Энн Пэтчетт - Прощальный фокус [litres]

И, следовательно, ответственности за свои действия не несу?

– Ну, значит, следующая ночь будет лучше. Ребятки! – крикнула Дот в коридор. – Вы завтракать планируете или только мыться?

– Мне придется везти их в школу, – с усталой покорностью Китти взглянула на часы. – Школьный автобус здесь не останавливается.

Вскоре на кухню, повинуясь зову блинного духа, подкрепленному сладким ароматом кленового сиропа, явились мальчики. Гай после горячего душа совсем расслабился, а Го после холодного – взбодрился. Волосы у обоих от влаги закурчавились и потемнели, вода капала с них за воротники отглаженных рубашек. Даже теперь вид у них был невыспавшийся, и, казалось, скажи им мать, что школа сегодня отменяется, они поплелись бы обратно по коридору, забрались в постели и, свернувшись калачиком, продолжили спячку, как медведи в берлоге. Дот разложила всем блины.

Китти отодвинула от себя тарелку.

– У меня нет времени.

– Для завтрака всегда есть время, – отрезала Дот привычным материнско-командирским тоном.

– Съешь хоть что-нибудь, – сказала Сабина.

– Ты что, от матери успела научиться?

– Ну хотя бы это съешь! – Сабина склонилась к Китти, пальцы ее скользнули по мягким волосам, еще не утянутым назад, в пучок. Все подняли глаза. Все смотрели на ее руку, касающуюся волос Китти, но никто не замечал яйца, пока оно – круглое, матово-белое – не появилось из уха Китти. Та вздрогнула и дотронулась до головы.

Все воззрились на яйцо, точно на чудо, призванное спасти их.

– Вот это круто, – одобрительно заметил Гай.

Сабина протянула Китти яйцо, и та взяла его, захватив вместе с ее рукой, и сжала в ладонях и то, и другое – легко, бережно.

– Ой, мне так нравится смотреть, как ты это делаешь! – с улыбкой воскликнула Дот.

– В точности как ты и говорила – неожиданно! – сказала Китти Сабине. – Вот уж не ждала! – Она положила яйцо в карман. – Пойду попробую принять душ, если там еще вода осталась.

– Варежки не забудь! – крикнул Го вслед матери. И выждав, когда она отойдет достаточно далеко, наклонился к Сабине. – Ну хоть этому фокусу можете нас научить?

– С яйца лучше не начинать. Грязи много будет.

– Научите негрязному фокусу. Хоть какому-нибудь! – взмолился Го.

Сабина перебрала в уме возможные варианты.

– Ладно, – сказала она, кладя на стол салфетку.

– Не обязательно же заниматься этим за завтраком! – возразила Дот. Теперь уже две тарелки на столе стояли нетронутыми.

– Это займет всего минуту.

Сабина прошла в комнату Парсифаля, ее комнату, а теперь – комнату мальчиков. И еле ее узнала – весь пол был завален брошенной одеждой, из-под которой лишь кое-где виднелся клетчатый коврик. Встав на колени, Сабина выудила из-под кровати набор для фокусов «Мисто». Иллюзионист на коробке так и глядел на детей пристальным недобрым взглядом.

– Зачем нам эта рухлядь? – воскликнул разочарованный донельзя Гай. – Думаете, мы все это сто раз не пробовали?

– Наверняка пробовали, но без меня, – сказала Сабина, стараясь открыть коробку так, чтобы не порвать скреплявшую ее клейкую ленту. – А теперь, со мной, все будет по-другому. А нужно мне будет только вот что. – И она положила на стол стаканчики и шарики.

Вздохнув, Дот убрала со стола лишние тарелки:

– Если б это не было уроком, я бы ни за что не разрешила заниматься этим за едой! – заявила она.

Сабина спрятала шарики между стаканчиками. Мальчики и Дот смотрели на ее манипуляции, но ничего особенного не замечали. Парсифаль осознал это лишь в середине своей карьеры: люди ничего не замечают. Они просто не умеют замечать. Страх или стыд они почуют даже с другого конца стадиона, но ни о чем не догадаются, если делать свое дело как ни в чем не бывало.

– Здесь три стаканчика, – сказала Сабина, ставя в ряд стаканчики со спрятанными внутри шариками, – и один шарик. – Она поместила шарик под средний стаканчик. – Все, что от вас требуется, это не спускать глаз со стаканчика.

Легкими движениями она принялась крутить стаканчики – слева направо, потом обратно, развела два в стороны и вклинила между ними третий. Главное – запутать зрителя. Сабина убрала руки.

– Вот этот, – сказал Гай, постучав по крайнему левому стаканчику.

Го кивнул, сожалея о том, что не успел треснуть брата и сказать сам.

– Если бы мы бились об заклад, ты бы рискнул деньгами?

– Конечно, – сказал Гай.

– И потерял бы деньги. – Сабина приподняла средний стаканчик, и из-под него послушно выкатился шарик. – И если ты освоишь этот фокус, другие тоже станут биться об заклад и терять деньги.

Она вновь, еще быстрее, поменяла стаканчики местами.

– Ну а теперь?

Гай промолчал, предоставив ответить брату.

– Неверно, – сказала Сабина, приподнимая пустой стаканчик. – А если добавить еще один шарик? – Она спрятала еще один шарик и на этот раз предложила угадать Дот, после чего, подняв стаканчик, показала лежавшие там два шарика, затем повторила фокус, явив всем на обозрение яйцо.

– Понятно, что набор этот вы изучили как свои пять пальцев, и все же, думаю, он еще способен сослужить нам хорошую службу.

– Вы можете научить нас этому? – Го жадно глядел на жестяные стаканчики, яйцо, резиновые шарики.

– Могу и научу, – заверила его Сабина.

– А вот теперь мы точно опаздываем, – сказала Китти, входя в кухню и на ходу надевая куртку. – Двигаемся!

– Погоди! – запротестовал Гай. – Сабина согласилась-таки научить нас фокусу!

– Отлично, представляю, как вы будете рады увидеться с Сабиной вечером, – ответила Китти.

Ответом ей был дружный стон, томительный, как резь в животе, и мальчики поплелись на поиски своих ботинок, шапок, перчаток, шарфов – полярного обмундирования, необходимого для выхода на улицу.

– Учебники не забудьте взять! – крикнула Китти им вслед. – Вечером увидимся. – Она поцеловала мать в щеку. – До вечера! – сказала она Сабине, быстро и звучно чмокнув ее в лоб.

Поцелуй был совершенно неожиданным – удивительным и прохладным, как вытащенное из уха яйцо. Китти поспешила из дома – завести мотор, а мальчики потянулись за ней.

– Пока! – сказал Гай, похлопав Сабину по руке, точно тайного сообщника.

Дот оглядела кухню. Кругом был беспорядок: миски и еще не остывшие сковороды с беконом, недожаренным, но успевшим забрызгать все вокруг жиром; полные тарелки так и не съеденных, политых сиропом блинов.

– Ты, наверное, скажешь мне, что для стаканчика еще рано.

– Может, и не скажу, – сказала Сабина. Взяв тарелку, она поковыряла блин – не от голода, а из чувства долга.

– Что ж, мальчики вроде не переживают. – Дот вздохнула, не в силах совладать с материнскими инстинктами. – А Китти, по-моему, весела как никогда. Такой радостной я ее не упомню.