Татьяна Беспалова - Похищение Европы

— Надень драгоценность на шею мальчику, — назидательно сказал отец.

Мать не любила противоречить мужу и быстро повиновалась. Сестры сидели кружком и смотрели, как мать надевает Ияри на шею цепь. Ияри напрягся. Он ждал, что звенья цепи обожгут его кожу холодом, или шершавая проволока, из которой они изготовлены, укусит нежную кожу у него под волосами. Но ничего подобного не произошло. Цепь оказалась гладкой, как шелк, а амулет — невесомым и странно теплым. Ияри взял его в руку. Размером как раз с ладонь восьмилетнего ребенка, он весь был испещрен черточками, кружками и треугольниками. Золотое тиснение окружало фигуру сидящего на троне бородатого мужчины в высокой короне. На коленях мужчины в смиренной позе восседало животное, слишком мелкое, чтобы называться львом. и слишком горделивое, чтобы быть простым котом.

— Это Гильгамеш — первый из царей нашего народа, — пояснил отец.

— И его лев? — Ияри с немалым трудом оторвал взгляд от медальона и посмотрел на отца.

Не столь важны слова родителя, сколько его взгляд. Порой и мимолетной улыбки отца было достаточно для Ияри, чтобы Ияри мог уловить глубинную суть происходящего. А мать часто говаривала, будто вопреки всем законам и установлениям Аллаха, отец, а не она, вскормил и взлелеял Ияри с самого его появления из материнского чрева. И не мудрено! Единственный сын после трех дочерей. Сестры Ияри — все три погодки — сидели вокруг стола на низеньких стульях. Перед каждой стояла инкрустированная серебром чашечка с ароматным напитком. Такой чай отец привозил из командировок в Индию. Когда их семья убегала из Аль-Фарафра в Цитадель, мать захватила с собой именно этот сервиз — шесть чашек и большой, инкрустированный серебром чайник.

— Он не предназначен для посторонних глаз, — проговорила мать, пряча медальон за вырез рубашки Ияри. — Никому не показывай его. Ты видел символы? — Да.

— Это мощное заклинание, — мать округлила глаза и выпятила губы.

Она всегда так делала, когда рассказывала сыну страшную сказку перед сном, и Ияри понял — заклинание не настоящее, а медальон — просто очень дорогое украшение. Оно сделано из золота в не такие уж давние времена. А теперь, хоть оно и является музейным экспонатом, отец забрал его себе. Ведь музея больше нет. Мать всегда плакала, вспоминая об утраченных древностях — статуях, керамике, барельефах. Варде удалось сберечь медальон только потому, что он был достаточно мал.

— Не волнуйся, мальчик, — проговорил отец. — Металл цепи отлично отполирован. Этот амулет изготовили наши предки — выдающиеся мастера.

— Кем они были? — Ияри задал вопрос, несмотря на то, что ответ был известен ему.

— Наши предки — ювелиры и колдуны. Они испокон веков жили в квартале Аль-Фарафра. Ты носишь имя одного из них. А потому именно тебе по праву принадлежит медальон Гильгамеша. Возьми его в ладонь…

Отец осторожно сжал его ладонь своею и приложил к куску желтого металла.

— Чувствуешь? Он теплый?

— Да!

— Он согреет тебя, если станешь замерзать. Он предупредит об опасности. Он отведет глаза врагу и поможет против дурного глаза.

— А как же ты, папа? Теперь ты останешься без его защиты?

Отец помолчал.

— Видишь ли, сынок. Я был хранителем этого музея, а теперь стал солдатом. Вместе с другими я буду оборонять цитадель до тех пор, пока к нам не придёт помощь или… Тебе солдатом не быть. Ты станешь носителем медальона. Я так решил.

Отец отвернулся, отошел к окну, уставился в ночь. Он всегда так делал, когда семья завершала церемонию вечернего чаепития. Их квартира на одной из улочек квартала Аль-Фарафра располагалась высоко. Из окна были видны крыши соседних зданий старого Алеппо. Тень высокого, увенчанного древней крепостью холма, ложилась на них. В узких оконцах светились огоньки. Отполированные временем камни древней улочки отражали протуберанцы рекламных вывесок. Ияри не раз слышал, как мать уговаривала отца переселиться в более фешенебельный район. Но он не желал. Отказывался. Может быть потому, что старый город тих по вечерам и лишь шаркающие шаги редкого прохожего срывают эхо с высоких стен? Или потому, что из их окна был виден фрагмент зубчатой стены Цитадели? Ияри тоже не хотелось переезжать. В сопровождении меньшой из трех его сестер он любил становиться посредине узкой улочки, на которой стоял и их дом. Они стояли, взявшись за руки, и прохожим, минуя их, приходилось протискиваться бочком. А они, запрокинув головы из полумрака старого города, глазели на ярко освещенную вершину холма и корону древней крепости на ней.

По обе стороны их улочки располагались посудные и кальянные лавки, скобяные мастерские, чайные и кофейни. Сам отец и его старший брат Одишо держали в Аль-Фарафра небольшую антикварную лавочку, в которую часто захаживали туристы. И сейчас, с высоты осажденной Цитадели можно увидеть то место, где когда-то располагалась антикварная лавочка Варды и Одишо. Там, над остывшей руиной видна чудом уцелевшая античная арка. Под ней свили гнездо стервятники Джахад ан-Нусра [7] «Фронт ан-Нусра» («Джабхат ан-Нусра») – «Фронт ан-Нусра» – сирийское отделение террористической организации «Аль-Каида» (группировка запрещена в России). — новые хозяева старого Алеппо. Там сейчас развивается их чёрный флаг.

Отец не оставил своей привычки к размышлениям у окна на исходе длинного дня и после переселения их семьи в Цитадель. Только сейчас он стоял в неудобной позе, прижавшись плечом к древним камням, чтобы его силуэт в проеме окна не смог увидеть снайпер, засевший за линией крепостных стен.

— Это наша последняя ночь в Цитадели? — спросила младшая из дочерей отца Ияри — Яфит.

— Да, — отозвался Варда. — Пока подземный ход чист, пока о нём не прознали бородатые, надо использовать эту возможность к спасению.

Шамиран, средняя из дочерей Варды, схватила со стола последний кусочек лукума и быстро положила его в рот. Шамиран любила сладкое, а потому больше других тосковала во всё время их сидения на скудной пайке в Цитадели.

— Ложитесь спать, женщины. Завтра на рассвете Роза выведет вас из крепости.

— Уже завтра? — всполошилась мать. Она всё ещё надеялась, что Варда покинет Цитадель вместе с ними, что сопроводит их до самого Африна, где жил самый старший из дядьёв Ияри — Камбусия.

— Я не смогу сопровождать тебя, жена, — твердо проговорил Варда. — Я останусь с защитниками Цитадели. Камбусия и его семья позаботятся о вас.

— Но Роза!.. — похоже, мать решила предпринять последнюю и самую решительную попытку к сохранению целостности их семьи. — Если ты останешься, Роза останется вместе с тобой.