Андраш Беркеши - Друзья

— Мог бы и мне сказать, — подала голос Вали.

— Ну, сказал бы. А дальше что? Ты бы отговорила Белу от поездки? Да неужели не понятно, что дело вовсе не в Беле? Я не собираюсь раздувать из этого случая дело Фукаса. Если, допустим, Бела не поехал бы с делегацией, что это изменило бы в масштабах всей страны?

— Ты прав, — произнес Фукас. — Поездка была полезной в плане расширения кругозора. Много удалось повидать интересного. Но, знаешь, я действительно чувствовал себя не в своей тарелке. Я не экономист, ничего не смыслю в коммерции, однако числился советником по экономическим вопросам. Иностранцы на меня глазели, как на диковинку, потому что, когда речь заходила об экономике, я помалкивал, а мое молчание сразу истолковывали превратно. Помню, в Цюрихе ко мне подошел один бывший соотечественник — из тех, кто эмигрировал еще до войны, но венгерский язык не забыл. Подходит и спрашивает: «Можно вам задать вопрос?» — «Конечно, — говорю. «Но вопрос конфиденциальный». — «Пожалуйста, я отвечу». — «Скажите, в чем подозревают Каплара?» — «Почему вы думаете, что его в чем-то подозревают?» — «Потому, что вы за ним присматриваете. По-моему, экономика — не ваш конек. Тогда какие же у вас функции в этой делегации? Совершенно ясно, что вы политический комиссар или что-то в этом роде».

— И что ты ему ответил? — спросила Вали.

— Сказал, что я действительно не экономист, тут он прав, но сейчас изучаю профессию, потому и приехал. — Фукас поднялся. — Я рад, Миклош, что мы выяснили это недоразумение. И поверь мне, наши точки зрения полностью совпадают.

Вечером Тереза спросила, когда Миклош собирается сходить в жилищное управление. Надо, мол, что-то предпринимать, поскольку жить в таких условиях стало совсем невмоготу. Миклошка чувствует себя все хуже, и неизвестно, чем это может кончиться. Зала угрюмо выслушал жену и пообещал зайти туда завтра же и все выяснить.

…Молодая женщина подняла на него усталый взгляд. Ее белокурые волосы были засалены и растрепаны — она давно не ходила в парикмахерскую. Женщина знала Миклоша — ведь он тут уже не раз бывал, — только фамилию запамятовала.

— Зала, — подсказал Миклош. — Инженер Миклош Зала.

— Ах, да! — Ее лицо озарила болезненная улыбка. — Я помнила, что ваша фамилия начинается на «З» и что вы — инженер-текстильщик.

— Если быть совсем точным, то я инженер-механик. А работаю на текстильной фабрике.

— Вы присаживайтесь, — сказала женщина. Миклош сел, выжидательно уставившись на нее. А она тем временем нашла его документы и, надев очки, долго шуршала бумагами, изучая их. Наконец подняла взгляд на Миклоша: — К сожалению, ничего нового не могу вам сказать.

— У меня постоянно болеет ребенок.

— Я вам сочувствую. От всей души сочувствую. Но поверьте, товарищ Зала, я ничем не могу вам помочь. У нас очередь. Вы можете получить квартиру не раньше, чем через три года…

— Но подскажите хотя бы, что делать. — Миклош достал полученную от врача справку. — Врач считает…

Женщина не дала ему договорить:

— Верю. И прекрасно вас понимаю. Но у меня нет возможности помочь вам.

— Дайте совет.

— Совет я могу дать, совет — не квартира. Давно вы работаете в тресте?

— С тех пор, как вернулся из Советского Союза. Десять лет.

— А предприятие разве не может дать вам квартиру?

— Могло бы. Но мне не даст. Там все очень сложно. — Он хотел бы сказать, что, пока Каплар работает генеральным директором, ему ничего не светит. И что надо было, наверно, жениться на девушке, у которой есть квартира. Но не стал ничего говорить, встал, извинился, что отнял столько времени, и пошел на фабрику.

В кабинете было прохладно. Он сел в кресло и закрыл глаза. В кабинет заглянула его секретарша Пирошка.

— Вы уже вернулись, шеф? — спросила она.

Зала открыл глаза.

— Нет, — сказал он. — Я еще не вернулся. Тот, кто сидит в кресле, вовсе не я. Попробуйте догадаться, кто это.

Оба засмеялись.

— Я принесу кофе, — сказала девушка.

— Не стоит беспокоиться. — Миклош смотрел на эту высокую белокурую девушку и думал о том, как просто она может поломать себе жизнь, а ведь ему хочется видеть ее счастливой. Он до сих пор не мог понять, чем ее охмурил этот надутый индюк Геза Санто. Пири много читает, любит обсуждать прочитанное, а у Гезы никаких интересов в целом мире, кроме кино да поп-музыки.

— Меня никто не искал? — спросил Миклош.

— Нет. Вы действительно не хотите кофе?

— Действительно не хочу. Но я буду вам весьма признателен, если вы соедините меня с женой.

Девушка кивнула и вышла. Через минуту в дверь просунулась ее голова:

— Говорите, шеф.

Миклош снял трубку.

— Привет, — сказал он Терезе. — Как ты?

— Ничего. Ну как, выяснил что-нибудь?

— Никаких сдвигов. Говорят, еще три года надо ждать.

— Чтоб им сквозь землю провалиться!

— Провалятся когда-нибудь. Как Миклошка?

— Плохо. Снова задыхается. Ну и что нам теперь делать?

— Не знаю. Только не впадай в панику. Постараюсь что-нибудь придумать. Я скоро приду. Целую тебя.

Тереза молча положила трубку. Сердится, подумал Миклош. Теперь в наказание опять не будет с ним разговаривать по целым дням. Тереза свято убеждена: все их беды от того, что он такой упрямец, не умеющий приспосабливаться к обстоятельствам и исповедующий допотопные принципы. Только и знает везде совать свой нос, нет бы о семье побеспокоиться. Что ж, возможно, она права. Но натуру свою не переделаешь. Он откинулся на спинку кресла, задрал ноги на стол. Закрыл глаза и, кажется, даже задремал. Очнулся от звука открываемой двери. Разлепил глаза и увидел вошедшую в кабинет Вали.

— Ты чего? — удивленно спросила она. — Йогой занимаешься, что ли?

— Отдыхаю. Разве ты не знаешь, что это лучший способ отдохнуть и сосредоточиться? — Он встал, пододвинул ей стул: — Садись, коли пришла. — Миклошу нравилась эта молодая женщина, и он охотно поверял ей свои заботы, не опасаясь, что она истолкует его слова превратно. Вали недавно исполнилось тридцать пять, но прошедшие годы мало ее изменили. Все та же стройная фигура, ни грамма лишнего веса, а ведь она любила поесть, могла и выпить в случае необходимости, хотя не терпела неумеренных возлияний. Она не бравировала своим положением и в отличие от других не считала нужным по каждому поводу произносить громкие фразы. Скромная, умная и очень порядочная женщина. Миклош подумал, что, представься случай, он бы все сделал для нее.

— Кофе выпьешь?

— Не откажусь.

Миклош попросил Пири сварить две чашки кофе. Вали устроилась поудобнее на стуле, закурила сигарету.

— Ну, как сходил в жилищное управление?

— Да все без толку. Дай бог, через три года дойдет очередь. Таких, как я, пруд пруди. А многие живут еще и в худших условиях.