Дженнифер Иган - Манхэттен-Бич [litres]

– Какое счастье, что вы такой прекрасный танцор, – сказала она.

– Это благодаря вам.

– Ха! Лгун вы тоже отличный.

От выпитого шампанского, от радостного ощущения, что ее руки лежат на мужских плечах, у нее кружилась голова. Струи теплого воздуха овевали ключицы.

– Анна? Неужели это ты?

Анна обернулась: перед ней была Нелл; в открытом, без бретелей, шифоновом платье персикового цвета она танцевала с мужчиной в смокинге; партнер был заметно старше ее. Анна выскользнула из рук Чарли и горячо обняла подругу.

– Поверить не могу! – воскликнула она. – Где я только тебя не искала.

– А я тебя еле узнала, – сказала Нелл. – С чего такая перемена? Ты смотришься потрясающе!

Сама Нелл, как всегда, была обворожительна, разве что держалась чуть более наигранно. Кудри приобрели новый, рыжеватый оттенок, кожа белая, как снег, будто Нелл никогда не выходит на улицу.

– Вас наверняка посадили в какой-нибудь медвежий угол; идите к нам, за наш столик, – сказала она. – А это Хэммонд, мой жених.

Хэммонд улыбнулся одними губами; зеленые глаза смотрели холодно, ноздри орлиного носа раздувались. По-своему, он, пожалуй, красив, решила Анна. Она представила Чарли Восса, и они вчетвером стали пробираться сквозь толпу танцующих куда-нибудь подальше от оркестра.

– На самом деле мы не помолвлены, – шепнула Нелл. – Я это ему назло говорю.

– Он и есть… тот самый?

– Ну, да. Он поселил меня в чудесной квартирке на Грэмерси-Парк, в южной части. У меня даже есть свой ключ от ворот в парк! Приезжай ко мне в гости. Дом двадцать один. Повтори, тогда запомнишь. Двадцать. Один.

– Двадцать один, – послушно повторила Анна. Подруга, похоже, нервничает, а может, выпила лишнего. – Ты нашла подходящую работу?

– Я вообще не работаю, – ответила Нелл. – Если не считать главного занятия: стараться всегда выглядеть потрясающе, не то Хэммонд меня выгонит.

Они подсели к группе людей за столиками близ танцпола. Среди них Анна заметила Марко, он глянул в ее сторону, и она покраснела. На самом деле он не сводил глаз с Нелл.

– Он что, в самом деле способен тебя выгнать?

– Хэммонд – сволочь, – отрезала Нелл.

Анна ошеломленно молчала: Хэммонд сидел тут же, в нескольких дюймах от них, его рука лежала на плечах Нелл. Анна отвела глаза, будто стесняясь собственной бестактности.

– Тогда зачем ты…

– Деньги, – весело, с готовностью отозвалась Нелл. – У него же денег – навалом, он платит за все. Сам с женой и четырьмя детьми живет в Рае, там у него особняк, одних спален восемь. Он семью никогда не бросит, а я, дура, надеялась, что бросит. Правда, милый? – обратилась она к Хэммонду. – Мы с Анной вместе работали на верфи. Хэммонд не желает про это слушать. Он считает, девушки вообще не должны работать; лучше пусть придумывают новые способы очаровывать его.

Она чмокнула Хэммонда в бледную щеку, оставив на ней пронзительно алый след губной помады. Хэммонд тут же стал прилежно стирать его рукой, причем очень уверенно, будто видел его со стороны. В его бесстрастности было что-то неестественное: так порой мужчина идет деревянной походкой, чтобы скрыть, что он пьян. Но Хэммонд не был пьян; тут крылся совсем другой вид разгула, с которым он пытался справиться.

– Мы идем в дамскую комнату, – объявила Нелл и, схватив Анну за руку, потянула за собой. – Бери-ка сумочку, Анна, нам, девушкам, надо попудриться!

Анна с трудом удержалась от смеха – настолько Нелл переусердствовала в этой сценке. На кого она была рассчитана? Уж точно не на Чарли Восса – Анна перехватила его ироничный взгляд и ответила тем же. Стало быть, только на Хэммонда. Но Хэммонда раздирали одновременно ярость и страх, он никак не мог понять, почему его любовница ломает комедию.

– Ни в какую дамскую комнату мы не пойдем, – заявила Нелл, когда они отошли от столика. – Тут все друг друга подслушивают, а девки – настоящие змеи подколодные. Каждая вторая охотно зацапала бы Хэммонда.

Они остановились у колонны, где клубились люди. Анна почувствовала, что к радости от встречи с милой подружкой постепенно примешивается страх.

– Ты счастлива? В своей квартире? – спросила она.

– Более или менее, – сказала Нелл. – Хэммонд очень много работает и часто приезжать не может. – Она загадочно улыбнулась. – Но меня навещает кое-кто другой.

– Марко?

Нелл оторопела и дрожащими горячими руками ухватила Анну за плечи:

– Тебе кто-то про это доложил? Мне нужно точно знать кто!

Анна судорожно сглотнула: непредсказуемость Нелл напугала ее.

– Сама догадалась, – сказала она. – Марко ведь и раньше подсаживался к нашему столику, помнишь? Мы же приходили сюда в октябре прошлого года.

Нелл долго смотрела на нее, потом разжала руки.

– Извини. Иногда на меня что-то… сама не знаю что.

– Боишься, что Хэммонд узнает?

– Боюсь. А чего бояться-то? Вздумай он бросить меня, я позвоню его жене и расскажу ей все как есть. Тогда он меня точно вышвырнет. Но вот интересный вопрос: что он сделает потом? Интересно бы знать.

– Похоже, Хэммонд тебе не очень-то нравится.

– Я его ненавижу. И он меня ненавидит. Все это смахивает на мерзкий, отвратный брак, только бездетный… Ну, ребенка-то мы могли завести, но теперь уже нет.

Анна смотрела на прелестное лицо Нелл и думала: отчего все так плохо обернулось?

– Очень жаль, – только и сказала она.

– А я ни о чем не жалею. Рожать ребенка от такой сволочи я точно не хотела: я не смогла бы его полюбить. Только зря испортила бы фигуру.

– Ох, Нелл, – только и сказала Анна.

Ее охватил страх, предчувствие, что подруге грозит несчастье. Разные грустные истории, которые она слышала много раз – об Оливии Томас [35] Оливия Томас (1894–1920) – американская актриса немого кино. , о Лилиан Лоррейн [36] Лилиан Лоррейн (1892–1955) – американская актриса театра и кино, блистала в варьете Зигфилда. , – вдруг впервые показались подлинными. Те злосчастные молодые женщины поначалу были обыкновенными девушками, вроде Нелл.

– Может, лучше бросить все это: квартиру, Хэммонда, Марко? Возвращайся лучше на верфь! Я теперь водолаз. Может, и ты научишься спускаться под воду. В огромном скафандре. Помнишь, мы с тобой смотрели, как они тренировались на барже?

Нелл расхохоталась, но Анна гнула свое, хотя и понимала, что ведет себя как последняя дура.

– Война же идет, Нелл. Ты хоть это понимаешь?

– Ты про мою войну с Хэммондом или про мировую?

Анна невольно рассмеялась.

– А что я могу поделать? Хэммонд мне работать не разрешает. Он тогда говорил, что от меня так и несет верфью, хотя я дважды подряд принимала ванну и с ног до головы опрыскивалась “Сирокко”.

Анна беспомощно улыбнулась. Нелл вдруг крепко обняла ее; плечи и руки у них были обнажены, видимо, поэтому такой дружеский жест показался обеим очень интимным. Анна уловила солоноватый запашок от подмышек Нелл, почувствовала звериную подвижность ее ребер.