Мурадис Салимханов - Первый снег

– Идти сможешь? – спросил он незнакомца.

– Смогу, – ответил тот.

Освободив его от наручников, он помог ему выйти на улицу и, высыпав тому в ладонь всю мелочь, что у него была, показал ему на автобусную остановку. Вернувшись, навесил амбарный замок, который он нашел в будке охранника, на ворота и, тщательно вытерев отпечатки пальцев, с чувством исполненного долга повез учителя в городскую больницу. Сдав его в приемный покой и засунув в карман дежурного врача пять тысяч рублей, он отогнал машину на пару километров, снял заднее сидение и топором раскурочив крепление бензонасоса, чтобы открыть доступ в бензобак, и налив на сидения бензин из баночки для зажигалок «ZIPPO», найденной им в бардачке, ушел. Через минуту он услышал взрыв, а еще через час, добравшись домой, рассказывал дяде Рассвету занимательную историю о том, что после длительных поисков и хождений по больницам, моргам и гостиницам он наконец нашел тяжело больного учителя в городской больнице. «И представляете, – добавил Арс, – Новый год на носу, никому до них дела нет, я дал немного денег дежурному врачу, чтобы позаботился о нем, и который рассказал мне, что, видимо, раскрылись старые раны учителя.

– Видимо, рецидив какой-то, – сказал старик, с сожалением покачав головой.

– Точно, – ответил Арс, – именно это слово и сказал этот коновал. – Но обещали долечить как следует, так что через недельку-другую они его выпишут, и, может быть, мы обрадуемся за нашего брата, – заключил Арс и после просмотра новостей по телевизору пошел спать.

…Он шел по огромной теплой водной глади, которая доставала до щиколоток и словно шелк гладила кожу ног, доставляя огромное удовольствие идущему. Но внезапно приглядевшись, он увидел, что вода почему-то темно-красного цвета, и он не один, а кроме него тысячи людей, выстроившись в цепочки, брели по этой темно-красно густой теплой жиже к едва видневшемуся берегу на другой стороне. Учитель попытался разглядеть тех, кто шел, это были мужчины и женщины, молодые и старые, дети и старики, и каждый шел, смотря себе под ноги, словно боялся, что кто-то его окликнет или на этом кровавом озере встретит давнего знакомого. Иногда люди просто внезапно исчезали под водой, растворяясь, словно большая капля, летевшая навстречу морю, встретилась наконец с ним и слилась, став одним целым с этим морем. Только тихий звук сомкнувшихся густых темно-красных волн давал знать об очередной потере. Он с удивлением нагнулся и пощупал рукою дно. «Песок, – подумал он, – ровное и твердое дно, и откуда здесь могут быть ямы?» Думал он, пытаясь понять, как и куда исчезают эти люди, и, зачерпнув ладонью воду, поднял руку к глазам. С ладони стекала густая красная кровь. Когда он добрался до другого берега, ряды идущих заметно поредели, и люди шли дальше уже по им только известному пути, следуя неведомому зову, мимо той же стены, испещрённой иероглифами. Учитель подошёл к стене и протянул к ней руку.

– Подожди, – раздался знакомый голос, – тебе не туда.

Он обернулся и увидел старого друга.

– Салам, Махмуд!

– Салам, Мазгар! Я рад тебя видеть и хочу сказать тебе, что путь твой закончен, и ты можешь остаться.

– Остаться здесь?

– Ну, не совсем здесь, а если быть точным, уйти оттуда, где ты был.

– А если я не захочу остаться?

– Это твое дело, войди обратно в воду и скажи, что не хочешь остаться, и ты исчезнешь как те, что не дошли до берега. Никто не будет в обиде на тебя.

– Я не об этом, мне надо назад. Я должен кое-что сделать.

– Ты точно решил?

– Да. Мне надо.

– Хорошо, Мазгар, надеюсь, мы последний раз прощаемся?

– Наверное…

«…Я же говорил, что он в рубашке родился!» – услышал учитель и с изумлением узнал говорившего. Это был тот же врач-реаниматолог, что когда-то оперировал его.

– Как я здесь оказался? – спросил он.

– Привезли с приемного покоя.

– Кто? Когда? Надолго я тут? – прошептал он.

– Не знаем, какой-то парень тебя притащил, говорят, а у нас ты на неделю, не меньше. Пневмонию, слава Всевышнему, заблокировали. А повреждения тканей зашьют и дальше подлечат тебя в хирургии, куда мы тебя завтра переведем. А сейчас вот поставлю капельницу новую, и поспишь. С наступающим тебя Новым годом и, можно сказать, новой жизнью!

– И вас также! Спасибо большое, – сказал учитель и снова провалился в сон.

Анвар уже несколько дней как дал знать своей родне о том, как и где он устроился. И уже через пару дней к нему на работу в «Амбассадор» пришел человек и оставил на столе записку. Записка была от его старого знакомого Гусейна, который просил его о небольшом одолжении – встретить его и отвезти в город к врачу. Гусейн жаловался, что приболел, и что ему необходимо лечение. О времени и месте обещал сообщить позднее.

Зажав в руках записку, он сидел и думал о том, как быть. Страх перед неизвестностью, беспокойство за свою жизнь, за жизнь жены и дочери пересилил его, и он, хотя и с муками совести, но все же решил передать своего давнего знакомого односельчанина и соседа милиции. Подождав до вечера, он достал телефон, переданный ему при первой встрече, и нажал кнопку вызова.

– Аллё, раздался голос. – Слушаю.

– Это Анвар, у меня записка.

– Мы знаем, кто это, больше не повторяй, иди домой, как обычно, – раздалось в трубке.

По пути к дому его ожидала та же машина. Когда он поравнялся с ней, дверь открылась и его позвали в машину. Сидевший рядом прочитал записку, сфотографировал ее на свой смартфон и вернул Анвару.

– Молодец, – похвалил его оперативник, – держи нас в курсе, – и протянул ему конверт.

– Что это? – спросил Анвар.

– Это? Это деньги. Они твои, – и, видя нерешительность Анвара, и что тот стесняется взять, сложил конверт вдвое и засунул ему в боковой карман.

Когда Анвар пришел домой, он прежде чем зайти в комнату, дрожащими руками достал конверт и раскрыл его, там лежало две тысячи рублей. Выбросив конверт, он переложил деньги в карман и вошел. Дочка лежала в кровати и, шевеля ручками, как бы пыталась дотронуться до погремушек, висевших над ней, хотя в таком возрасте дети ничего не видят. Айша со счастливым видом наблюдала за ней и, заметив вошедшего мужа, обняла его и стала рассказывать, какая проказница их девочка, какая она умница, и он, наблюдая за ней и вместе с ней разделяя ее радость первыми успехами ребенка, с горечью заметил для себя, что он не заслуживает звание отца и мужа, предающего своих друзей и родственников, но утешил себя тем, что все делается для близких, и после кроткого рассказа о своих делах, о новостях на своей работе, он лег и притворился спящим.

Утром он, как всегда, пришел на работу, и первым его клиентом оказался тот же самый парень, что говорил с ним в той машине. Заказав чаю, он дождался, пока Анвар принесет чайник и чашку, и сказал: «По нашим сведениям, тебе сегодня скажут, где Гусейн собирается появиться. Мы будем неподалеку. Так что будь начеку и дай знать». И, допив чай, заплатив по счету, чтобы не вызывать подозрений, оперативник ушел. Анвар не знал ни имени, ни звания человека, с которым он общался, да и оно ему ничего не сказало бы, но, когда в обед к нему в кафе пришел связной и сказал, где он должен встретить Гусейна, он немедленно позвонил, и с этого момента они уже вместе с оперативником поехали в сторону гор, где, судя по всему, на семидесятом километре горной дороги он должен будет подобрать Гусейна. Прежде они заехали в отделение милиции, где он узнал, что милиционер в звании капитана и фамилия его Султанов. Он проинструктировал Анвара, как себя вести, попросил надеть бронежилет, и вскоре колонна из пяти машин двинулась в сторону гор.