Криста Вольф - Летний этюд

Духовный кризис общества ГДР, обусловленный диктатом закосневшей в догме идеологии и — может быть, прежде всего — слишком узкими возможностями для социально-экономической и интеллектуально-творческой деятельности личности в условиях «развитого социализма», Криста Вольф заметила еще в шестидесятые годы. Этой теме посвящен ее роман «Размышления о Кристе Т.» (1968), вызвавший в момент публикации гнев и возмущение не только официальной критики, но и многих читателей, свыкшихся с ролью «винтиков». В интервью с Терезой Хёрник писательница вспоминает:

«Обиднее всего было, что отдельные мои сограждане из страха позволили вовлечь себя в кампанию против меня, но особенно горько, что издательство, выпустившее книгу, публично от нее отреклось. Мое существование в этой стране в качестве общественного существа было поставлено под сомнение, и понадобилось довольно значительное время, пока я опять смогла взять в руки перо» [15] Hörnigk Th. Christa Wolf. Göttingen, 1989, S. 32. .

Основной вопрос, на который искала ответ Криста Вольф в романе, можно сформулировать так: является ли гуманным общество, ставящее перед своими гражданами какие угодно цели, кроме главной жизненной цели каждого человека — познать и осуществить самого себя? Что значат такие высокие слова, как «трудиться на благо общества», если это абстрактное «общее благо» перестает реально соотноситься с насущными интересами конкретного человека, живущего в данном обществе? Гуманность «реального социализма» в ГДР впервые была подвергнута тщательному анализу и сомнению в этом романе К. Вольф.

В 1971 году Криста Вольф написала фантастический рассказ «Маленькая прогулка в Г.», который относится к циклу «Унтер-ден-Линден» (1974), однако опубликован он был лишь в 1989 году. Поскольку советскому читателю этот рассказ еще не известен, есть смысл поговорить о нем чуть подробнее… По приглашению своего знакомого героиня совершает экскурсию по Городу Героев, который наряду с обычными людьми, носящими на груди отличительный знак «Ч» (человек), заселен персонажами книг писателей ГДР 1950—1960-х годов. Эти персонажи, в большинстве своем так называемые «положительные герои» или «новые люди», изо дня в день с воодушевлением делают то, на что в свое время сподвигли их писатели, пытавшиеся добросовестно следовать канонам социалистического реализма, то есть изображать предписываемую утопическими партийными программами жизнь. Здесь же и герои, изуродованные или изъятые из текста книг цензурой. Многие персонажи и книги легко узнаваемы. Основной же художественный пафос рассказа состоит даже не в том, что Криста Вольф блестяще и иронически обыгрывает негативные стороны истории литературы ГДР. Становится страшно, когда на какой-то странице вдруг видишь, как все эти литературные персонажи («новые люди» и «положительные герои») превращаются в агрессивную толпу живых людей, не желающих поступаться «принципами», стремящихся на веки вечные сохранить усвоенные однажды стереотипы поведения и шаблоны мышления. Взаимодействие идеологии, жизни и литературы предстает в виде зловещего рока: бездуховная идеология формирует бездуховные личности, бездуховная литература, взращенная бездуховной идеологией, не в состоянии увидеть в жизни иные ценности, кроме этих самых «новых людей», лишенных исторических корней и не имеющих будущего. Правда, героиня просыпается, и вся кошмарная экскурсия в Город Героев оказывается не более чем фантастическим сном…

С конца шестидесятых годов Криста Вольф активно переосмысляет жизненный и творческий опыт, мучительно стремится найти новые возможности литературного выражения своих изменившихся мировоззренческих позиций. Она работает и экспериментирует сразу по нескольким направлениям. Важнейшее — резкая субъективизация прозы, нарочитое присутствие в тексте самого автора с его переживаниями и проблемами. Эта эстетическая категория, получившая название «субъективная аутентичность», впервые была сформулирована ею в эссе «Уроки чтения и письма» (1968, опубл. В 1972):

«…у повествовательного пространства есть четыре измерения: три фиктивные пространственные координаты вымышленных персонажей и четвертая, «подлинная», координата рассказчика. Это координата глубины, чувства времени, неизбежной сопричастности, определяющая выбор не только сюжета, но и его окраски. Ее осознанное использование — основной метод современной прозы».

Метод «субъективной аутентичности» наиболее очевидно просматривается в романе «Образы детства» (1976), повести «Авария» (1987) и в относящейся к 1978—1979 годам, но завершенной в ноябре 1989 года пронзительно интимной повести «Что остается». Эта повесть является своеобразным дополнением к «Летнему этюду», ибо сосредоточена на раскрытии внутриполитической ситуации в ГДР, приведшей партийно-бюрократический режим в стране к полному краху, — то есть как раз на том, чего в «Летнем этюде» Криста Вольф старательно избегает или же касается весьма осторожно, и читатель, не знакомый с конкретной ситуацией в ГДР, может подумать, что речь идет в основном о личных переживаниях и трагедиях. Поэтому есть смысл очертить культурно-политический и литературный контекст, относящийся к периоду, описанному в «Летнем этюде».

В тексте повести нет ни одной даты, хотя порой упоминаются события, временная и пространственная соотнесенность которых не вызывает сомнений. Вспомним хотя бы семейство грека Антониса, любителя предметов старины, тоскующего по родине, с нетерпением ожидающего визу и наконец — после покупки старинного сундука и торжественного прощального вечера — отъезжающего в Грецию. Реакционный режим в Греции, как мы помним, пал в 1974 году. Эту дату ориентировочно можно взять за точку отсчета. Попутно зададим себе вопрос: зачем вообще Кристе Вольф понадобилась экзотика и не напоминает ли интеллигентное общество, затворившееся в добровольном изгнании в мекленбургской деревне со славянским названием, группу беженцев, в благостном деревенском комфорте ожидающих общественных перемен, чтобы — подобно греку Антонису — вернуться на покинутые места? Ведь художественное произведение живет по своим собственным законам, и всякое, даже мимоходом упомянутое, «ружье» должно рано или поздно «выстрелить»…

Биографам Кристы Вольф хорошо известна фотография «Лето 1975 года в Метельне», впервые опубликованная Терезой Хёрник к шестидесятилетию писательницы: на скамье под окнами просторного деревенского дома уютно беседуют Криста Вольф, Сара Кирш, Хельга Шуберт… Стихотворение Сары Кирш не только стоит в эпиграфе повести, но и цитируемые в книге стихи Беллы принадлежат Саре Кирш. А сейчас самое время вспомнить неожиданно щемящую фразу первого абзаца повести «Летний этюд»: «Теперь, когда Луиза уехала, Белла навсегда оставила нас, Штеффи умерла, дома разрушены, — теперь жизнью вновь властвует память». Сара Кирш, одна из крупных современных немецких поэтесс, как известно, была в числе тех, кто выступил против лишения гражданства ГДР поэта-песенника Вольфа Бирмана. Акция лишения гражданства произошла 17 ноября 1976 года. В 1977 году Сара Кирш переехала жить в Западный Берлин. В знак протеста против антиконституционного акта «лишения гражданства» ГДР покинули свыше 100 деятелей культуры. Партийно-авторитарная власть ответила на эту акцию репрессиями. В 1979 году, например, из Союза писателей ГДР были исключены девять писателей. Криста Вольф мужественно выступила против этой акции и в дальнейшем в речах и статьях продолжала требовать восстановления исключенных, хотя некоторые из них уже оставили ГДР. На таком вот тревожном культурно-политическом фоне разыгрывается кажущаяся идиллия «Летнего этюда».