Дженнифер Иган - Манхэттен-Бич [litres]

Пока он натягивал брюки, она ждала, потом неуверенно встала на ноги. Повернувшись к нему спиной, надела трусы, застегнула лифчик и привычно скользнула в комбинацию. Оказывается, она забыла снять украшения. Один нейлоновый чулок ночью задел печку и от жара сморщился. Она не стала надевать чулки и босая вступила в раскинутое на полу платье, повернувшись к Декстеру спиной – в знак того, что его помощь не требуется. Впрочем, он помощи и не предлагал, лишь рассеянно разглядывал этикетку на пустой бутылке из-под спиртного. Потом подобрал с пола два окурка, повертел их перед глазами и небрежно бросил обратно на пол. Видимо, он тоже был смущен. Анна застегнула до самой шеи расшитый бисером плащ и надела шляпу. Ее голые ноги покрылись гусиной кожей.

Пока он шарил по карманам, проверяя все ли на месте, она ждала у двери. Оба снова стали обыкновенными людьми в пальто и шляпах, и она немного успокоилась. Когда он тоже подошел к двери, она с облегчением ему улыбнулась. Приподняв пальцами ее подбородок, он небрежно поцеловал ее – на прощанье – и поднял засов. Потом опять поцеловал, уже всерьез, и Анна почувствовала, как вопреки всему в ней что-то распахнулось ему навстречу. Он пробудил в ней неутолимую страсть, отметавшую любые сомнения; поразмыслить она успеет потом. А сейчас она возвращается в тот волшебный сон, и ее недавний стыд разом исчез.

Он задвинул засов, снял шляпу и начал расстегивать пальто. Как легко можно это продолжить, удивилась она про себя. Еще, и снова – еще. До чего же ей хочется продолжения!

– А ведь мы с тобой встречались прежде, – неожиданно для себя проронила она и вдруг ощутила весомость сказанного. – Ты, небось, не помнишь.

– В клубе? – вполголоса спросил он.

– Нет. В твоем доме.

Он замер. Даже перестал расстегивать пальто. И хотя Анна жаждала продолжения, ей было ясно: она сама пресекла их порыв.

– В моем доме…

– Много лет назад. Я была еще маленькая.

Глядя ей в глаза, он покачал головой:

– Не могу себе представить. Каким образом?..

– Я приехала с отцом, – сказала она. – Эдвард Керриган. Вероятно, он у тебя работал.

Это имя заполнило комнату, как будто она его пропела. Или кто-то другой пропел. И этот звук – звук отцовского имени – словно бы вырвал Анну из сложившейся непотребной ситуации. Ее отец – Эдди Керриган. Теперь все то, что произошло между ней и Декстером Стайлзом, казалось лишь прелюдией к этому повороту событий.

Стайлз и глазом не моргнул, когда она назвала имя отца, будто никогда его не слышал или не мог припомнить. Он покрутил золотое кольцо на безымянном пальце, расправил отвороты пальто. Но в его внешнем спокойствии Анна уловила тот же страх и настороженность, которые испытала сама, когда в первый раз проснулась в сарае.

– Почему ты мне раньше не сказала? – вполголоса спросил он.

– Не знала, как к этому подступиться.

– Ты сказала, твоя фамилия Фини.

Он не обвинял; скорее был озадачен и напоминал человека, который хлопает себя по карманам в поисках какой-то запропавшей вещицы.

– Отец исчез, – сказала Анна. – Пять с половиной лет назад.

Декстер Стайлз снова надел шляпу, проверил, на месте ли часы, и, приоткрыв ставень, выглянул в щелку:

– Пора убираться отсюда.

Они направились к машине, каждый сам по себе. Над ними сияла холодная синева предрассветного неба. Он отпер правую переднюю дверь, и Анна скользнула в благоухающий салон. Стайлз с шумом захлопнул свою дверь и рванул с места. Несколько минут он молча вел машину, потом сказал:

– Я попал в неприятное положение. Узнаю все это только сейчас.

– В ту пору ты его прекрасно знал, – сказала Анна. – Он же на тебя работал.

И тут поняла, что до конца никогда в это не верила. Воспоминания чересчур походили на сон или мечту.

– Ты бы хоть меня спросила – я бы тебе все рассказал.

– Ты помнишь, как он приехал к тебе вместе со мной?

– Нет.

– Стояла зима, вроде нынешней. Я сняла туфли.

– Будь уверена, – сказал он, – если бы я что-то такое вспомнил, мы с тобой сейчас не сидели бы рядом в этой машине.

– Ты знаешь, что с ним случилось? – спросила она. – С Эдди Керриганом?

– Понятия не имею.

Анна пристально наблюдала за ним, надеясь, что он взглянет на нее, но он упорно смотрел на дорогу.

– Я тебе не верю, – проронила она.

Он резко нажал на тормоз – шины взвизгнули, притершись к тротуару тихой обрамленной домами улочки. Он обернул к Анне белое как мел лицо.

– Ты не веришь мне?

– Прости, – запинаясь, выдавила она.

– Это ты мне нагло лгала, – проговорил он. – Я понятия не имел, кто ты, что за штучка. Ты шлюха? Тебя кто-то нанял, чтобы ты со мной переспала, а потом это все выложила?

Уже не владея собой, она с маху влепила ему пощечину.

– Я же тебе сказала, кто я, – дрожащим голосом сказала она. – Я – Анна Керриган, дочь Эдди Керригана. И всю жизнь ношу это имя.

Она опасалась, что он ее ударит. Лежавшие на руле руки были покрыты шрамами, как у боксера. Он глубоко вздохнул. И наконец повернулся к ней.

– Чего ты хочешь? Денег?

Она едва не ударила его снова. Но вспыхнувший было гнев уже угас, она успокоилась, к ней вернулся здравый смысл, который, казалось, покинул ее.

– Я хочу знать, куда он делся, – сказала она. – И жив ли он.

– Тут я не помощник.

– А если бы ты вдруг исчез, разве тебе не хотелось бы, чтобы твоя дочь стала тебя разыскивать? – спросила она. – И даже не ожидал бы, что станет?

– Вот уж чего совсем не хотел бы.

– Почему? – ошарашенно спросила она.

– Я предпочел бы, чтобы она держалась подальше от таких дел, – сказал он. – Ради ее же блага.

Он смотрел прямо перед собой. Анна глядела на лежавшие на руле руки борца и чувствовала, что его слова оседают в глубине ее сознания. Она распахнула свою дверь и выпрыгнула из “кадиллака”, не имея ни малейшего представления, куда они заехали. И решительно зашагала мимо домов, не дожидаясь машины, хотя предполагала, что она вот-вот подъедет и Декстер ее окликнет. Но Стайлз, не повернув головы, промчался мимо.

Пятью неделями раньше

В первый день нового, тысяча девятьсот сорок третьего года Эдди Керриган взобрался на Телеграф-хилл до самой Койт-Тауэр, или почти до нее, – очень уж ему хотелось с высоты взглянуть на пирсы Эмбаркадеро, но наверху путь преградили часовые. Внизу стояли под загрузкой три судна типа “Либерти”. Корабли выглядели одинаково, но Эдди знал: тот, что в середине – “Элизабет Симэн”; меньше чем через час он обязан туда явиться для прохождения службы. Эта перспектива страшила Эдди. Собственно говоря, он карабкался на Телеграф-хилл в надежде, что высота и открывающийся с нее простор помогут уменьшить его неприязнь к мореходству.