Кевин Кван - Безумно богатая китайская девушка

– Мы едим только то, что растим, – прощебетала Жизель по-испански, разжевывая крошечный кусочек филе-миньона средней прожарки из мяса коровы, питавшейся исключительно свежей травой.

– Полагаю, вы не будете пить «Джонни Уокер блэк лейбл», который я привезла для вас, – заметила Коринна.

– Я ценю ваш жест, но сейчас пью только воду, очищенную методом нанофильтрации, – сказал Бернард.

«„Ценю ваш жест“? Боже мой, посмотрите, что происходит с гонконгскими мужчинами, когда они переезжают в Калифорнию!» – подумала Коринна в ужасе.

Ей пришлось вежливо проглотить самую холодную трапезу в жизни, и теперь она стояла в прихожей, наблюдая, как Бернард помогает Жизель надеть кроссовки и маленькую шляпу от солнца.

Китти умоляла Бернарда:

– Мы только что приехали. Разве Жизель не может пропустить одно занятие и провести сегодня время с нами? Я хочу поехать с ней в магазин «Фред Сигал» – накупить малышке красивых нарядов.

– Больше не покупай ей одежду в этом храме материализма. В прошлый раз ты подарила ей эти розовые платья принцессы, и в конечном счете мы отдали их в христианский приют. Я не хочу, чтобы она носила одежду, которая укрепляет гендерные стереотипы!

– Хорошо, тогда мы можем просто отвезти ее на пляж или куда-нибудь еще? Пляж все еще разрешен? Песок же не содержит глютен?

Бернард отвел Китти за угол и сказал приглушенным тоном:

– Думаю, ты не понимаешь, насколько Жизель нуждается в этих сеансах осознанности в камере сенсорной депривации. Специалист по рэйки говорит, что наша дочь все еще борется с травмой и тревогой, связанными с прохождением через родовой канал.

– Шутишь, что ли? Ты подзабыл, Бернард, – я, на минуточку, присутствовала при ее рождении! Настоящая беда была в том, что она разорвала в клочья мой родовой канал, потому что ты не позволил мне сделать эпидуральную анестезию!

– Тсс! Ты хочешь усугубить ее подавленное чувство вины? – цыкнул Бернард. – В любом случае мы вернемся к шести. Она будет плавать на пляже Венис-Бич всего сорок пять минут, а затем час играть с друзьями из реального мира в Комптоне.

– Тогда почему ваш поход займет пять часов?

Бернард устало взглянул на жену:

– С поправкой на пробки, разумеется. Знаешь, сколько раз мне придется выезжать на шоссе четыреста пять?

Жизель попрощалась: «Адьес», после чего ее аккуратно пристегнули в «тесле» Бернарда к изготовленному на заказ креслу, а Китти и Коринна присели поговорить.

– Теперь понятно, почему вы хотели, чтоб я все увидела своими глазами… И когда дошло до такого абсурда? – поинтересовалась Коринна.

Китти грустно посмотрела на нее:

– Проблемы начались, когда Бернард лег на коррекционные операции в Лос-Анджелесе. Он проводил много времени в клинике доктора Голдберга и подружился с некоторыми пациентами, в основном с этими суперконкурентоспособными мамочками из Вест-Сайда. Одна из них пригласила его на выходные в Седону, ну и понеслось. Он вернулся в Сингапур новым человеком, заявив, что хочет прекратить операции и принять новое лицо. Он плел что-то об ужасном детстве, об отце, который игнорировал его и просто швырял ему деньги, и матери, слишком одержимой своей церковью, чтобы заботиться о сыне. Он хотел возместить причиненный ему ущерб, став просвещенным, сознательным родителем. Первый год после рождения Жизель был худшим. Когда ей исполнилось всего два месяца, Бернард перевез нас в Лос-Анджелес, утверждая, что Сингапур для нее токсичен, как и присутствие родителей Бернарда. Здесь я жила в полной изоляции, и муж постоянно торчал рядом, следя за каждым моим шагом. При этом все мои действия были в корне неправильны, я постоянно подвергала ребенка какому-то воздействию, хотя единственным воздействием было кормление грудью! Для решения каждой маленькой проблемы мы посещали около пятидесяти разных специалистов в неделю. Последней каплей стало то, что он перепроектировал главную спальню, чтобы она соответствовала образу сна Жизель. Я не могла спать в помещении со всеми этими странными светодиодными лампами, стерильным воздухом и Моцартом, играющим у кроватки ночи напролет. Именно тогда я начала ездить в Гонконг каждый месяц. Просто не могла больше выносить все это. Вы посмотри́те, как мы живем!

– Я была очень удивлена, когда мы подъехали к этому дому, – призналась Коринна.

– Мы перебрались сюда из нашего особняка в Бель-Эйр, потому что Бернард хочет, чтобы Жизель «подготовилась к реальному миру». Кроме того, он считает: если девочка будет расти в районе, где живут люди с низким доходом, у нее появится больше шансов попасть в Гарвард…

– Бернард когда-нибудь спрашивал вас, чего вы хотите для своей дочери?

– Ничего не могу сказать по этому поводу… Очевидно, я слишком глупа. Знаете, я на самом деле думаю, что Бернарду спокойнее, когда я в Азии. Видно, он боится, что из-за общения с такой матерью девочка отупеет. Да ему все равно, существую ли я вообще! Мир теперь крутится вокруг его драгоценной дочери двадцать четыре часа в сутки.

Коринна сочувственно посмотрела на Китти:

– Слушайте, я сейчас говорю не как ваш социальный консультант, а как мать: если вы действительно хотите, чтобы дочь росла нормально и заняла законное место в азиатском обществе, нужно положить конец этому бреду.

– Знаю. Я даже спланировала, как это сделать, – тихо сказала Китти.

– Рада слышать! Если бы дато увидел, как воспитывают его единственную внучку, он бы в гробу перевернулся! У этой малышки должна быть спальня в жилом комплексе «Куин Астрид парк» или в престижном районе Дип-Уотер-Бей – больше, чем весь этот дом, – и ей ни к чему спать в одной комнате с родителями! – заявила Коринна, и ее голос дрожал от убежденности в собственной правоте.

– Аминь.

– Эту маленькую девочку нужно правильно воспитывать – за дело должна взяться команда мудрых кантонских нянек, не мешающих родителям! – Коринна стукнула кулаком по столу.

– Правильно!

– Ее нужно наряжать в самую красивую одежду от Мари-Шанталь и каждую неделю возить в «Мандарин» на чай с розовыми пироженками!

– Да, черт побери! – взревела Китти.

Пик, Гонконг

Ник и Рейчел сидели рядом в шезлонгах, держась за руки, и любовались великолепным видом, открывающимся с балкона. Квартира в пентхаусе Эдди была похожа на гнездо сокола высоко на Пике, ниже раскинулись колоссальные небоскребы города, а прямо за ними сверкали синие воды гавани Виктория.

– Не так уж и плохо, – прокомментировал Ник, наслаждаясь прохладным ветерком, обдувающим нагретую солнцем кожу.

– Определенно недурно, – согласилась Рейчел. Прошло два дня после выписки из больницы, и она радовалась каждому мгновению, проведенному на воздухе. – Знаешь, когда Эдди впервые настоял, чтобы мы остались здесь, так как Фиона и дети в отъезде, я немного испугалась. Но это просто чудо! Он не шутил, говоря, что остановиться у него – все равно что на вилле д’Эсте.