Алан Камминг - Волшебная сказка Томми

Однако мне не хотелось, чтобы конкретно сейчас мне вправляли мозги. На самом деле я предпочел бы вообще закрыть тему Индии, но об этом уже не могло быть и речи.

— Чего хотела? — с подозрением спросила Сейди, и в ее голосе явно слышались резкие нотки.

— Это точно она позвонила? Это не ты ей звонил? — уточнил Бобби, почитавший себя знатоком человеческих слабостей.

— Да точно она. Думаешь, я стал бы звонить ей сам?! В довершение всех радостей последних дней?

Бобби лишь проницательно усмехнулся, но ничего не сказал.

— Она просто хотела со мной поболтать. Ну, то есть... Прошло уже столько времени, и она подумала, что, может быть, нам уже можно встретиться, и я... в общем, я согласился.

Бобби с Сейди разом вскочили с дивана, сбросив плед на пол.

— Нет, Томми. Это не очень хорошая мысль. И тем более сейчас. — Сейди переключилась в режим строгой классной руководительницы, а Бобби сурово нахмурил брови. Кстати, суровость ему идет. Он такой весь из себя сексапильный, когда сердится.

Но это так, к слову.

— Томми, ты сам попросил, чтобы мы, если что, вправили тебе мозги. После вашей последней встречи, когда ты пришел в полном душевном раздрае, ты усадил нас на этот вот самый диван и взял с нас слово, чтобы, если ты соберешься увидеться с ней опять, мы сказали тебе, что не надо этого делать. И вот мы тебе говорим: Томми, не надо. Тем более что Сейди права: сейчас ты не в том состоянии, чтобы видеться с Индией. Ты посмотри на себя! Налицо состояние полного нестояния.

— На самом деле это она в состоянии полного нестояния, — запальчиво произнес я. — Она только что разбежалась со своим тевтонским дрочилой и пребывает в расстроенных чувствах. Так что вы за меня не волнуйтесь, у меня все под контролем.

В устах человека в полосатой пижаме, с распухшими красными глазами, в окружении сотни использованных носовых платков эта последняя фраза, я так понимаю, прозвучала особенно убедительно.

— Но мы волнуемся, мы очень волнуемся. — Теперь Сейди изображала сестру Гнусен*. — Она расстроена, ей одиноко, и за утешением она обращается к тебе, а ты не можешь послать ее куда подальше, потому что ты добрый и деликатный...

* Сестра Гнусен (Nurse Ratched) — персонаж романа Кена Кизи «Пролетая над гнездом кукушки».

— ...и дебил, каких мало, — подсказал Бобби.

— Да, и дебил, каких мало, — повторила Сейди, принимая эстафетную палочку. — Ты пойдешь к ней, тебя переклинит... если что, ты же не устоишь. И что тогда будет?

— Ты ее трахнешь, Томми. — Бобби решил высказаться напрямую.

— Вот именно. — Сейди вновь приняла эстафетную палочку. — Ты ее трахнешь, и в тебе снова проснутся чувства, и ты опять будешь страдать, истерить и злиться на себя, и все снова вернется на круги своя.

— Не встречайся с ней, Томми, — заключил Бобби.

— Ты сам просил, чтобы мы тебя отговорили. Мы тебя любим и переживаем... — сказала Сейди чуть ли не со слезами в голосе. Она нахмурилась и закусила губу.

— И не вздумай с ней трахаться.

Я, как никто, знаю, что мы далеко не всегда поступаем разумно с точки зрения того, что для нас плохо, а что хорошо. Причем, когда делаем что-то такое, что вполне очевидно не приведет ни к чему хорошему, мы искренне верим: это именно то, что нам нужно. (На самом деле с меня можно писать картину «Человек, который не знает, что для него хорошо, а что плохо».) Ведь я понимал, что Бобби с Сейди все правильно говорят, и я сам их об этом просил, и теперь полностью с ними согласен, но при этом я искренне верил, что встреча с Индией на самом деле пойдет мне на пользу. Не потому, что она неожиданно осталась одна, и ей сейчас плохо, и нужно, чтобы кто-то ее утешил, и я, таким образом, оказался бы в более выигрышном положении и получил бы хороший повод для schadenfreude*, а потому, что мне нужно было убедиться — доказать самому себе, — что все уже отболело и Индия больше мне не нужна. И пусть она тоже это увидит. Что было, то было. А теперь все прошло. И не надо держаться за прошлое. У нас у каждого своя жизнь.

* злорадство (нем.).

Я откашлялся и ринулся в бой:

— Так, ребята, я очень вам благодарен, вы все правильно говорите, но поверьте, пожалуйста: я встречусь с Индией, и все со мной будет в порядке. Для меня это важно. Мне надо с ней встретиться и убедиться, что эта встреча никак на меня не подействует. Бобби, ты всегда говоришь, что нельзя постоянно ходить по кругу. Вот я и хочу разорвать этот круг. Хочу освободиться от Индии. Но для этого мне надо с ней встретиться, правильно?

— И когда ты уже повзрослеешь? — Ну вот. Начинается.

— Я давно повзрослел. — Я очень старался не сорваться на жалобный тон. — И то, что я собираюсь увидеться с ней в моем теперешнем состоянии, это как раз показатель... в каком-то смысле... что я действительно взрослый и сильный. И знаю, что делаю. А ты так не считаешь?

— Ну, раз ты знаешь, что делаешь... — Бобби закатил глаза и вышел из комнаты.

Блин. Я и не думал, что все так плохо.

— Вы уже договорились о встрече, да? — Голос у Сейди был очень обиженный. — Теперь понятно, с чего ты такой заведенный. Видишь, оно уже началось. Только на этот раз, Том, разбирайся сам. Мы сделали все, что могли. И не жди от нас с Бобби сочувствия. Она все еще тебя держит. Неужели ты не понимаешь?! Ты еще с ней не виделся, а тебя уже клинит. Ты сам просил, чтобы мы тебе помогли. И мы попытались тебе помочь, а ты попросту плюнул нам в рожу. Ладно, мы-то утремся. Только ты потом не обижайся.

Я молчал, глядя в пол. Да, Сейди права. Целиком и полностью. Но почему она не понимает?! Ну и денек. Полный пиздец.

— Когда вы встречаетесь?

— Да, понимаешь, такое дело... я не подумал и договорился на воскресенье... на вечер...

Это была последняя капля. Пресловутая соломинка, переломившая спину верблюда.

— Нет, Томми, ты правда дебил. Ты хотя бы иногда думаешь головой, а не тем, что в штанах?! Она же знает про наши воскресные ужины, и она не случайно выбрала именно это время.

Я хотел возразить, что нет, это я сам предложил воскресенье, у меня был тяжелый день, и я действительно сразу не сообразил, и нельзя все валить только на Индию. Но я не успел ничего сказать.

Сейди резко поднялась с дивана.

— Знаешь, что, Томми? Ты уж разберись и реши, кто для тебя важнее: мы с Бобби или Индия. Спокойной ночи. — Она вышла из комнаты, чуть ли не хлопнув дверью.

Я сидел в темноте, и меня трясло. Я говорил себе: «Успокойся. Дыши глубже, Томми. Дыши глубже».

ПРОСТО ПИЗДЕЦ, А НЕ ДЕНЬ.

Я закрыл глаза и попытался заснуть, но у меня ничего не вышло. Когда в тебе поселяется страх, сон не приходит, пока организм не отрубится сам. Да, я, кажется, понял, что со мной произошло. Страх поселился во мне и теперь управляет мной по своему произволу. Панические атаки, слезы, обморок, даже безудержный онанизм — это все для него, для моего господина Страха.