Саша Саин - Испытания сионского мудреца

«Во, даёт!» — укоризненно покачала головой жена, когда Силке ушла. «Дала», — подправил я. «И что, думаешь, он её не выгонит?!» — спросила жена. — «Если меня будет слушать, то есть шансы остаться! Но проблема в том, что она будет ещё и отсебятину нести! И это усложнит мою задачу, но я надеюсь, что и Шнауцер не Спиноза! Он ведь профессиональный рогоносец и дурак! Ему, с его самовлюблённостью, будет легче поверить, что его любят, чем в то, что его смогли заменить первым встречным! Я ему даю желательную наживку, которую он охотнее заглотит, чем горькую пилюлю — правду! Он её может прогнать, но позже, когда успокоится! А сейчас у него шок, психотравма называется, — реактивное состояние!». «А что он за животное?» — поинтересовалась жена. — «По уму — баран, по характеру — свинья, всё жрёт! А по биологическому признаку — крыса, думаю!». «Но он же крупный», — засомневалась жена. «Ну хорошо, водяная крыса — нутрия! — согласился я. — Помнишь, в Ленинграде женщины ее шкурку на головах носили в виде шапок, а старухи даже расчёсывали такую шапку, как собственную причёску! Вот и Кокиш позарилась на его шкурку!». «Так кто он всё-таки такой?» — настаивала жена. — «Дерьмо, и пойди попробуй его определи: баранье, свиное или крысиное? Ну, конечно, можно! Но я не специалист по дерьму, и я уже сказал, что человек сложнее, чем животное и может признаки многих животных иметь. Дома он свинья, на работе крыса, а с любовницей — рогоносец-многорог, например. Ну и потом, это не так сейчас важно. Сейчас самое важное, что он баран, и мы поможем Кокиш его облапошить!». — «Зачем?» — спросила жена. — «Ну, во-первых, человек попал в беду, она сейчас наша пациентка. Во-вторых, пусть он жрёт то, что заслужил, пусть имеет, чем заниматься — меньше будет нам гадить! Страдания превращают свинью в человека». «Думаешь?» — скептически скривилась жена. — «Ну пусть получится свинья с человеческой рожей — как социализм! А что толку с того, если мы не поможем Кокиш, и он её выгонит? Я же тебе говорил, что на смену одним паразитам приходят другие, и их задача поддерживать здоровые силы — иммунную систему в тонусе! Ты же знаешь ещё одну мою заповедь: “Не помогай одним паразитам уничтожать других, пусть ослабляют друг друга!”». «Ты прав», — согласилась жена, задумавшись. «Конечно, прав!» — живо согласился я.

«Пойдём, нас уже ждёт на кушетке фрау Блох», — прервала меня жена. Тридцатисемилетняя, щуплая, невысокого роста, бледная, зашибленная фрау Блох без особого энтузиазма встретила наше появление. Она, чувствовалось, ни на что хорошее не надеялась. Двое маленьких детей, а муж, по её описанию, полицай-садист. От него, в основном, и сбежала в клинику: «Хочу разобраться в своих проблемах», — скромно объявила Блох. «Во всём виновата ваша мать! — объявила ей наша психотерапевт фрау Функ. — Мать вас женственности лишила, всё запрещала и ревновала к отцу, который изменял вашей матери». Возвращаясь с гулянки, отец был ласков с дочерью, а это не нравилось маме, которая была к ней строга. Фрау Блох была к тому же очень похожа на отца! И это тоже не нравилось её матери.

Предложил в гипнозе фрау Блох, увидеть картины детства и дать волю своим чувствам, ничего не бояться! Я рядом и её поддержу, что бы она ни делала, что бы с ней ни происходило! «Ну что видели в гипнозе?» — спросил я у фрау Блох. — «Свою мать видела». — «И что?». — «Она мне запрещала гулять с мальчиками». — «А вы?». — «А я её лягнула ногой и не один раз!». — «А мать?». — «Она на меня пёрла, а я лягалась и отбила атаку!». — «Ну и как себя чувствуете теперь?». «Очень хорошо! — призналась Блох. — Я всегда это хотела сделать, но не решалась!». «Ты уже как немцы лечишь!» — упрекнула жена, когда довольная Блох ушла. — «Нет, я же ей не приказал бить мать, но и запретить не могу, если охота. Зато теперь мы знаем, что фрау Блох нашла себе или ищет “мальчика”!». — «Почему?». — «Потому что отбила атаку матери, которая ей это запрещала!». «Она же замужем!» — возразила жена. — «Но она же хочет мальчика, о котором в детстве мечтала! Вот сейчас и наверстывает, тем более, что их — этих мальчиков здесь много! Они — “мальчики”, она — “девочка”! А муж — “мама”, которая ей запрещала гулять с мальчиками, он же полицай!». «Рассуждаешь, как психотерапевт — фрау Функ», — рассмеялась жена. — «Иногда приходится, в конкретных случаях! Я же не догматик! Я не отрицаю в психологическом развитии личности роль воспитания! Другое дело — индивидуально это применять, а в данном случае это подходит». «Но причём мама и муж полицай? — возразила жена. — Скорее, муж — это папа!». — «Нет, папа у неё был добрый — гуляка, как и она! А злого мужа, можно и как злую мать воспринимать — это роли не играет, главное образ зла! Фрейд, кстати, говорил о замещении во сне одного образа другим!». «Схожу сегодня на конференцию, расскажу про гипноз у Блох! Интересно, что наши психологи скажут?».

«Это очень хорошо и интересно! — обрадовалась фрау Функ, услышав мой рассказ. — Я буду теперь в упражнениях по имагинации (воображение образов по Карлу Юнгу) её учить, мысленно себе представлять — мать ногой бить, себя защищать! Она отлично поддаётся развитию!». «Поразительно, за такой короткий срок!» — восхищались и остальные. «А я ей могу сегодня, во время прогулки по лесным тропам, предложить оплёвывать деревья, представляя, что это её мама!» — предложил свои услуги и телесно-ориентированный Хагелюкен. «У неё явный конфликт “близости и дистанции”! — сообщила танцовщица (танцетерапевт). — Я к ней вчера вплотную, да ещё сзади, приблизилась и прижалась! И она от меня, что вы думаете, отбежала — не переносит близости!» «Очень хорошо, что Блох не такая, как ты — лесбиянка!» — подумал я. «Но я буду с ней и дальше тренировать близость!» — пообещала танцетерапевт! «Вот этого не надо! — подумал я и неудачно пошутил: — Может, пусть в следующий раз к ней пациент её возраста прижмётся? И у неё не будет этой проблемы — “близости и дистанции”!». «Причём тут половые различия! — возмутились главная врач, танцовщица и музыкантша одновременно. — Здесь пол ни при чём!». «Она по вечерам часто общается с пациентом Биднером! — сообщила “неуместно” и встревожено дневная медсестра. — И ночная медсестра её с ним видела, они целовались!». «Да вы что!» — побледнела фрау Функ. «Это точно чистая регрессия — уход в детство!» — возмутилась главный врач Клизман, готовая ехать аж в Россию за «регрессией» — пожилыми мужчинами.

«Я Блох тоже вижу часто с одним и тем же пациентом, — согласилась жена после передачи мною содержания конференции. — Я не придавала этому никакого значения, но ты оказался прав в своём прогнозе!». «В констатации! — поправил я. — Я редко выхожу из нашего отделения, только в туалет и иногда на конференции, что менее приятно, чем в туалет, а ты часто ходишь по клинике. Иногда мне “доноси”, что снаружи происходит, тогда мне не надо будет строить догадки по гипнотическим фантазиям! Не буду тратить время на разгадку уже свершившегося факта. Получается, что “соседка” уже родила, а я только предсказываю, что она только вот-вот гульнуть собирается!».