянно попыхивая трубкой. — Выдайте ему сапоги и необходимое снаряжение. И вот еще что. Сегодня он поработает у меня. — Инженер взглянул на Имре: — Косить умеете?

— Конечно. Я с четырнадцати лет работал в поле. И с домашней скотиной умею обращаться.

— Вот и прекрасно, — с удовлетворением проговорил Шонер. — Может, и несколько деньков у меня поработаете. — Он повернулся к женщине: — Все в порядке, Дора. Можете идти. — Подождал, пока секретарша вышла из комнаты, а потом спросил. — Хвоста не было?

— Нет. Абсолютно точно. Я проверял, — ответил Имре.

— Хорошо. Сейчас пойдем ко мне, пообедаем. Потом вам надо будет отдохнуть, а ночью переправитесь через Драву, к Чухаи.

— Я не знаю маршрута.

— Ничего. Вы пойдете не один.

Шонер жил недалеко, примерно в километре от управления, на опушке большого хвойного леса. Его одноэтажный дом с множеством комнат стоял возле шоссе, ведущего на Барч. К дому примыкало около хольда добротной пахотной земли. Участок был обнесен каменным забором вперемежку с живой изгородью. Сразу за домом раскинулся огород, а большую часть территории занимал парк с заботливо подстриженными газонами и декоративными кустарниками. Две огромные овчарки оберегали покой этого дома от непрошеных посетителей.

Шонер отвел собак в их будки и пригласил Имре в дом. Представил ему свою миловидную молодую жену и восьмилетнюю дочь. Имре с удивлением заметил в комнате и доктора Вирага. Шонер тоже удивился при виде гостя:

— Ты уже здесь, Мишка?

— Я решил, что лучше мне пораньше исчезнуть.

— За тобой не следили?

— Нет. В больнице знают, что я ушел по вызову. Амалия позвонила туда от имени управляющего чомадской усадьбы, будто меня там ждет тяжелый больной.

— Ну, тогда порядок, — облегченно вздохнул Шонер. — Выпьем чего-нибудь?

Они пили палинку и беседовали. Имре хмурился, недоумевал, зачем надо уходить из Бодайка, и говорил, что ему совсем не хочется к партизанам.

— Что значит «не хочется»? — осведомился Шонер, прочищая трубку. — Это приказ. — Он снова набил трубку, раскурил ее, не торопясь, словно умышленно тянул время. — А почему, если не секрет, вы не хотите идти?

— Потому что Миклош еще в руках Форбата и Харанги. Как же я могу уйти? Я должен освободить его.

Доктор Вираг поставил рюмку на стол.

— Перестаньте, Имре. — сказал он. — Это романтика. Вы, вероятно, начитались авантюрных романов. Спуститесь на землю. Как вы собираетесь освобождать своего друга? Пойти на штурм жандармерии?

Шонер тихо проговорил:

— Дружочек, Миклоша Залы уже нет в участке. Этого даже доктор Вираг не знал.

— Где же он? — вскочил юноша.

— По моим сведениям, Харанги прошлой ночью отправил Миклоша Залу вместе с Марти в Будапешт. Так что, если вы хотите освободить друга, вам надо сначала поехать в Будапешт и найти его. Как вы себе это представляете?

— Даст объявление в газету, — съязвил доктор Вираг.

Имре взглянул на него с укоризной:

— Почему вы надо мной насмехаетесь, господин доктор? Потому что я люблю своего друга? Неужели это достойно иронии? — В глазах его стояли слезы. — Ведь я спасся только благодаря ему. Он все взял на себя. Как вы не понимаете? Если с ним что-нибудь случится, я никогда себе этого не прощу.

Шонер наполнил рюмки и, когда все выпили, сказал:

— Имре, выслушайте и хорошенько запомните то, что я скажу. Вас, как видно, не очень хорошо подготовили к подпольной работе. Не предупредили, какие опасности нас подстерегают на каждом шагу.

— Ну почему же? Я знал…

— Подождите, мой друг. Сейчас я говорю. Так вот, Миклош Зала взял всю вину на себя. Но жандармов интересует не он сам, а его связи. И если он не признается, его будут пытать. Не так, как в Бодайке. Более основательно и профессионально. Люди там опытные, в подобных делах поднаторевшие. Над нашим другом Залой нависла серьезная опасность. В лучшем случае его посадят, и надолго. Это если он не умрет под пытками. А то еще могут и к смертной казни приговорить. По законам военного времени. И мы в данном случае совершенно бессильны.

Доктор Вираг встал, прошелся по комнате. Остановился около юноши.

— Имре, вы думаете, мы не хотим ему помочь? Хотим. Мы сделали все, чтобы облегчить его участь. Для чего я здесь, как вы считаете?