Дженнифер Иган - Манхэттен-Бич [litres]

– Конечно, нет, – сказал он, – раз вы уверяете, что будете в надежных руках.

– Спасибо за чудесный вечер, Чарли. Давайте как-нибудь его повторим.

– Буду считать часы до новой встречи.

В гардеробе стояли очереди, но ее уже поджидал пожилой официант, тот самый, который недавно провел ее в кабинет мистера Стайлза. Он взял у Анны номерки и вскоре вернулся с ее пальто и шляпой. Из клуба они вышли не там, где вошли: до лакированного входа надо было бы пройти несколько дверей. Возле выхода, негромко урча, стоял “кадиллак” мистера Стайлза.

Пока официант открывал перед Анной правую переднюю дверь, к окошку водителя подошел какой-то человек. Мистер Стайлз опустил стекло.

– Привет, Джордж, – сказал он, пожимая протянутую ему в окно руку. Анна тем временем уселась рядом.

– Так рано уезжаешь? – удивился Джордж.

– Хочу отвезти мисс Фини домой. Мисс Фини, это доктор Портер, мой свояк. Мисс Фини работает у меня.

Доктор вглядывался в темное нутро машины, пытаясь рассмотреть Анну. Она заметила веселые глаза над поблескивающими нафабренными усами. Типичный дамский угодник.

– Возьми бутылочку за счет заведения, – предложил ему Стайлз. – Я скоро вернусь. Если же разминемся, завтра увидимся в Саттон-плейс.

Он закрыл окно, “кадиллак” тронулся и покатил из центра; в свете фар холодный воздух казался мглистым.

– Скажите же, что случилось.

Анна стала рассказывать, что произошло после того дня, который они вместе с мистером Стайлзом провели на Манхэттен-Бич. Рассказала впервые и очень подробно. Запах кожаной обивки салона живо напомнил ей теплую тяжесть сестры у нее на руках, биение сердца, доносившееся откуда-то из-под одеял… Утрата заново пронзила Анну, будто Лидию только что вырвали из ее объятий. При всей неподвижности, под нежной кожей Лидии бурлила жизнь, и мучительная тоска по той ушедшей жизни лишала Анну сил.

Она смолкла, и Стайлз сдержанно проронил:

– Печально.

Они покатили дальше, потом повернули назад, в центр. На Пятой авеню неспешно проехали мимо публичной библиотеки – здесь, проводив мать с Пенсильванского вокзала, Анна брела куда глаза глядят. Именно здесь она впервые ощутила мощную тягу тьмы, ее угрозу. С тех пор она борется с этой угрозой. Совсем другая девушка. Как узнать, какая ты девушка, если вокруг ни единой живой души? Может быть, дело не в этом: просто не нашлось человека, который сказал бы девушкам такого типа , что они вовсе не такого типа?

Вокруг ночь, сплошная, непроглядная; она заполняет машину, обступает Анну со всех сторон. Но страх темноты у нее почему-то исчез. Не сознавая когда и как, она отдалась этой тьме – проникла в нее через щелку. И ни одна душа не знает, где ее искать. Даже Декстер Стайлз.

Он вел машину, глядя только вперед, но Анна чуяла его лихорадочное нетерпение. Когда он сглатывал слюну, кадык у него двигался, точно сустав пальца. Он наверняка чувствовал на себе ее взгляд, но с ответным взглядом не торопился. Они стали по-новому понимать друг друга.

– Вы совсем иначе выглядите, – негромко проронил он. – В зеленом.

– Потому я и надела это платье, – отозвалась она.

Декстер приоткрыл окно: пусть колючий зимний ветер остудит лицо. Рядом с ним сидит умный человек, не какая-нибудь глупышка; эта все понимает с полунамека. Она привлекла его необычным сочетанием физических достоинств и недюжинного ума, причем главным было второе: физические достоинства целыми днями вьются вокруг, но особых чувств не вызывают. Однако не все так просто с сидящей рядом девушкой. Это девушка современная, с правильными жизненными ориентирами, она работает на оборону страны; трудные времена и семейная трагедия ее только закалили. А он думает об одном: как бы ее завалить. Все остальное – лишь смутные планы: может, взять ее к себе на работу, там ее трезвый ум очень пригодился бы; не исключено, что она – меткий стрелок (у нее тонкие, но мускулистые руки – в сегодняшнем платье они бросаются в глаза). Где-то на заднем плане посверкивает опасливая мыслишка: когда и как они встретились в первый раз? Их кто-то познакомил? Но мыслишка копошится в глубине сознания, а на первом плане другое: переспать с ней – вот что сейчас важнее всего. И хотя эта потребность, черт ее побери, сильно мешала Декстеру вести “кадиллак”, он продолжал размышлять: отношения между мужчинами и женщинами – вот где загвоздка, вот почему на высоком профессиональном уровне так трудно добиться желанной гармонии, которую он рисовал в своем воображении. Миром правят мужчины, а они хотят трахать женщин. Мужчины утверждают: “женщины слабы ”, а на самом деле женщины делают их слабыми. Одновременно в голове крутится и другая мысль: Зачем это все? Почему сейчас? Почему она? Зачем рисковать, ведь их только что видел Джордж Портер? Но это теоретические вопросы, их можно обдумать потом. А копившаяся в душе Декстера досада после посещения мистера К. две недели назад все росла, требовала выхода и наконец нашла искомое. Одновременно он думал: куда бы заехать? В какое-нибудь укромное местечко, и, конечно, под крышей. Похоть превращает любого человека в идиота; Декстеру казалось, что глупость напяливает ему на голову капюшон, похожий на дурацкий колпак. Где? Где? Где?

Как ни странно, но после Дня благодарения, когда он свозил мисс Фини на Манхэттен-Бич, он почти не вспоминал про нее. Примерно с неделю, в разные минуты жизни ему вспоминалась ее сестра-калека: сияющие глаза поверх раздуваемых ветром шарфов. Здоровая же сестра – ни разу. А сегодня вечером, когда он мельком увидел ее в зеленом платье, у него захватило дух. Через свое потайное окошко он весь вечер наблюдал за ней и надеялся, что стеснение в груди пройдет. Но оно только нарастало, пока он мысленно выносил осуждающий вердикт всей ее компании: и девице-кокаинистке, любовнице мужа другой женщины, и субъекту, который привел мисс Фини в клуб – гомосек, однозначно. Декстер пялился на нее в этом платье, а в ушах, к его собственному удивлению, звучали страстные стоны Битси за запертой дверью туалета.

Когда они ехали по Бруклинскому мосту, Анна сообщила Декстеру, что стала водолазом. Она сказала это как бы между прочим – просто чтобы нарушить молчание, решил он; уже приятно. Любопытно все обернулось: и тема разговора, и сознание, что он разговаривает с той же девушкой и в той же машине, но цель у них совершенно иная. Он стал расспрашивать ее о водолазном снаряжении, о том, как она дышит под водой и не натыкалась ли она на утопленников. Вообще-то они могли бы говорить о чем угодно.

Когда авто свернуло на извилистую дорогу в сторону Бей-Ридж, Декстер сплел пальцы свободной руки с ее пальцами, тонкими и теплыми. Ее большой палец уперся в мякоть его ладони, и это ощущение молнией пронзило его, будто ее рука проникла ему в ширинку. Самый воздух в машине звенел и трепетал. Лекарство тут одно: дать себе полную волю.