Андраш Беркеши - Друзья

Два года Имре трудился не покладая рук. Дневал и ночевал на фабрике, беседуя с работниками, решая насущные вопросы, стараясь постоянно находиться в центре событий. Вскоре у него появилось ощущение, что дело сдвинулось с мертвой точки. Он создал комиссию по оргвопросам, поставил во главе ее молодого экономиста и поручил разработать общефабричный устав, определяющий функции цехов и отделов, нормы их взаимоотношений, права и обязанности членов коллектива. Уже за первый год были достигнуты неплохие успехи. Снизились накладные расходы, за счет продажи скопившихся на складах излишков сырья освободились значительные суммы. Годовой план фабрика выполнила, появились резервы для перевыполнения плана следующего года на три процента. Это был значительный шаг вперед. Имре Давида отметили в управлении, у него появились друзья и враги, что в подобных случаях почти закономерно.

Однажды вечером Имре сказал жене:

— Евике, на следующей неделе мы получим тот участок, который ты облюбовала. Триста квадратных саженей. Надо только заплатить и записаться в поземельной книге.

— И во что это обойдется? — спросила Ева.

— Сорок форинтов за квадратную сажень.

— Сколько? — удивленно спросила женщина. — Сорок форинтов?

— Именно. Получается двенадцать тысяч плюс соответствующий сбор за право владения.

Ева закурила сигарету.

— Имре, а нет ли здесь какого-нибудь подвоха?

— Подвоха? С чего ты взяла?

— Мои родители собираются купить участок в излучине Дуная. Так там цены в десять раз выше. А на побережье Балатона — почти в двадцать раз.

— Это Бодайк, а не излучина Дуная. И не Балатон.

— Знаю, знаю. Я учила географию. И все равно странно.

— Не волнуйся. Все абсолютно правильно. Участок неблагоустроенный, нет покамест ни электричества, ни воды. Короче говоря, это нормальная цена. — Имре тоже закурил. — Что-то я еще хотел сказать… Ах, да! Думаю, весной мы начнем строительство. Стало быть, надо копить деньги.

— То есть ты собираешься стать домашним министром финансов, верно?

— Да, чем-то в этом роде, — засмеялся Имре. — Если это не ущемит твои интересы.

Ева сделала затяжку и, подумав, спросила:

— Значит, я должна отдавать тебе свою зарплату?

— Растешь на глазах, золотко, — сказал Имре, обняв жену. — Я ведь в основном для тебя собираюсь создать этакое уютное семейное гнездышко. Поверь, мне самому ничего не надо. Мне и в общежитии было хорошо, и если потребуется, я могу жить и в палатке. Но уж коль мы решили построить дом, надо принимать меры. Естественно, это только на время. Когда дом будет готов, финансовые дела вновь перейдут в твои руки.

— А если я что-то захочу купить, мне придется просить у тебя денег?

— Да. А впрочем, нет, лучше сделать по-другому. Давай составим перечень всех необходимых расходов. Ну, там налог на машину, бензин, техобслуживание, потом парикмахерская и все такое… Сколько примерно ты тратишь в год на одежду?

— Понятия не имею, — ответила Ева. — Но если ты жалеешь для меня паршивых тряпок, я могу ходить и в одном бикини.

— Ну, я так и знал, что ты обидишься. Но подумай, Евике, сколько же можно вот так мытариться? Мне уже стукнуло сорок два. Если мы хотим иметь что-то свое, надо копить деньги. Мне, например, в этом году ничего не нужно ни из одежды, ни из обуви. У меня все есть. Конечно, и речи не может быть о том, чтобы ты ходила в бикини. Просто придется немного сократить расходы. Сама знаешь, у нас на двоих в месяц всего около девяти тысяч.

Ева решила не пререкаться с мужем. Все равно то, что ей понадобится, она купит.

— А собственно говоря, на какие средства ты собираешься строить дом?

Имре взъерошил пятерней шевелюру.

— На какие средства? — переспросил он.

— Ну да. Знаешь, сколько стоит такой дом, какой мне хотелось бы? По крайней мере полмиллиона. Если не больше.

— Это в Будапеште, — сказал Имре, — на горе Свободы. Но не здесь. Я уже все сосчитал. Двухэтажный дом из трех-четырех комнат с гаражом обойдется здесь не больше чем в триста тысяч. В общем, ни о чем не беспокойся. Положись на меня, я все устрою.

Имре получил ссуду на строительство, договорился с одним молодым архитектором, и тот сделал проект дома. Еве проект понравился.

Однажды их пригласил в гости Шандор Ауэрбах. Ева не знала его, хотя фамилию эту слышала неоднократно.

— А ты давно с ним знаком? — спросила она мужа.

Имре задумался. Он полулежал на кушетке, прислонясь спиной к стене.

— Да в общем-то порядочно. Еще в детстве имел счастье познакомиться с его отцом при довольно неприятных обстоятельствах. Потом как-нибудь расскажу.

Шандор Ауэрбах, начальник торгово-промышленного отдела уездного совета, был на несколько лет моложе Имре. Плотный, склонный к полноте, он уже основательно облысел. В свое время ни он, ни его отец не состояли в фольксбунде благодаря истому венгру Палу Зоннтагу. После освобождения [20] Имеется в виду падение режима Хорти и освобождение советскими войсками Венгрии. Шандор Ауэрбах попал на работу в уездное управление, а затем, после окончания краткосрочных курсов, ему предложили перспективную должность в совете. Он проявил большие способности к заключению коммерческих сделок, и его ценили за усердие и смекалистость. Ауэрбах быстро обзавелся полезными связями, а в декабре пятьдесят шестого без каких-либо затруднений вступил в партию, так как все знали, что он давно сочувствует коммунистам. На Балинта Чухаи он смотрел, как на бога, почитал его чуть ли не отцом родным. Жена Шандора Ирен, тридцатидвухлетняя красавица, жила раньше в Будапеште, работала официанткой в кафе «Ипой», где пользовалась большим успехом у завсегдатаев. Там они и познакомились. Наезжая в столицу, Ауэрбах всегда заходил в это кафе. Ему приглянулась Ирен, они начали встречаться. Девушке тоже понравился этот доброжелательный и мягкий человек, и вскоре они полюбили друг друга. Ирен сдала свою будапештскую квартиру и переехала в Бодайк. Ауэрбах к тому времени построил новый просторный дом и великолепно его обставил, приобрел и машину. Ирен когда-то работала ткачихой, и когда через месяц после свадьбы зашла речь о том, где ей устроиться, она к великому удивлению Ауэрбаха заявила, что пойдет на текстильную фабрику простой работницей.

— Видишь ли, Шани, — сказала она, — в конторе работать мне не хочется. Я могла бы открыть здесь кафе, но при твоем положении это бросило бы тень на тебя. Для нас обоих будет лучше, если я пойду ткачихой на фабрику. Особенно для тебя. Никто не сможет сказать, что Шандор Ауэрбах пристроил свою жену на тепленькое местечко. А физической работы я не боюсь, мне не привыкать.

Балинт Чухаи одобрил ее решение.

— Ты умная женщина, Ирен, — молвил он. — На фабрике у тебя есть будущее. В конце концов, тебя же никто не заставляет всю жизнь стоять у станка. Вступишь в партию — и перед тобой откроются все пути. У тебя светлая голова, со временем можешь пойти и по партийной линии.