Юрий Поляков - Три позы Казановы

Крупный бизнесмен Сурганов, мужчина в годах, тихий, щедрый, построивший за свой счёт храм и отсидевший срок в Думе, круто изменил жизнь: бросил торговать новозеландской бараниной и занялся возведением олимпийских объектов. Понятно, что и давнюю супругу Зою тоже пришлось поменять: дети выросли, долг перед обществом выполнен, близость с женой давно превратилась в вид бытовой вежливости. Но хотелось страстей! И он их получил, когда женился на своей молоденькой секретарше Клавдии, испепеляющей брюнетке с воспламеняющим бюстом, и влип в изнурительный процесс по разделу имущества, совместно нажитого с Зоей. Вскоре Сурганов, вернувшись на виллу с морской охоты (дело было в Сочи), застал юную супругу безусловно голой в бассейне со старшим референтом Игорем Д., которого тут же и убил прицельным выстрелом из подводного ружья.

– Во-от это ружьё-е-е! – голосом человека, наступившего на сколопендру, вскричал Мазахов, и на экране возник метровый гарпун.

…Оцепеневшую от ужаса Клавдию Сурганов отволок в спальню и задушил с помощью надувной манжетки от аппарата для измерения давления, так как страдал гипертонией 2-й степени («Во-от эта манже-е-етка!»). Смертоубийство случилось на Яблочный Спас – и на вилле никого не было: горничной дали отгул. Никто не мешал тщательно замести следы преступления, и без малого сутки бизнесмен в ванной с помощью пилы-«болгарки» («Во-от она-а!») расчленял трупы на аккуратные, как в «Суперпродмаге», куски, для чего даже принёс с кухни кулинарные весы («Во-от эти весы-ы-ы!»). Каждый фрагмент он фасовал в полиэтиленовый пакет. Закончив свою кровавую работу, убийца всё тщательно вымыл, пользуясь очистителем жира «Тэрри». Чтобы пустить следствие по ложному следу, он бросил на пол Зоину серёжку, вырванную из её уха во время предразводной драки, погрузил свёртки в багажник «Лексуса», взял купальные принадлежности и мобильные телефоны убитых и под покровом мрака отнёс на городской пляж, оставив в непринуждённой разбросанности. Мол, влюблённая парочка, резвясь и играя, ушла на ночное купание и не вернулась.

Затем душегуб сел в машину и хладнокровно поехал по приморскому шоссе, выбрасывая в каждом курортном городке или посёлке от Сочи до Джубги по жуткой упаковке на съедение бродячим собакам. («Во-от эти соба-а-аки!») К рассвету он был уже в Краснодаре, выспался, как ни в чём не бывало позвонил вернувшейся из отгула горничной и пожаловался, что не может связаться с женой. Сам он-де вечером срочно уехал в краевую администрацию на обсуждение проекта Дворца Большого тенниса имени Бориса Ельцина. Наблюдательная служанка давно заметила бурную взаимность Клавдии и Игоря, поэтому решила, что влюблённая молодёжь просто-напросто сбежала от пожилого ревнивца, но делиться своими соображениями не стала, а посоветовала набраться терпения и ждать. Хозяина она не любила: несмотря на инфляцию, тот наотрез отказывался увеличить ей жалованье.

Выждав два дня, Сурганов явился в милицию и написал безутешное заявление. Все всполошились: не каждый день у богатого бизнесмена пропадает жена, да ещё вместе с референтом! Объявили розыск, провели следственные действия и вскоре где-то в районе городской свалки запеленговали исчезнувший мобильник. Выехали на задержание и взяли двух сочинских бомжей, божившихся, что телефоны и кое-какую одежонку с тапочками они нашли утром на пляже. Им не поверили и арестовали. Преступление, наверное, так бы и осталось нераскрытым, но ревнивца погубила жадность. Отругав домработницу за грязь в доме, он потребовал сделать генеральную уборку, рассчитывая, что женщина найдёт серёжку и в убийстве юной соперницы обвинят сутяжную Зою. Тогда проблема раздела совместно нажитого имущества отпадёт сама собой. Однако горничная нашла не только серёжку на ковре, но обнаружила в ванной, в щели между джакузи и кафельной стеной, позеленевший дамский палец с перламутровым маникюром («Во-от этот па-алец!»).

Не зная, что виллу на всякий случай поставили на прослушку, она позвонила хозяину и доложила, что во время уборки ей попались две занятные вещицы: одна принадлежала раньше Зое, а вторая – Клаве. Стоят вещицы недорого – миллион долларов за пару. Сыщики были на месте через полчаса и, отводя носы, рассматривали страшную находку. Идентифицировав серёжку, они выстроили безупречную версию преступления. Группа захвата выехала в Краснодар, чтобы взять жестокую мстительницу, но обнаружила её в краевой психиатрической больнице, куда она попала месяц назад с тяжелейшей депрессией и не вставала всё это время из-под капельниц. Тупик. Но тут, как всегда, на помощь следствию пришёл лучший друг милиции – собаковод-любитель. Заполночь выгуливая четвероногого друга, свидетель заметил, как возле помойки остановился «Лексус» и оттуда вылетел свёрток, чрезвычайно заинтересовавший пытливого пса. Озарённые опера рванули в офис Сурганова, но, кем-то предупреждённый, тот ушёл в бега…

– Всмотри-итесь в э-это лицо-о-о! – взвыл Авдей. – Если вы где-нибудь видели этого человека – срочно звоните нам!

На экране появилась фотография непримечательного лысеющего гражданина лет пятидесяти: узкое лицо с близко поставленными глазами и тонкими поджатыми губами – такие бывают у мужей, которые любят провести по пыльной мебели пальцем, а потом сунуть его под нос жене. Кокотов пытался найти во внешности сочинского мясника хоть что-то наводящее на мысль о маньяке-расчленителе, но не смог.

В баснословные советские времена, в Москве, столице СССР, в спальном районе Гулябино жили в блочном доме на одной лестничной клетке, в равноценных квартирах две простые русские семьи – Ивановы и Петровы. Всё у них было одинаковое: в комнатах стояли неотличимые гарнитуры-стенки «Весна» и телевизоры «Рубин», на шестиметровых кухнях вибрировали облупившиеся холодильники «Бирюса», на балконах квасилась в бочонках капуста и торчали беговые лыжи «Старт». У подъезда ржавели две старинные «копейки», зелёная и красная. Окна выходили на обширный пустырь, а за пустырём неумолчно гудела и мелькала огнями Окружная дорога.

Жили обе семьи скромно – от зарплаты до зарплаты. Несли, допустим, в декабре Ивановы занимали до получки у Петровых, то, скажем, в феврале случалось наоборот. В каждой ячейке общества по удивительной симметрии судьбы росли близнецы: у Ивановых – мальчик-девочка и у Петровых – мальчик-девочка. Ходили они, как нарочно, в пятый класс одной школы. Понятно, что подъездная молва детей давно пересватала – оставалось только вырасти.

Однако на этом сходство заканчивалось. Жена Иванова Нюра, знатная мотальщица с сильным, требовательным телом и железным характером, за годы совместной жизни вымуштровала мужа Петю как солдата. Вернувшись с работы из автобусного парка, он тут же включался в домашнее производство: по первой команде выносил помойное ведро, выбивал во дворе ковёр, переклеивал обои, чинил потёкший кран, строил подсобный шкафчик или мастерил на балконе цветник… В недолгие часы досуга Пётр Иванов любил полежать под своим «Жигулем». Мало того, близнецов Нюра с детства тоже приспособила к безропотной домашней пользе, и если они не хлопотали с матерью по хозяйству, то помогали отцу чинить автомобиль.