Жужа Д. - Очень страшно и немного стыдно [litres]

Она громко выдыхает – словно вынырнула с большой глубины.

– Да еще все эти люди вокруг, кто лекцию пингвинам читает, и ведь серьезный ученый, не просто идиот какой, кто в небо огромные надувные кубы запустил, кто голый закопался в снега и стоит там живым розовым деревом, кто плетет на льдине огромный мировой шпагат. Есть от чего голове закружиться. Но главное, конечно, она – сама Антарктида. Стояла я, смотрела на это все и понимала, что все. Теперь, видимо, только в дурку. Пиздец, в общем. – Сморит на меня, можно ли так ругаться. – В таком вот странном состоянии вернулась на корабль. Все в кают-компании собрались и как давай обсуждать, кто что увидел, – тут-то я и поняла, что это не глюк. Всех накрыло! Всех. Не меня одну. И мне так стало спокойно, что передать нельзя, и никакие таблетки мне больше не нужны. Правильно Седой говорил: здесь, в Антарктике, все иначе. Ладно. Чего это я? Вы не думайте, я вас понимаю. Вот. Ну, я пошла.

Продолжаю читать.

Слишком долго правил страной Фортис. Стали жители забывать, как жить без него, слагали ему оды, славили его повсеместно. Тогда боги решили проверить, правда ли Фортис такой охотник, как об этом поют. И отогнали они всякое зверье подальше от тех мест, а вместо этого нагнали холода и ветров. Добычи вокруг стало мало. Запасы царства истощились, охотники один за другим возвращались ни с чем. Мужчины стали злыми, женщины – молчаливыми, а дети – грустными. Праздники не справляли, богов не славили. А только решали и думали, что же делать и почему удача оставила их. Но решить ничего не могли, и тогда попросили всем миром Фортиса помолиться богам и спросить у них. Но слишком велик был Фортис, чтобы спрашивать совета, взял он с собой самых сильных охотников, и пошли они на охоту далеко-далеко, к самому югу. И долго шли, но чем дальше уходили, тем меньше было зверья, и возвратились они с пустыми руками. Померзли многие в этом походе. А когда вернулись, узнали, что много людей полегло от голода, а из троих детей Фортиса не дожила до его возвращения младшая дочь его – любимая Солис.

Тогда рассвирепел Фортис и объявил, что пойдет на охоту один. И встретится со смертью лицом к лицу.

Объявил Фортис о своем решении жителям Гелиды и пошел куда глаза глядят. Не принес он даров богу и не исполнил жертвенных ритуалов, перед тем как уйти. Даже с семьей не попрощался, а просто ушел в ледяную даль великий Фортис.

И в этот раз все пошло по-другому. Как будто боги ему помогали.

Звери словно ждали его, храброго охотника Фортиса. Где бы ни проходил он, выстраивались они перед ним. Стояли так долго, сколько было нужно. Чтобы не промахнулся, подходили ближе. Дивился Фортис – никогда прежде такого он не видел. И расскажи кому – не поверят!

И вошел он в раж. И убивал, убивал, убивал. Убил Фортис много больше, чем нужно было ему, его семье и жителям Гелиды.

Солнце уже ходило низко, когда Фортис пошел обратно, чтобы собрать всех, вернуться за добычей и забрать с собой столько, сколько возможно унести. Но никто не встретил Фортиса на въезде в великое царство. Даже дети, которые всегда встречали первыми.

– Где все? – удивлялся он.

Наконец нашел всех в большой грусти. Стояли они у порога его дома. И дети, и взрослые, и старики.

– Что случилось? Почему вы все столпились здесь? – спросил их Фортис.

Молчали они сначала, но потом ответили:

– Когда ты, смелый Фортис, на охоту ушел, в конце дня Смерть сама пришла к нам и забрала двух твоих сыновей.

– Что? – не поверил великий Фортис.

– Так и есть, несравненный Фортис. Так все и случилось.

И подтвердили все вокруг, что сама Смерть приходила к ним.

– Что ей, моей дочери было мало? – взревел разгневанный Фортис.

– Она сказала – мало, Фортис. И забрала их.

И стоял он каменным изваянием, от часа солнца до самого часа луны.

Потом очнулся, махнул небесам, наточил стрелы и копья и опять ушел.

Шел долго. Шел далеко. Шел и шел.

Это же невозможно. Былины несуществующего народа. Откуда? Нет не издательства, ни автора.

В библиотеку входят пятеро – четверо молодых женщин и один мужчина. Садятся от меня подальше, косятся – непонятно, то ли боятся, то ли не хотят мешать. Я киваю им, словно со вчерашнего дня ничего и не изменилось. Они отвечают мне, но так поспешно, словно очень заняты. Потом в группе начинают говорить. Говорят шепотом, и, хотя комната не такая большая, слышно не все.

– Элалия ждет нас на земле.

Компания сжимается, их объединяют шепот и причастность к тайне.

– Она Пенелопа, и мы ее Одиссеи. Каждый вечер в это же самое время она будет посылать нам сообщение, каждое длиною в шесть минут. Пока мы плывем, она говорит через воду, которая рождается в Пиренеях и стекает в океаны. Она наш переводчик. Имя ее – Элалия. Сегодня ее первое нам сообщение.

Голос у Элалии как шелест гальки в мягкой волне, как шум высохших, но не опавших листьев.

Встают и расходится. Входит Философ. Садится рядом. Пишет.

– Можно я почитаю, что вы только что написали? Он двигает по столу ко мне лист бумаги.

История о том, как и когда умерли бессмертные боги Олимпа, проста, и к ней нечего добавить: когда им перестали приносить жертвы. Ими, их изваяниями и изображениями, продолжали любоваться, истории о богах продолжали слушать и читать, это с удовольствием делают и по сей день. Но когда Зевсу перестали приносить в жертву быка, а Артемиде – агнца, когда погасли огни жертвенников, оставалось лишь констатировать: боги мертвы.

Смотрю в иллюминатор. Там – голубая земля Гелиды. – Здесь еще не так заметны шрамы от человечества. – Философ тоже смотрит на ледяную землю. – Мы все еще продолжаем есть планету.